Победа достается нелегко

Тетушка Зумрат смотрела на медный чайник и видела перед собой круглое, слегка скуластое, смуглое лицо брата и его жену Зульфию, болезненно бледную и красивую, какой она была в последние дни. Подкладывая хворост в огонь, тетушка Зумрат мысленно разговаривала с ними, своими родственниками, делилась большой радостью.

Вчера наконец свершилось то, о чем она давно мечтала и к чему тайно готовилась. Вчера вечером пришли савчи — свадебные послы, вместе с ними пришел и отец Якубджана — седобородый Сабир-ата. Пока готовился плов, гости степенно сидели на ковре и пили чай. Тетушка Зумрат достала фарфоровые пиалы с голубыми цветами и золотой каемкой, которые подавала лишь по праздникам, разостлала вышитую шелком скатерть — дастархан, на большие блюда положила свежие лепешки, принесла изюм, урюк, фисташки, поставила стеклянные вазочки с конфетами и печеньем.

Сходили за муллой Данияром. Плов удался на славу, рассыпчатый, душистый, жирный. Потом, когда снова подали свежий чай и сладости, мулла Данияр прочел молитву, все присутствующие провели ладонями по лицу и после благословения приступили к важному разговору. Все было так, как подобает по обычаю дедов и прадедов. Савчи объявили, что пришли сватать Гульнару и просят у тетушки Зумрат согласия. Сабир-ата, теребя седую окладистую бороду, подтвердил, что сын его Якубджан давно привязался сердцем к красавице Гульнаре и ждет не дождется ответа-согласия. Послы в цветистых выражениях воздавали хвалу невесте, подробно и с достоинством хвалили жениха, его ум и трудолюбие, хозяйскую смекалку.

Тетушка Зумрат, как требовал обычай, не сразу дала положительный ответ. Сначала она удивилась неожиданному предложению, потом долго сокрушалась, как ей тяжело будет жить без любимой племянницы, и лишь после того, как савчи преподнесли ей и невесте подарки — тетушке Зумрат темно-голубой атлас на халат, а Гульнаре цветастый ферганский шелк на платье, да еще платки шелковые с длинными кистями, — тетушка наконец дала свое согласие.

Тут же договорились, что через две недели состоится помолвка Якубджана и Гульнары, а до этого родные жениха и невесты встретятся и определят размер калыма, выкупа за невесту, и уже потом, на помолвке, объявят о дне свадебного тоя.

Подарки тетушка Зумрат спрятала на дно сундука, чтобы Гульнара случайно не наткнулась на них и раньше времени не узнала о свадебных приготовлениях. Тетушка знала, что ей предстоит нелегкий разговор со строптивой племянницей, но она хотела довести начатое дело до конца и поставить Гульнару перед свершившимся фактом. Так посоветовал мулла Данияр.

Крышка чайника дрогнула и под давлением пара запрыгала. Тетушка Зумрат открыла коробочку с зеленым чаем, взяла щепотку, всыпала в кипящую воду. Потом осторожно сняла чайник с огня и на его место установила чугунный казан с остатками плова, сбрызнула плов водой, чтобы не пригорел, помешала длинной ложкой и накрыла тяжелой промасленной деревянной крышкой, для упарки.

— Проснется гузалим, моя прекрасная, а у меня и завтрак готов, — напевая произнесла тетушка, хлопоча у очага. — Знала бы она, как беспокоюсь я о ее счастье, как хочу видеть ее жизнь радостной и счастливой! Ой-йе!

Тетушка, сняв калоши, в одних ичигах — тонких сапожках с мягкой подошвой, прошла в комнату и остановилась у низкой тахты, на которой, накрывшись красным сатиновым одеялом, спала Гульнара. Девушка чему-то улыбалась во сне. Тетушка поправила одеяло.

— Спи, моя прекрасная, спи, гузалим…

В репродукторе тихо зашуршало, раздался легкий щелчок, и знакомый женский голос произнес:

— Доброе утро! Говорит Ташкент. Передаем последние известия.

Тетушка Зумрат каждый день в это время слушала радио, узнавала новости, которые потом охотно пересказывала соседкам, не забывая по-своему комментировать события. Но сегодня тетушка Зумрат выключила репродуктор. Сегодня у нее своих новостей много.

— Спи, моя прекрасная, спи, гузалим…

И на цыпочках вышла из комнаты.

Гульнара проснулась поздно, когда солнце уже поднялось над горами и теплые оранжевые лучи, пробившись сквозь зелень столетнего тутовника, что рос почти у самого окна, легли замысловатым узором на старую стоптанную ковровую дорожку. Нет, она не вскочила с постели, как делала всегда, когда вставала поздно, а сладко потянулась и, прикрыв глаза, снова отдалась сновидениям, с которыми ей никак не хотелось расставаться. Впервые Гульнара не думала о зарядке, о предстоящих шоссейных гонках. Охваченная новым, еще не ведомым ей чувством, она мысленно переживала и просматривала свой сон, который был очень похож на действительность, на то, что произошло вчера вечером в тенистой аллее городского парка. Она ощущала на себе горячие объятия сильных мужских рук, ее щеки и чуть припухшие губы пылали от поцелуев, ей слышался тихий, срывающийся голос Руслана: «Гуля!.. Мы будем вместе… всю жизнь!..» Гульнара, не открывая глаз, обхватила подушку, прижалась к ней, как к его щеке, и беззвучно повторяла:

— Джоним!.. Милый!..

Вчера они решили, что Гульнара должна учиться. Она поедет в Москву, будет жить у матери Руслана, ведь Плехановский институт, куда она мечтает поступить, оказывается, находится совсем рядом с его домом. Пешком можно ходить. И Руслан будет учиться. Он рассказал, что они втроем, Петр, Евгений и Руслан, всю зиму готовились к экзаменам в Высшее военное училище.

Жизнь казалась Гульнаре ясной и простой. И в то же время трудной. Как все растолковать тетушке Зумрат? Как ее убедить?

3

До завтрака все шло, как обычно, по раз и навсегда заведенному четкому солдатскому распорядку. Но уже в столовой Руслан вдруг почувствовал, что между ним и его товарищами встала тонкая невидимая стена. Он отвечал на вопросы, шутил, но в глазах сослуживцев читал и легкую зависть, что вот он едет в отпуск, а они остаются, и сосредоточенность деловых людей, для которых он волею обстоятельств уже отошел на второй план, ибо не участвует вместе с ними в напряженной солдатской работе.

Впервые за годы службы Руслан находился в своем дивизионе, был частью коллектива и в то же самое время смотрел на него как бы со стороны. Он никуда не спешил, не торопился, обычные солдатские заботы его не касались. Он был свободен. Свободен от нарядов, политзанятий, работы с техникой… Может идти, куда захочет, делать, что хочет. И никто ничего не скажет, не упрекнет. Ни сержант, ни старшина, ни офицер. Он — отпускник! И от этой нахлынувшей на него свободы Коржавин растерялся. Он почувствовал себя выбитым из колеи. Он привык всегда куда-то спешить, строго рассчитывать свое время, выкраивать минуты. Даже на тренировочных сборах темп жизни не ослабевал, хотя нагрузка была совсем иная. И вот на тебе — полная свобода… Отпускные документы получены, билет в кармане. А до отхода поезда еще длинный апрельский день. Поезд пойдет только вечером. Гульнара занята, готовится в летнюю экспедицию, освободится лишь после обеда. А до обеда так много времени. Что делать? Куда пойти?

Руслан посмотрел на Зарыку. Тот деловито размешивал сахар в кружке с чаем. Он тоже никуда не торопился.

— Корж, у меня идея, — перехватив взгляд Руслана, произнес Зарыка.

— Выкладывай.

— Сходим в кино на дневной сеанс. Здорово? Почувствуем себя школьниками.

— А что идет?

— Ничего особенного, старый фильм… Он у нас в городке уже шел. Ну, потопаем?

— Что-то не хочется, — вяло ответил Руслан. — Может, махнем на речку, позагораем?

— Там даже порыбачить можно. — Евгений оживился. — Наловим пескарей. Уху сварим.