Победа. Том 1

Медленно, чтобы не скрипели ступени, Воронов поднялся к себе.

Он был под впечатлением того, что произошло в "Андерграуннде".

До сегодняшнего вечера Воронову казалось, что все ждут предстоящей Конференции с радостным единодушным нетерпением. Это нетерпеливое ожидание как бы сближало людей разных национальностей и разных взглядов.

Но дело, по-видимому, обстояло сложнее. Еще никто, по крайней мере из журналистов, не знал, какие вопросы будут на Конференции обсуждаться, а борьба вокруг нее - вернее, вокруг подготовки к ней - уже началась. Поездка в "подполье" убедила Воронова в этом.

"Но не преувеличиваю ли я?" - думал он. В конце концов, вызывающе вел себя только Стюарт. Остальные журналисты как будто отнеслись к Воронову более или менее дружелюбно.

Однако достаточно было и одного Стюарта.

Воронов понимал, что невозможность получить необходимые сведения всегда раздражает журналистов. То, что им не только не разрешили встретить Сталина, но до сих пор держали его приезд в секрете, не могло не вызвать у них естественного недовольства.

От западных журналистов - это было общеизвестно - читатель ждет сенсаций. Ему всегда хочется заглянуть в замочную скважину запертой двери, будь то кабинет президента или спальня кинозвезды. Серьезные мысли доходят до него лишь в обрамлении сенсационных подробностей.

Каким же образом западные журналисты могут удовлетворить запросы своего читателя сегодня? В Бабельсберг их не пускают. Приезд Сталина держат в секрете. Прибытие Трумэна и Черчилля они уже достаточно "обыграли".

Что им остается? Строить всевозможные догадки? Снова и снова твердить о том, что предстоящая Конференция должна решить послевоенные судьбы Европы?

"Ладно, хватит попусту тратить время!" - сказал себе Воронов. Усилием воли он заставил себя закончить статью. Завтра утром ее надо было сдать на узел фельдсвязи, чтобы она в тот же день смогла уйти в Москву. Ведь там ее должны еще отредактировать, перевести на иностранные языки и передать в английские, американские и в другие телеграфные агентства...

...Он проснулся в половине седьмого. Машина должна была прийти к семи. Столовая в Бабелъсберге открывалась тоже в семь. Значит, у него еще будет время перепечатать корреспонденцию, позавтракать и выяснить у Герасимова, как планируется сегодняшний день. Конференция открывается сегодня, но Воронов полагал, -что раньше десяти она не начнется.

Спустившись по лестнице, он думал только о том, чтобы избежать встречи с Германом или Гретой. Но это ему по удалось. Дверь из столовой открылась, и в переднюю вошел Герман. На нем была серая потертая спецовка, изпод которой выглядывал аккуратно повязанный галстук.

В руке он держал кепку. Очевидно, Вольф собрался на работу.

– Доброе утро, хэрр Воронофф, - приветливо сказал он.
– Мы не думали, что вы встанете так рано. Как же вы пойдете, даже не выпив чашку кофе?

– Доброе утро, господин Вольф. Я позавтракаю в Бабельсберге.

Они вышли на крыльцо. Машина уже стояла у тротуара.

– Ваш завод далеко?
– спросил Воронов, чтоб поддержать разговор.

– О нет! Два-три километра в сторону от Потсдама.

Я обычно выхожу из дому пораньше. Утренний моцион.

– Садитесь в машину, - предложил Воронов.
– Я вас подвезу.

– О нет, нет, что вы!
– поспешно и, как показалось Воронову, даже испуганно воскликнул Герман.

"Не хочет утруждать господина офицера?
– подумал Воронов.
– Или не желает ехать в советской машине, потому что боится своих соотечественников?"

– Садитесь!
– скорее приказал, чем попросил он.

На лице Вольфа снова промелькнуло испуганное выражение, но категорический тон Воронова сделал свое дело.

Они расположились на заднем сиденье.

– Куда ехать?
– спросил Воронов.

– В обратную сторону, - нерешительно произнес Вольф.

Несколько улиц они проехали молча. Вольф указывал направление. Вскоре машина оказалась на окраине Потсдама.

– Спасибо, хэрр Воронофф, - сказал Вольф, - мы приехали. Отсюда мне совсем близко.

– Я довезу вас до места, - упрямо ответил Воронов.

– О нет, нет, прошу вас этого не делать!
– уже с явным испугом воскликнул Вольф.

"Не хочет, чтобы его видели в советской машине", - окончательно решил Воронов. Никакого завода поблизости не было видно. Правда, он мог скрываться за руинами, громоздившимися впереди.

Воронов пожал плечами.

– Хорошо, - холодно сказал он.
– Желаю вам успешного рабочего дня. До свидания.

– Спасибо, хэрр Воронофф!
– с облегчением откликнулся Вольф, выходя из машины.
– Большое спасибо!

Он сделал несколько шагов, обернулся, приветливо помахал Воронову и зашагал еще быстрее. Вскоре его фигура исчезла среди развалин.

– Слушай, друг, - неожиданно для самого себя сказал Воронов своему водителю, - сделай-ка небольшой бросок в ту сторону, куда пошел этот немец. Посмотри-ка, что за завод там расположен.

– Яволь!
– понимающе подмигнув, ответил старшина.
– Сейчас проверим, товарищ майор!

– Только поторопись, а то на объект опоздаем.

– В два счета!

Минут через пять старшина вынырнул из развалин и бегом направился к машине...

– Ну что?
– нетерпеливо спросил Воронов.

– Был, товарищ майор, завод, да сплыл!
– махнул рукой старшина, усаживаясь на свое сиденье.

– Что это значит?

– Лом железный - вот и все, что от завода осталось, - трогая машину, ответил старшина.
– Наверное, фугасок десять в него угодило...

Воронов ничего не понимал. В том, что никакого яавода здесь нет, он уже не сомневался. Но зачем Вольф обманывал его?

– А вашего фрнца я там видел!
– весело сообщил старшина.
– И еще десятка два фрицев.

– Что же они там делают?
– с удивлением спросил Воронов.

– А хрен их знает, товарищ майор, извините за выражение. Железяки разбирают и в кучи сносят. Тряпочкой вытрут - и в кучу! Одним словом, мартышкин труд!

"Может быть, немцы восстанавливают разрушенный завод?" - подумал Воронов. В Берлине уже к концу мая действовало несколько линий метро, вступили в строй железнодорожные станции и речные порты. Правда, всеми этими работами руководило советское командование.

– Послушай, - обратился Воронов к старшине, - наших солдат там не было?