Победа по очкам

– В Австрию?! – ужаснулся Пафнутьев.

– Нет, зачем… Из Австрии я сегодня-завтра вылетаю… Приезжайте в Испанию!

– В Испанию?! – поперхнулся Пафнутьев, чем, очевидно, должен был привести Лубовского в состояние полного превосходства. – Но это уж если начальство…

– Павел Николаевич, – с бесконечным терпением произнес Лубовский. – Я помогу вашему начальству принять такое решение.

– И оно… – Пафнутьев не осмелился даже закончить свой вопрос, столь велика была его подавленность.

– И оно решит, – великодушно заметил Лубовский. – Так что, Павел Николаевич… До скорой встречи на земле Дон Кихота? Колумба? Дали? К сожалению, других испанских знаменитостей не знаю… Я имею в виду знаменитостей, достойных нашей с вами встречи, а?

– Как скажете, Юрий Яковлевич, как скажете. – Пафнутьев, похоже, был совершенно подавлен и лишен способности что-либо соображать.

– Заметано, – с легкой вульгаринкой произнес Лубовский и отключил свой мобильник. Пафнутьев тоже нажал кнопку отключения, убедился, что телефон действительно выключен, и только после этого вернул его Халандовскому.

Фырнин был в полном восторге от услышанного, вертел головой, и, судя по всему, ему просто не терпелось поделиться своими впечатлениями. Но Халандовский угрюмо и молча смотрел в стол – тон Пафнутьева нисколько его не обрадовал.

– Он не дурак, Паша, он не дурак, – наконец проговорил Халандовский. – Не надо бы с ним вот так… Чуть бы посерьезнее, чуть бы зависимее, что ли…

– Еще более зависимо?! – вскричал Пафнутьев.

– Не надо, Паша… У тебя пошел кураж, это всегда прекрасно, но он не дурак.

– А! – Пафнутьев легкомысленно махнул рукой. – И на старуху бывает проруха.

– Ты кого имеешь в виду? – все еще недовольно спросил Халандовский.

– Себя, кого же еще! Конечно, себя, Аркаша! И не сомневайся в этом! Не Лубовского же, в самом деле!

– Ладно, Паша, ладно… Может быть, ты и прав, может быть… А там кто знает, возможно, и нет.

– Проехали! – решительно сказал Пафнутьев. – Хватит причитать. Мне пора в Испанию собираться. Хочу в Толедо.

– Зачем, Паша?

– Меч присмотреть. Хороший боевой меч старинной работы.

– В бой собрался? – уныло спросил Халандовский. – Кобылу бы тебе еще… Росинанта какого-нибудь… Медный таз вместо шлема… Хотя по комплекции ты больше тянешь на Санчо Пансу.

– Значит, так. – Пафнутьев положил на стол тяжелые горячие ладони. – Володя! – Он повернулся к Фырнину. – Давно мы с тобой не объявляли никому войну, давно не вели успешных боевых действий.

– Готов, – коротко ответил Фырнин.

– Прекрасный ответ, да, Аркаша?

– Да, мне понравилось. – Халандовский все еще был подавлен разговором с Лубовским, неожиданным предложением встретиться в Испании. Но, кажется, и он начал постепенно отходить, зараженный безудержным наступательным легкомыслием Пафнутьева.

– Володя! – торжественно произнес Пафнутьев, и столько было силы и уверенности в его голосе, что рука Фырнина невольно потянулась к диктофону, он уже готов был начать записывать. – Нет, Володя, нет. – Пафнутьев решительно остановил его руку. – Никаких следов. Повторяю – никаких следов! Ни на магнитофоне, ни на бумаге, ни на каких-то там глупых кассетах. Не должно быть твоих следов, моих, не должно быть следов нашего юного друга Халандовского, который, похоже, уже начал приходить в себя после психической атаки Лубовского.

– Как же быть? – недоуменно спросил Фырнин.

– Ты готовишь бомбу в виде интервью с неизвестным тебе гражданином, который предложил потрясающий материал о Лубовском. Он не пожелал себя назвать, ссылаясь на то, что все недоброжелатели Лубовского исчезают. По разным причинам. В разное время. Но исчезают. И это правда. Поэтому он себя не назвал. Такова версия. А я даю тебе гору материала. Вполне доброкачественного.

– В каком смысле?

– Он честный. Он правдивый. Он истинный. Но для суда недостаточный. Не может служить доказательством. Есть расписки, протоколы о намерениях, есть фотографии. Все это убедительно для газеты, но недостаточно для суда. Кроме того, суд может затянуться на годы. А бомба нужна сейчас.

– Но я должен принести интервью и положить редактору на стол. Значит, я уже засветился.

– Договорись с редактором по телефону. Материал принесет курьер. Уже подготовленный тобой материал. Фотографии, документы, изложение событий и так далее. Если хочешь, все переговоры с редактором будет вести Халандовский – он в ваших кругах человек неизвестный. Но с материалом знаком.

– Деньги, – обронил Фырнин короткое словечко.

– О каких деньгах идет речь? – спросил Халандовский.

– Для начала, для разговора… Тысяч десять.

– Годится, – кивнул Халандовский. – Один вопрос… Надеюсь, эти деньги вернутся?

– Моя проблема, – сказал Пафнутьев.

– Как, Паша? – простонал Халандовский. – Если десять тысяч нужны только для разговора, значит, я запросто могу влететь в двадцать тысяч долларов. Я найду эти деньги, но мне не хочется расставаться с ними навсегда.

– Ты расстанешься с ними на очень короткое время. Не исключено, что они вернутся к тебе с процентами.

– Ты циник, Паша, – произнес Халандовский.

– Вопросы есть? – повернулся Пафнутьев к Фырнину.

– Папку на стол.

Пафнутьев пошарил рукой под креслом и извлек оттуда красную папочку с белыми тесемками. Вид у папки был совершенно несолидный. В таких папках изможденные ветераны собирают ответы из всевозможных инстанций вроде районного суда, коммунхоза, от участкового милиционера, от инстанций, основная задача которых – посылать, посылать, посылать всех жалобщиков подальше, чтобы не сразу они разогнулись от очередного удара, чтоб не сразу в себя пришли, чтоб некоторое время еще теплилась в сутяжных душах надежда на то, что ответ они получили благожелательный, что квартирные, пенсионные, сантехнические и прочие проблемы их решены и остается немного, совсем немного подождать. И только со временем начинают они понимать, начинает доходить, что их попросту послали в очередной раз – и послали как никогда далеко и надолго. Вот такую папку вручил Пафнутьев журналисту Фырнину, который согласился участвовать в охоте на зверя.

– Здесь копии. – Пафнутьев положил руку на папку. – Оригиналы в другом месте, более надежном. Если будут сомнения, будут колебания, возникнет недоверие… Оригиналы получишь немедленно. Сможешь сверить и убедиться.

Фырнин не торопился открывать папочку, развязывать тесемки и в чем-то там убеждаться. В эти минуты его не интересовали подробности будущего интервью, его озадачивало что-то другое, и Пафнутьев с Халандовским терпеливо ждали, пока он заговорит.

– Павел Николаевич, вопрос заключается в следующем… Если я правильно понимаю положение, в котором мы с вами оказались сегодня…