По закону – привет почтальону

* * *

Как тот художник, что на антресоляхСвой рай обрёл в рассказике Камю.Как тот Камю, что рай на антресоляхОбрёл в художнике, который не хотелИз этой дырки выползать на воздухИ спрашивал оттуда: – Как вы там?..И спрашивал оттуда, где картины,Рассказики, романы, натюрморты,Портреты, пьесы, оперы, пейзажи,Симфонии, любовные запискиРождаются из ткани сновидений,Не доказуемых наглядно и на ощупь,Не подлежащих публикации, развеске,Досмотру на таможне, обсужденьюВ кругах… Такое негде предъявить,Такое одиночество и бегство,Как в том рассказике Камю на антресолях,Где вечно дышит тот, кого не видно,И спрашивает сверху: – Как вы там?..

* * *

Никаких заблуждений со всеми удобствами,Которые свойственны заблуждениям,Сменным – как полотенца и простыни,Сменным – как вывеска над учреждением.Никакого снижения цен на поступки,Благородство которых не зависит от спроса, —Никакой распродажи, ломбарда и скупки.Честь и доблесть – не вещи с процентом износа.Есть высокая плотность волны просветления,Роскошь есть драгоценней, чем золота брёвна…Это – чистая лирика сопротивления —Не как бы, не словно, а безусловно.В переплёте оконном, с деревьями, звёздами,Издаётся такое… В неслабой скорлупке.Никаких заблуждений со всеми удобствами,Никакого снижения цен на поступки. ГРАНЁНЫЕ СТАКАНЧИКИ ТРАМВАЯСеребряные флаги снегопада,Гранёные стаканчики трамвая,И ледяные гроздья виноградаРастут на стёклах, слёзы проливая.Мы едем дальше, здесь сойдёт эпоха,Но эта остановка – не конечная.Морозный пар, мороженое вздоха,Мороженое звёзд – дорога млечная.Луна красна, каток зеркально чёрен —В подсолнухе вот так черно от зёрен,В том круглом зеркале на стебле с плавниками…У конькобежцев – искры под коньками.Мы едем дальше, здесь сойдут колени,Свежа в которых крепость огуречная.В моих коленях – джазовое пенье,Но эта остановка – не конечная.Серебряные флаги снегопада,Гранёные стаканчики трамвая,И ледяные гроздья виноградаРастут на стёклах, слёзы проливая.Мы едем дальше, здесь сойдут кавычки,Соскочит мода здесь недолговечная,Войдёт свобода и сопрёт вещички,Но эта остановка – не конечная.Какое счастье – впасть в самозабвенье,Когда играет музыка живая!..В моих коленях – джазовое пенье,Гранёные стаканчики трамвая.

ГУЛЯЩАЯ ТЮРЬМА1.Пожары в яйцах тьмы,Огонь ночами лижетМосковские дома.Гремучие умы —Их замыслами движетИстория сама,И все преграды выжжетГулящая тюрьма.Гулящая тюрьма,Гремучие умы,Пожары в яйцах тьмы,Огонь гудит и ноет.Все знают – что почём.Бегут за скрипачом,За теннисным мячом.Гулящая тюрьма,Пожары в яйцах тьмы,Пирует пироман,Пирует параноик.2.Москва пожарами пылает по ночам.Открой окно – и через миг воняют гарьюОдежда, волосы… Как смертники к печам,Дома московские идут в огонь, где тварьюПоджог заказан за какой-то миллионКаких-то денег… Слон в гробу, а моська лает.Все смотрят серию – в Москву НаполеонПривёл войска, идёт кино, Москва пылает,Открой окно – столбами дым, идёт кино.Мы приспособлены кошмары поглощать,Отсутствия включая механизмы.И прошлым нас бессмысленно стращать,И будущим… Другие организмыДавным-давно с ума сошли бы. Но не мы.Мы не боимся даже ядерной зимы,Нас не возьмёшь огнём, микробом, бомбой, газом, —Мы здесь отсутствуем… Пожары в яйцах тьмы.И там присутствуем, где явно высший разум.

* * *

Прославим рукопись!.. Прославим эту местность,Прославим пастбища, где бегают каракули.Её единственность прославим и чудесностьЕё полей, где и чернила горько плакали.Прославим рукопись!.. Рука Её ВысочестваИграет музыку, являясь инструментом,И рукописную природу одиночестваНе подвергает никаким аплодисментам.Прославим рукопись!.. Прославим замарашку,Прославим ритмы перечёркнутых попыток,Прославим трепет и отчаянье, и чашку,На эту рукопись пролившую напиток.Прославим рукопись!.. Её прославим древность —Сиюминутную и вечную!.. ПрославимВсё то, чем рукопись так разжигает ревностьВ обложках твёрденьких с оттиснутым заглавьем.

* * *

Я написала женщину на чёрном,И вся она – из листьев и цветов,В её пространстве, ярко освещённом,Мерцают волны в зареве портов,Где я была в другом тысячелетье,Где оттиск мой остался на песке, —Как волны, как цветы, как листья этиОстались чудом у меня в руке.Прощай, моя красавица на чёрном,В тебя влюблён один заморский гость,Он ходит за тобой котом учёнымИ улыбается во всю зубную кость.А ты ему подмигиваешь листиком,Где нет зрачка, но обитает глаз.Он думает, дурак, что это – мистика,А это – взгляд, преследующий нас. ВСЯКИЕ ГЛУПОСТИВсе выросли… Больше не нуженИм твой опостылевший труд.Ты куришь, ты стар и простужен,Все выросли, главное – врут.Ты вёл их за ручку, не оченьИм нравится это тепло.Их мир для тебя заколочен.Ты выбит мячом, как стекло.Осколки свои собирая,Ты счастлив, что выросли все.Но ужасы детского раяДля них – как стекло в колбасе.Ответь, собирая осколки:А кто тебя, милый, просил,Чтоб выросли козлики, волки,Ворона, лисица и сыр?..Все выросли…Завтрак на ужинЕдят, не слезая с колёс.Ты куришь, ты стар и простужен.Все выросли – жаль их до слёз!

* * *

Нежнее памяти, которая во снеПлывёт волнамиБлаженства райского у яблок в глубине,Играя с нами,Играя снами прежних жизней, тайных глазВо тьме и влаге,Что глубже нас, прекрасней нас, счастливей насИ нашей тягиК тоске чудовищной по ясности вещей,По лжи значений,В которых – точность казначеев, палачей,Царящих мнений…Не оставляй, не оставляй во мне надеждНа эту ясность,Она оклеена обоями одежд,Мозгов, чья страстностьУже прославилась обоями таблиц,Содрав так многоОбоев тайны и прижав обои лицК обоям Бога.Не оставляй, не оставляй надежд во мнеНа эти блага.Пускай трепещет мгла и бездна в глубине,Где жизни влага —Нежнее памяти, которая плывётВо сне волнами,Лаская плоть, лаская этот звёздный плодВ садах над нами.

* * *

Мы живём, под собою не чуя…Наши речи за десять шагов…Здесь обои свободы ночуя,Превратились в обои мозгов.Рабски, в рабство из рабства кочуя,Наша доблесть – товар для торгов.Мы живём, под собою не чуя…Наши речи за десять шагов…Труп тирана со свистом бичуя,Наглый трус веселит дураков.Мы живём, под собою не чуя…Наши речи за десять шагов…Бисер свиньям побед не мечу я,Чтоб в гармонию влиться кругов,Где живут, под собою не чуя…Наши речи за десять шаговНе слышны. Униженьем врачуя,Зверским хохотом, – обреченыИ живём, под собою не чуя…Под собою не чуя страны.Что там чуять?.. Остались обои —Клей, бумага и хвост сатаны.Мы живём, наполняя собоюНе страну, а обои страны.Где читатель?!. Да здесь, где торчу яВ переходе меж трёх берегов.Мы живём, под собою не чуя…Наши речи – обои шагов. ТРИПТИХ1.Привлечь внимание, внимание привлечь,Любой ценой пробиться из-под спуда,Ошеломить, перелопатить речь,Чтоб воздух жизни тёк сквозь это чудоВзаимности волнующихся глазЛиствы, где всё чирикает и свищет,Травы, где Клеопатра улегласьС Антонием, у змейки – тонкий выщипБровей и веер незабвенных скул,Шпионы шастают, мозги макиавеллят,И старших школьников зелёную тоскуРумянят дерзости, чью славу вечность белит.2.Сначала – мясо виноградное стиха,Потом уж время – это мясо (чьё?) вселенной,Сначала – сок и связка не суха,Чтоб мир не вывихнуть из чашечки коленной,Чтоб (чьё же это?) не распалась связь времён, —У старших школьников читать в оригиналеТакое принято, когда воспламенёнФонарь бессонницы и предки доконали,А (чьё же?) мясо виноградное стихаПьянит и полнится взаимным истеканьем,Всё остальное – пыль и шелуха,Сдуваемые школьников дыханьем.3.Цивилизации бетонный виноградВключает ночью электрические окна,В том винограднике меж гроздьями горятГлаза дворов и небесами пахнет мокро,Скулит качель, где Клеопатра пьёт виноС Антонием, она скуластой змейкойЕму вползает в душу – как в окноС цветочком поцелуя… Этой склейкойТут всё и держится, на это – весь расчёт,Пока наукой оцифрованная нелюдьНе даст нам школьников других смакиавеллитьИ мясо виноградное течёт. В ПРИЛИЧНОМ ОБЩЕСТВЕПриговорённый к высшей мереЗа преступления чужие.Ему распахивают двери,Его эскортом окружили,Его уложат и привяжут,И впрыснут яд с большим фасоном,Его конвульсии покажутАккредитованным персонам.Они мгновенно испытаютБлаженство ужаса и секса,Их репортажи воспитаютЭлиту пудинга и кекса.Её частично укокошитПреступник, избежавший кары,Взорвёт он бомбу, купит зошитИ в нём напишет мемуары, —Их превратят в кино и в майки,В игру и в книгу для гаданья…Приговорённый видит гайкиЗрачков, лишённых состраданья, —В него юстиция вливаетСвои святые идеалы,И он от них околевает,Плывя на все телеканалыКартинкой судорог подробных,Чья новость вечная и живость —Пример наглядный сил загробных,Производящих справедливость.