По зову долга

В ответ на эту тираду девушка весело хмыкнула. Вид у неё был такой, будто она не поверила. Но, к облегчению репликанта, тему развивать не стала, а просто спросила:

– Какие у нас планы на день?

Чимбик озадаченно уставился на девушку.

– Планы, мэм?
– глуповато хлопая глазами, переспросил он.
– Какие планы? Зачем?

– Ну, ты же не собираешься просто просидеть эти два дня в каюте?
– в свою очередь изумилась Лорэй.

Судя по недоумению, отчётливо написанному на лице, именно это сержант и собирался делать.

– А в чём проблема, мисс Эйнджела?

– Чимбик оглядел каюту, словно выискивая недостатки.
– Что-то не так? Или вас раздражает запах от дивана?

– Аж выворачивает, - призналась Лорэй.
– Но эта проблема решается вызовом горничной. Я говорю о досуге.

– Горничной, мэм?
– оторопело переспросил Чимбик.
– Досуге? Зачем?

Эйнджела помяла пальцами лицо и устало произнесла:

– Иногда я на миг забываю, какой ты дикий... Горничная - это обслуга, которая убирает номер, пока клиенты развлекаются. А досуг - свободное время, которое обычно тратят на развлечения.

– Я не дикий, мэм, - оскорбился сержант.
– И я уже провожу досуг. Просто не знал, что это так называется.

И показал на застывшее изображение ведущего на экране.

– И убрать могу сам. Зачем кого-то вызывать?

Девушка уставилась в потолок и сделала пару глубоких вдохов.

– Хочешь, чтобы о тебе заговорили на борту лайнера? Стать местной легендой?

– Это почему?
– тут же напрягся сержант.
– Кто что узнает, если мы находимся тут, и никаких посторонних?

– Потому что ты не пустишь в номер горничную и при этом оставишь его чистым, - терпеливо пояснила Эйнджела.

– А зачем мне посторонние в расположении?
– тут же взвился сержант.
– Что ей тут делать? Нет. Никаких горничных, и прочих! Всё!

И решительно включил новости, давая понять, что разговор окончен. Наивный.

– Мы летим первым классом, - явно не сочтя разговор оконченным, сказала Эйнджела.
– Если будем двое суток торчать в каюте - точно привлечём внимание.

Она подошла к репликанту и встала между ним и экраном.

– Разве что ты готов разыграть для персонала убедительную сцену, что мы всё это время не вылезаем из постели, - весело промурлыкала она и всё с тем же нездоровым любопытством уставилась на Чимбика.

Тот вновь поставил новости на паузу, и задумался.

– Если это будет соответствовать нормам поведения….
– сержант поскрёб подбородок.
– Да, наверное, это будет лучше. Объяснять, что у нас секс, и потому мы не выходим. Отойдите, пожалуйста - вы мне загораживаете экран.

Эйнджела весело сощурилась, наклонилась к репликанту и заговорщически сообщила:

– Ты в курсе, что не принято объяснять обслуге, что “у нас секс”? Нужно устроить достаточно достоверное зрелище...

– Не вижу сложностей, - равнодушно отозвался Чимбик, вытягивая шею в попытке заглянуть за спину Эйнджеле.

– Мне придётся прилюдно тебя касаться, - подмигнула та. Ухмылка на лице девушки не особенно соответствовала произносимым словам.
– Я буду полуголая висеть у тебя на шее, а ты должен страстно лапать меня в ответ... И всё это на глазах у обслуги, что доставит завтрак. Справишься? Или опять устроишь шоу с укладыванием лицом в пол?

– Справлюсь, - наклоняясь в другую сторону, кивнул сержант.
– Пару раз отрепетируем, отработаем слаженность, обговорим нужные фразы - и всё получится. Пожалуйста, не мешайте мне проводить досуг! Отойдите!

Поджав губы, Эйнджела смерила репликанта взглядом и прошествовала к бару.

– Значит, буду развлекаться как могу. Поторопи доставку соков!
– крикнула она Чимбику.
– Если это - моё развлечение до самого вечера, нужно начать с чего-то послабее. С другой стороны...

Она задумчиво покрутила в руках бутылку виски и произнесла:

– Есть шанс очнуться уже к моменту прилёта.

– Вы опять будете употреблять алкоголь?
– вскинулся сержант, вновь остановив выпуск новостей. Особенно его поразил факт того, что девушка, минуту назад зеленевшая от запаха алкоголя, вновь собирается его пить.

– О, детка, ещё как буду...
– пробормотала девушка, перебирая богатый арсенал бутылок.

– Я запрещаю!
– в голосе Чимбика лязгнул металл.
– Отойдите от…

Тут сержант понял, что не знает название предмета мебели, у которого обосновалась его спутница. Эта заминка свела на ноль первоначальный эффект, позволив девушке справиться с испугом.

– Запрещаешь?
– со смесью злости и удивления переспросила Эйнджела.
– И что будешь делать? Снова бить?

И тут же сама себе ответила:

– А что, хорошая мысль! Потому что когда я полуголая буду разыгрывать горячую страсть к тебе перед стюардом, он как раз будет гадать о происхождении всех этих синяков на моём теле. Сделаем вид, что ты из тех, кого возбуждает насилие. Тебя ведь оно возбуждает?

Последнюю фразу она произнесла с вызовом, глядя в глаза репликанту.

– Нет!
– почти выкрикнул задетый за живое сержант. И замолк, удивлённый собственной реакцией.

– Отойдите от бутылок, - уже куда тише сказал он, пытаясь унять разбушевавшуюся внутри бурю.

С каких пор его стали задевать слова этой странной девушки? Почему? Почему он начал беспокоиться о её состоянии? И дело не в сохранности информации, что хранится в её импланте, совсем нет.

“Что со мной?” - репликант отвернулся к стене. Из глубины лакированной деревянной панели на него потерянным взглядом уставился татуированный незнакомец.

“Может, я дефективный?” - незнакомец подпёр кулаком подбородок.
– “Или на корабле мой имплант тоже поймал вирус, вызвавший эти сбои?”

Вопросы, вопросы… И ни одного ответа. Даже ненавистная сержанту контрольная команда, проводившая еженедельные осмотры репликантов, осталась далеко и не сможет провести диагностику.

– Почему вы считаете, что мне доставляет удовольствие причинять боль?
– вслух спросил он.

К его немалому удивлению, Эйнджела оставила бутылки в покое, подошла и осторожно присела на подлокотник его кресла.

– Извини, - негромко попросила она.
– Я знаю, что это не доставляет тебе удовольствие. Я помню, что в эти моменты ты равнодушен. Просто...