По зову долга

К сожалению, на этом полезные воспоминания заканчивались - репликант продолжал привычно “сэркать” несмотря на прямой запрет Эйнджелы.

– А-а-а...
– понятливо протянул пижон и доверительно понизил голос.
– Значит, время от времени просто устраиваешь ей проверки на служебное соответствие во время долгих командировок?

– Не понимаю вас, сэр, - удивление Чимбика начало перерастать в раздражение непонятными намёками собеседника.
– Поясните, что вы хотите сказать это фразой про проверки на служебное соответствие?

Хлыщ посмотрел на него так, будто впервые увидел. Оглядел варварскую одежду и, очевидно, пришёл к выводу, что нужно выбирать слова попроще и попонятней. А также говорить простыми и короткими предложениями.

– Ты с ней спишь?
– прямо спросил он.

И тут сержант наконец сообразил, что его подозревают в той самой гнусности, о которой рассказывала Эйнджела.

– Нет, сэр, - подлокотник жалобно хрустнул, сжатый ладонью репликанта.

Чимбик представил, что это хрустит шея наглеца, и ему немного полегчало.

– Мисс Гарм только мой деловой представитель, сэр, - уже спокойно сказал он.
– Только деловой представитель. И всё.

Если раньше молодой франт сомневался в умственных способностях соседа, то теперь твёрдо уверился в его дремучем идиотизме.

– Ты что, серьёзно? Дать работу такой цыпочке и ничего не получить взамен? Хочешь сказать, что за все три дня ты не собираешься ни разу её уложить?

Франт даже не догадывался, что “дикарь” сейчас мечтает уложить его самого. Так, чтобы тот больше никогда не поднялся.

– Нет, сэр. И не мешайте мне читать. Сэр, - сержант вложил жалкие остатки вежливости в кивок собеседнику и уткнулся в планшет.

– Не вопрос, - ухмыльнулся пижон, - у меня появились куда более интересные планы.

И он вновь бросил взгляд на Эйнджелу, как раз возвращавшуюся от бара с двумя коктейлями. Слои разных цветов в них не перемешивались, благодаря чему напиток выглядел маленькой радугой, помещённой в стакан. Усевшись на своё место, она предложила один коктейль Чимбику.

– Не желаешь попробовать?

Чимбик сунул любопытный нос в бокал и, учуяв запах алкоголя, отрицательно качнул головой:

– Нет, м... Тира. Спасибо, - он покосился на пижона в соседнем кресле и добавил:

– Охотнику нужна трезвая голова.

Настаивать Эйнджела не стала, видимо, согласившись с тем, что нетрезвый репликант может повести себя... неадекватно. Зато его сосед не стал упускать случая и лучезарно улыбнулся девушке:

– А я вот не охотник и с удовольствием бы попробовал столь чудный напиток.

– Угощайтесь, - улыбнулась Эйнджела и протянула высокий стакан щёголю, чуть наклонившись при этом к сидящему между ними репликанту.

– Из ваших рук, миледи, я приму хоть яд, - тоном опытного ловеласа ответил повеса, принимая напиток. Его пальцы при этом, будто случайно, коснулись пальцев Эйнджелы, причём прямо под носом у Чимбика.
– Кстати, меня зовут Ланс. Ланс Таллон. А как ваше имя, несравненная?

Эйнджела улыбнулась комплименту и ответила чарующим голосом:

– Тира. Тира Гарм.

Чимбик буквально испепелил соседа взглядом, но тот этого даже не заметил, полностью поглощённый процессом охмурения Эйнджелы. Сержант покосился на девушку и решил пока не вмешиваться. Как бы сержанта не раздражало происходящее, он рассудил, что мисс Лорэй гораздо лучше разберётся, как действовать в сложившейся ситуации. В конечном итоге, решил Чимбик, на большом корабле полно укромных уголков, где можно будет без помех и свидетелей устранить этого засранца.

– Тира, - тем временем Ланс, сам себе разрешивший называть девушку просто по имени, продолжал двигаться к намеченной цели.
– Очень красивое имя, под стать его владелице. Скажите, оно что-то означает?

Эйнджела пригубила коктейль и с явным удовольствием ответила новому знакомому:

– Так называется водоносная лиана на Тиамат, - отдала она должное пристрастию Блайза к ботанике.

– А ваше имя что-то означает?
– полюбопытствовала Лорэй, одаривая Ланса заинтересованной улыбкой.

Чимбик, удерживая рвущееся наружу желание удушить хлыща, неожиданно почувствовал ещё что-то. Что-то новое, и очень неприятное. Словно проволочное заграждение, режущее своими лезвиями запутавшегося в нём недотёпу.

Сержант от удивления даже перестал злиться, сосредоточившись на этом новом ощущении. Попытавшись разобраться, репликант удивился ещё сильнее: источником этого нового ощущения была Эйнджела. Точнее - то, с каким удовольствием она общалась с гадом, минуту назад говорившем про неё гадости.

Угасшая было злость вспыхнула с новой силой. Репликант не знал, что это чувство люди называют “ревностью”, но и отдаваться ему не собирался. Уткнувшись в книгу, он попытался абстрагироваться от происходящего. Получалось плохо. Совсем не получалось, если быть точным. Каждая улыбка Эйнджелы, которой она щедро одаривала пижона, причиняла почти физическую боль репликанту. Буквы расплывались перед глазами, не желая собираться в слова. Чимбик мог думать лишь о том, как холодно Эйнджела говорила с ним, и как весело и нежно щебетала с едва знакомым ублюдком.

– Да, моя милая леди, - заливался между тем Таллон.
– Это переводится с родного языка моего мира как “идти в атаку”. Также этим словом названо длинное копье, которое использовали в дуэльных боях аристократы ещё на Земле.

Чимбик представил, что мог бы сделать с “господином атакующее копьё”, выпади сейчас удача остаться с ним один на один. Даже будь этот хлыщ вооружён - неважно, древним копьём своих предков, или современным автоматом, - шансов у него бы не было никаких. Сержант словно в реальности увидел, как, качнув “маятник”, уходит с линии огня, рывком сокращает дистанцию, обезоруживает врага и проламывает висок прикладом его же автомата. А лучше - за горло. Чтобы видеть ужас в его глазах, видеть, как гримаса отчаяния стирает с лица эту мерзкую самодовольную ухмылочку….

К реальности сержанта вернуло нежное касание. Замерев, он скосился на свою руку и увидел, что его предплечья касаются пальцы Эйнджелы. Это прикосновение было самым нежным и приятным, что сержант испытывал в своей жизни. На какой-то миг он позволил себе всецело отдаться наслаждению этим чувством, а потом невероятным усилием воли вернулся в реальный мир.

Касание словно разбудило его, напомнив об истинной цели путешествия. Сержант снова стал собой: собранным, бесстрастным, целеустремлённым. Наблюдавшая за ним эмпат едва заметно кивнула, почувствовав перемену, и вернула свою руку на подлокотник кресла. К досаде Чимбика.