По законам Дикого Запада

Первым номером в программе стояли телячьи стейки на косточке «от шефа», за которые традиционно отвечал Тэдд. Он уже установил посреди лужайки большой гриль из нержавеющей стали и сейчас колдовал над разложенными на приставном столике ломтями мяса. Каждый стейк был тщательно натерт смесью из нескольких сортов перца, щедро посыпан крупными кристаллами сероватой каменной соли. Закончив приготовления, Тэдд поднес выпачканные приправой ладони к лицу и глубоко вдохнул пряный аромат. На мгновение замер, ощутив, как засвербело в носу, а затем оглушительно чихнул. Утерев лицо рукавом, Тэдд накрыл мясо прозрачной полиэтиленовой пленкой и взглянул на часы. 11:45. Через десять минут можно разжигать огонь. В половине первого он сможет вручить по куску скворчащего, с аппетитной корочкой, мяса каждому, кто явится без опоздания.

Тэдд с удовольствием распрямился, давая отдых спине, упер руки в бока и по-хозяйски окинул взглядом приготовленный к пикнику двор. Кажется, все в порядке. Несколько пластиковых кресел располагались вокруг небольшого стола, покрытого пестрой скатертью. Напротив каждого стоял набор приборов из яркой пластмассы, а на траве дожидались своего часа три упаковки охлажденного баночного «Будвайзера». В дальнем углу двора, у вкопанных в землю качелей и гимнастической стенки, оборудованной кольцами для лазанья, виднелся детский стол, сервированный таким же образом, за одним маленьким исключением. Вместо пива на земле лежали упаковки «Кока колы» и холодного чая, купленного вчера в супермаркете. А на кухне колдовала Беверли, раскладывая по подносам только что выпеченные сладкие булочки, яблочный торт и заварные пирожные с нежным густым кремом. Эн Мари и младшая Бев с энтузиазмом помогали матери, таская взад и вперед миски с тестом, дольками яблока и взбитым яичным белком. Сквозь открытую настежь кухонную дверь до него доносился звон тарелок и взрывы веселого детского смеха.

Тэдд уже наклонился над большим бумажным мешком, доверху наполненным катышками древесного угля, когда из кухни раздался звук бьющейся посуды, а затем испуганный крик. «Вот и влетит же сейчас кому-то», — с улыбкой подумал он, взявшись за края мешка.

— Папааа! — в прозвучавшем за спиной крике слышалось такое отчаяние и испуг, что Тэдд мгновенно забыл об угле. Мешок выскользнул из разжавшихся пальцев, темно-бурые комки рассыпались по траве.

— Папааа!

Тэдд обернулся. К нему со всех ног мчалась Эн Мари, стискивая в руках широкую миску с остатками взбитых яичных белков. Пушистая белая масса налипла на подол выходного платья, обильно испачкала изящные коричневые туфельки, надетые специально к приходу Рика Мири. Светлая прядь, кокетливо спадавшая на лоб, сейчас растрепалась и прилипла к щеке. Большие голубые глаза стали огромными, в них плескались слезы и неприкрытый ужас.

— Мама упала! — Эн Мари бросив, наконец, миску, схватила двумя руками отца и потянула к дому.

Беверли сидела на полу, опершись спиной на мойку. Большой металлический противень лежал рядом с открытой дверцей духовки, румяные булочки раскатились по плитке, напоминая небрежно высыпанные из коробки мячи для гольфа. Обтянутые синими джинсами ноги жены упирались в тумбу разделочного стола, на лице играла удивленная, чуть виноватая улыбка. Младшая Бев, весело хохоча, тянула мать за руки, пытаясь поднять.

— Что случилось, дорогая? — взволновано спросил Тэдд, опускаясь рядом с женой на колени.

Беверли усмехнулась, чуть пожав плечами.

— Что-то голова закружилась. Помоги мне встать.

Тэдд отстранил все еще смеющуюся дочку и ободряюще улыбнулся.

— На счет три, ладно? И, три! — крепко обняв Беверли за талию, одним движением поставил ее на ноги. Какой, все-таки она была маленькой и хрупкой!

— Ты не ушиблась? — спросил он, когда жена, развернувшись к мойке, облокотилась на край раковины.

— Все в порядке, дорогой, не волнуйся, — и нарочито строгим тоном добавила, — теперь вы можете отпустить даму, благородный сэр.

Тэдд облегченно выдохнул и разжал руки. А в следующий миг ноги Беверли подкосились, и он едва успел придержать ее за плечи, смягчив падение на твердый, выложенный мраморной плиткой, пол.

Спустя два часа Тэдд стоял в светлом коридоре городской больницы, уставившись отсутствующим взглядом в двустворчатые металлические двери с надписью «Радиологические исследования». Чуть дальше, на белом больничном стуле сидел Герберт Мири и сочувственно смотрел на Тедда из под кустистых рыжих бровей. Несколько раз он тяжело вздыхал, словно собираясь начать разговор, но каждый раз отводил глаза, не решаясь нарушить молчание. Его жена Долорес конечно нашла бы нужные слова, но она осталась в доме Абрахемов приглядывать за детьми. А сам Герберт был не мастак говорить.

Наконец двери широко раскрылись, и в коридор, толкая перед собой больничную каталку, вышел невысокий плотный санитар в светлом комбинезоне и мягких нитяных туфлях на резиновой подошве. Следом за ним в дверном проеме показался врач. По виду ровесник Тэдда, в белом халате и докторской шапочке, он выглядел профессионалом. В руках врач держал несколько рентгеновских снимков большого формата и пластиковый планшет с пружинным зажимом.

Тэдд бросился к каталке. На ней, укрытая простыней по шею, лежала Беверли. Глаза ее были закрыты, грудная клетка ритмично поднималась и опускалась в такт дыханию. Тэдд потянулся вперед, намереваясь взять жену за руку, но врач строго произнес:

— Не надо, мистер Абрахем. Она спит.

— Но почему?! — в голосе Тэдда явственно слышались истерические нотки. Еще чуть-чуть, и он сорвется на крик.

— Ей ввели снотворное перед обследованием. Обычная процедура, так что не стоит волноваться, — врач поднял от планшета глаза и посмотрел на Тэдда. — Прошу за мной, — а заметив, что тот колеблется, не желая оставлять жену, добавил с легким нажимом, — Пожалуйста.

Из кабинета доктора Уилсона, так, оказывается, звали лечащего врача Беверли, Тэдд вышел через час, оглушенный и подавленный. В голове крутились слова об опухоли в затылочной доле, давящей на мозжечок. И еще что-то об аневризме, не позволяющей провести операцию.

— По крайней мере, в нашей больнице, — поправился доктор Уилсон, увидев выражение лица Тэдда. — В Остине оборудование намного современнее и я уверен, что они смогут помочь вашей жене.

Он сунул в ладонь Тэдда две больших желтых капсулы и протянул стакан воды.

— Я сейчас же свяжусь с ними и вышлю историю болезни.

Когда же Тэдд пожелал увидеть жену, врач сказал, что она будет спать до завтрашнего утра. И максимум, что он может позволить, это пятиминутное свидание в полдень. Беверли Абрахем очень слаба, ей необходим полный покой.

Герберт Мири отвез Тэдда домой, и сказав несколько ободряющих банальностей, полез в кабину своего фургона. Долорес без слов крепко обняла Тэдда, клюнула в щеку сухими губами, а затем поспешила по подъездной дорожке к ожидающему ее мужу.

Следующие несколько дней он провел, как в тяжелом бреду. Два раза в сутки, в полдень и вечером, доктор Уилсон позволял ему видеть Беверли. Во время его визитов жена не спала, но чувствовала себя слабой и измученной. Тэдд напряженно улыбался, когда лгал ей, что ничего не знает о причинах болезни, возможно, виноват низкий гемоглобин и обычный недостаток витаминов, часто ослабляющий организм к весне. Он видел, насколько неуверенными стали ее движения, как дрожат пальцы, когда Беверли, преодолев слабость, брала его за руку. Опасаясь нервного срыва у пациентки, Уилсон так же отделывался напыщенными, ничего не значащими фразами. Но тяжелее всего Тэдду давалась другая ложь. Придя домой он встречал встревоженные, пытливые взгляды дочерей.

— Маме лучше?

— Да, немного, — бодро отвечал он, насильно растягивая губы в улыбке.

— Она поправится?

— Непременно! — уверенно отвечал Тэдд и сразу же менял тему. — Что у нас на ужин? Здесь, — говорил он, осторожно встряхивая набитый до верху пакет из супермаркета, — у меня три порции отличного ванильного мороженого и две пиццы!

Девочки, радостно пища, бросались к нему, стараясь отобрать лакомства.

Вечером в понедельник перезвонил Уилсон и сообщил, что в центральной городской больнице Остина готовы принять миссис Абрахем. Спецтранспорт, медицинский автомобиль с усиленной для плавности хода подвеской, прибудет за Беверли в среду.