Победа по очкам

– Наш президент, Павел Николаевич… Наш с вами президент. Всенародно избранный.

– Вы хотите сказать, что он тоже прочитал…

– Нет, Павел Николаевич. Он подобной чепухи не читает. Ему прочитали.

– А, ну тогда ладно, тогда ничего, – зачастил Пафнутьев, но чувствовал – сквознячок внутри не ослабевает. Может быть, даже усиливается. – Я еду, Олег Иванович, прямо сейчас и еду. Прямо сейчас.

– И это правильно, – улыбнулся наконец Олег Иванович и положил трубку.

Пафнутьева он встретил, не поднимаясь из-за стола, встретил со скорбной, жалостливой улыбкой. Слабым жестом указал на стул, присаживайся, дескать, поговорим.

– Здравствуйте, Олег Иванович! – радостно приветствовал его Пафнутьев.

– Хм… Ну, вы даете, Павел Николаевич. Как здоровьице, не жалуетесь?

– Пока держусь… А вы?

– И я пока держусь. Не знаю, надолго ли хватит, как поется в одной песне… Но кое-что в мире происходит… Вашими стараниями, Павел Николаевич.

– Неужели происходит? – ужаснулся Пафнутьев.

– Из Думы пошли запросы, в Федерации смятение умов, не то пять, не то семь представителей каких-то там мировых агентств просятся на прием к Генеральному…

– Думаю, надо их принять, – с заботливостью в голосе проговорил Пафнутьев.

– Вот и примите.

– Я?!

– А кто же еще, Павел Николаевич?

Пафнутьев потер щеки ладонями, подвигал свою папочку по приставному столику, ссутулился в задумчивости, с любопытством посмотрел в глаза Олегу Ивановичу…

– А меня Лубовский в Испанию зовет.

– Я знаю… Он звонил…

– И что?

– Поезжайте. Вы давно были в Испании?

– Да уж давненько…

– Год? Два?

– Да сто лет я там не был! – рассмеялся Пафнутьев.

– Знаете, что вы сделали, Павел Николаевич? Да, должности вы его почти лишили… Но и от правосудия уберегли.

– Это как? – опешил Пафнутьев.

– Не вернется он теперь. Ни за что не вернется.

– Побоится?

– Дело не в этом… Побоится, не побоится… Ему нельзя возвращаться. Чревато. Никто не может сказать, как все повернется. Он далеко не глупый человек… И понимает, что опубликованное – малая часть того, что может оказаться на столе следователя. Поэтому надо ожидать обострения его болезни. Видимо, выздоровление, окончательное выздоровление, затянется.

– Ну что ж, это правильно, – рассудительно заметил Пафнутьев. – Главное – чтоб здоровье не пошатнулось.

– Кое-что в его жизни уже пошатнулось, – усмехнулся Олег Иванович.

– А что Генеральный?

– Молчит. Не знает, как понимать.

– Об Испании он слышал?

– Конечно. На него Лубовский и выходил… Не на меня же… Я для него мелковат. Не та фигура.

– Так я еду в Испанию?

– Принимайте решение, Павел Николаевич. Если говорить о пользе дела, то смысл в этой поездке, несомненно, есть. В любом случае нужны его показания, какими бы они ни были. Что бы там ни писали наши желтые журналисты, следствие продолжается.

– Значит, дело не закрыто?

– Ха! – рассмеялся Олег Иванович. – Размечтался!

– Ну, что ж, Испания так Испания! – беззаботно махнул рукой Пафнутьев.

– Да, и еще один момент… Лубовский напомнил о каком-то портфеле, который вы якобы изъяли из его машины после покушения. О чем идет речь? Его беспокоит этот портфель, он заговаривает о нем не первый раз.

– А! Мы с Шумаковым, тем самым, который… Вы помните, который так нескладно погиб… Оказались на месте покушения на Лубовского вскорости после взрыва… И пока милиция ужасалась, глядя на оторванную голову водителя… Я заглянул в машину и увидел этот самый портфель. И, естественно, изъял его для пользы дела.

– Разумно, – кивнул Олег Иванович.

– Но запустить его содержимое в дело… не успел. Оплошал.

– Но ведь и сейчас еще не поздно, а?

– Поздно, – сокрушенно ответил Пафнутьев. – Поздно, Олег Иванович. Сгорел портфель.

– В каком смысле?

– В прямом. В самом прямом смысле слова.

– Не понял?

– На какое-то время я оставил его в одном доме… В частном доме, я жил там какое-то время, когда была вскрыта моя квартира. А в этом доме случился пожар… И портфель сгорел. Со всем содержимым.

– Сколько с вами случается забавных историй! – воскликнул Олег Иванович восхищенно. – Со мной за всю жизнь столько не произошло! А почему бы вам как опытному и грамотному следователю не положить этот несчастный портфель в сейф? Это же очевидно, разумно, надежно, в конце концов!

– Не так уж и надежно, – проворчал Пафнутьев. – У меня такое ощущение, что ключи от моего сейфа есть не только у меня… Они еще кое у кого имеются.

– Почему вы так решили?

– В деле отсутствуют многие страницы.

– Так, – задумчиво протянул Олег Иванович, нервно барабаня пальцами по столу. – Так… Значит, говорите, сгорел портфель? Значит, говорите, со всем содержимым? В частном доме? В Немчиновке?

– О, вы даже знаете, где я жил! – воскликнул Пафнутьев.

– Работаем, – потупил глаза Олег Иванович. – Работаем, Павел Николаевич, не только же вам блистать осведомленностью! Ну, что ж, буду звонить Лубовскому.

– Зачем? – настороженно спросил Пафнутьев.

– Надо же порадовать мужика.

– Порадовать?

– Он будет просто счастлив, когда узнает об этом счастливом случае.

– Думаете, он не знает? Мне кажется, я намекал ему о пожаре…

– О том, что сгорел его портфель? Все. – Олег Иванович поднялся. – Пора к Генеральному.

– Думаете, надо? – оробело спросил Пафнутьев, почувствовав опять где-то внутри холодный сквознячок.

– Не дрейфь, Павел Николаевич, – усмехнулся Олег Иванович, убирая бумаги со стола и запирая их в ящик стола. – В крайнем случае камушком пооткинемся. Слышали такую поговорку?

– Приходилось. – Пафнутьев тяжело поднялся, но тут же взял себя в руки, распрямился, вскинул голову, папочку со стола взял уже уверенно и даже с некоторым шиком сунул ее под мышку.

Генеральный сидел, склонившись грудью к столу, и на вошедших смотрел молча, как бы и не видя. Олег Иванович и Пафнутьев замерли у двери.

– Пришли? – спросил наконец Генеральный несколько сипловатым голосом – видимо, сдавленная столом грудь не позволяла ему говорить свободнее. – Ну-ну. Какие новости?