Победа. Том 1

Неуловимым движением Вольф слегка расправил плечи и сдвинул ноги, словно собираясь щелкнуть каблуками своих сильно стоптанных, но тщательно начищенных ботинок.

– Здравствуйте, хэрр Вольф, - приветливо сказал Воронов, вставая.
– Это я должен просить прощения за то, что вторгся в ваш дом. Меня зовут Михаил Воронов.

– О-о, хэрр майор...
– начал Вольф, но Воронов прервал его:

– Не надо называть меня по званию, господин Вольф.

Сейчас я гражданское лицо. Журналист Михаил Воронов.

Но почему вы стоите? Входите, пожалуйста. Кстати, с разрешения вашей супруги я взял отсюда одну книгу. Теперь она уже на прежнем месте.

Осторожно ступая по полу, словно боясь поскользнуться, Вольф сделал несколько шагов по комнате.

– Присядьте, пожалуйста, - сказал Воронов, указывая ему на единственный стул.
– Ваш друг, товарищ Нойман, - продолжал он, - сказал мне, что вы работаете на заводе. Это верно?

– Да, - коротко ответил Вольф.

– Что вырабатывает этот завод?

– Станки, господин Воронофф, - после короткой заминки сказал Вольф.

– Как хорошо, что он уцелел. Вы работаете в утреннюю смену? Я не застал вас ни вчера, ни сегодня.

– Я ухожу рано, - сухо ответил Вольф.
– Моя жепа Грета, - продолжал он уже иным, приветливым тоном, - будет очень польщена, если вы спуститесь вниз и выпьете чашечку кофе.

Несмотря на то что он говорил почтительно - может быть, даже чуть-чуть подобострастно, - вид его вызывал уважение.

– С удовольствием, - отозвался Воронов.

– Прошу вас, майн хэрр!
– оживился Вольф.
– Грета ждет. Вообще мы в вашем распоряжении, - неожиданно добавил он.

В кем как бы сосуществовали два человека. Один - - спокойный, уравновешенный, с чувством собственного достоинства, другой - подчеркнуто почтительный, ни на минуту не забывающий о дистанции, которая отделяет побежденного от победителя.

– Вот что, господин Вольф, - сказал Воронов.
– Давайте условимся: я поселился у вас не как представитель оккупационных войск, а просто как человек, пользующийся вашим гостеприимством. Мой отец - такой же рабочий человек, как и вы. Кстати, он тоже мастер. Вы поняли меня?

– Яволь, майн хэрр, - поспешно ответил Вольер. Однако в его настороженном взгляде из-под густых бровей Воронов уловил оттенок недоверия.

В столовой за столом, накрытым кружевной скатертью, некогда белой, а теперь пожелтевшей от времени и частых стирок, сидела Грета. На столе стояли чашки и блестящий эмалированный чайник.

– Прошу вас, хэрр майор, - залепетала Грета, но Вольф строго оборвал ее:

– Хэрр майор просит называть его по фамилии. Хэрр Воронофф.

– Как можно...
– начала было Грета, но густые брови ее мужа сурово сдвинулись на переносице, и она поспешно сказала: - Прошу вас, чашечку кофе... К сожалению, у нас нет сахара.

– Я привык пить кофе без сахара, - сказал Воронов просто из вежливости.

Вольф поднес чашку к губам, сделал глоток и строго посмотрел на жену:

– Почему ты не подала настоящий кофе?

– Настоящий?!
– переспросила Грета таким тоном, будто у нее попросили птичьего молока.

– Не притворяйся, - на этот раз уже добродушно произнес Вольф.
– Грета ездит в Берлин, - пояснил он Воронову, - и выменивает у американцев и англичан кофе на разное барахло. Мы ведь разбитая, побежденная страна, - с горечью добавил он.

– Приготовь же настоящий кофе, Грета.

Покорно достав из шкафа стеклянную банку с притертой крышкой, Грета ушла на кухню. Через некоторое время она вернулась с подносом в руках. На нем стояли три крошечные кофейные чашки.

– Простите, хэрр майор, - забыв о предупреждении мужа, сказала Трета. Я берегу этот кофе для Германа.

Он так привык пить хороший кофе по утрам...

– Хорошего кофе я не пил уже много лет, - угрюмо произнес Вольф.
– С тех пор как мы стали делать пушки вместо масла.

– Честное слово, я равнодушен к кофе, - вмешался Воронов, - Мне все равно, какой кофе пить. Я пришел просто посидеть с вами...

Он с досадой подумал, что наверху его ждет неоконченная работа. Но прежде чем уйти, он должен был допить кофе и хотя бы несколько минут побыть с хозяевами.

Наконец кофе был выпит. Воронов уже встал, чтобы попрощаться,, как вдруг раздался сильный стук в наружную дверь. Затем оглушительно прозвенел звонок.

Воронов вопросительно посмотрел на Германа, потом на Грету, но увидел, что и они испуганно глядят друг на друга.

Вольф встал из-за стола и пошел в переднюю.

До Воронова тотчас донеслась английская речь вперемежку с отдельными словами на ломаном немецком. К его удивлению, в столовую ввалился Чарльз Брайт.

– Хэлло, Майкл-беби!
– широко улыбаясь, крикнул он. Почти оттолкнув Вольфа и не обращая никакого внимания на Грету, Брайт бросился к Воронову.
– Я объездил весь этот городишко в поисках твоей проклятой Шопингоорстресси!
– быстро заговорил он.
– Записку твою я, конечно, прочел, потом потерял, а название запомнил. Но ни один немец не знает такой улицы. Мы заключили пари с этим английским снобом - он уверял, что ты живешь в Бабельсберге. А я утверждал, что ты честный парень и живешь в Пот.сдаме. Мы поспорили на сто баков. Я ужо решил, что ты и вправду соврал. Никто в городе не знает этой чертовой улицы...

Брайт словно строчил из автомата.

– Хватит, Чарльз!
– воскликнул Воронов. Его раздражало бесцеремонное вторжение Брайта в чужой дом.
– Во-первых, не "Шопингоор", а "Шопенгауэр" и не "стресси", а "штрассе". Во-вторых, не мешало бы поздороваться с хозяевами дома.

– О-о, - будто только сейчас увидев Германа и Грету, крикнул Брайт, простите, леди, простите, сэр!
– Он поднес руку к пилотке.

– Американский корреспондент Чарльз Брайт, - сказал Воронов по-немецки, - просит извинить его за столь шумное вторжение.

– Яволь, яволь, - улыбаясь залепетала Грета.
– Скажите мистеру Брайту, что мы очень любим американцев.

Я сейчас сварю для него чашечку кофе!

– Тебе предлагают выпить кофе, - перевел Воронов.
– Но имей в виду: он без сахара.

– К черту кофе! Я выиграл сто баков. По этому поводу надо выпить. У них есть виски?

– Это бедный немецкий дом, - укоризненно сказал Воронов.
– Рабочая семья...

– Яволь!
– теперь уже по-немецки воскликнул Брайт.
– Айн момент!