Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда)

Парацельса...

Он следил за реакцией Алекса своим единственным глазом, который замечал все не хуже обоих. А может быть, даже лучше.

– Я заварю кофе...

Он вышел на кухню, и Алекс остался один. Посверкивая отражениями электрической лампы, лорнировали стекла полок с книгами. С журнального столика, как с темного зеркала, глядело его собственное изображение.

Вернулся генерал с туркой с дымящимся кофе, прошел к холодильнику и достал из фризера торт - мороженное. Резать его ножом было тяжело: тот скользил, отрезая слишком тонкие ломти.

– Он что, брал на работе отпуск ?
– навел Алекс своего собеседника на нужный след.

– Да, для операций в Эстонии - брал... Впрочем, все врачи его ранга делают в таких случаях то же самое...

Это и надо было Крончеру. Алекс кивнул: он как бы дал знать, что понял и сразу осведомился:

– Как вы думаете, по выполнению задания... Если моя работа в Москве признана будет удовлетворительной...

Генерал смотрел на него удивленно.

– Я могу расчитывать на недельный отпуск, господин генерал ? Крончер бросил на него кроткий, спокойный взгляд и пошевелился в кресле.

– Полагаю, что да... Кстати, - спросил генерал, - если это не секрет: а где бы вы хотели провести свой отпуск ? Дома ? В Европе ?

– Нет, здесь...

– Вам так понравилось в Москве ?

– Я еще не был ни в одном музее...

– Ах да, - ни в одном музее !
– пробормотал про себя генерал.
– Ну чтож, я договорюсь, чтобы вам предоставили музейную неделю, - добавил он.

С минуту молчали оба, а потом последовал вопрос, который несколько озадачил Алекса.

– Как у вас с Чернышевыми? Знакомство формальное? Или проклевывается что- то вроде личных отношений ?

Теперь, когда они трое - он, Чернышев и Анастасия - разузнали все друг о друге и, снюхавшись, втроем дурачат начальство, все для него упростилось.

Алекс и глазом не моргнул:

– Сегодня еще трудно что-то сказать...

– Не здесь ли живет лауреат литературных премий, поэт Анатолий Чернышев ?
– спросил Виктор, когда за дверью раздал ся голос отца.
– Ну тебя...!
– послышалось в ответ. Дверь открылась,и маленький, с редким седым хохолком на голове пожилой мужчина энергично запечатлел на небритом лице сына отцовский поцелуй.

– Знакомьтесь, Алекс Крончер...
– подтолкнул впереди себя коллегу из Израиля Виктор.

– Крончер ?
– спросил, словно что - то припоминая, Чернышев- отец, отступая в прихожую.
– Скажите, это не ваш род ственник - известный немецкий...

– Не его, папец!
– перебил Виктор.
– Его - родственники молятся у Стены Плача в Иерусалиме.

Отец несколько озадаченно посмотрел на сына, но что - то подсказало ему, что на этот раз его не разыгрывают.

Алекса провели в большую комнату, всю обставленную полками с книгами и обкленную фотографиями: Чернышев - старший со знаменитостями. С Гагариным. Ивом Монтаном. Евтушенко в голубой шубе. Со Славой Зайцевым. С Фиделем Кастро.

– Брежнева и Андропова мы убрали, - иронически кинул Алексу Виктор, не ко времени...

Отец не обижался. Встречаются же люди с таким характером...

В принципе, подумал Алекс, здоровый и необидный юмор - гарантия хороших взаимоотношений. Если люди относятся друг к другу слишком серьезно,любая соринка в глазу рано или поздно обязательно вырастает в бревно. А тогда ничего хорошего не жди.

– Давно ли вы знаете нашего Витеньку ?
– подыгрывая сыновьему тону спросил отец.

– Он у нас из -за повышенного романтизма стал завзятым циником.

– Я этого пока не заметил, - улыбаясь ответил Алекс.

– Тогда у вас все впереди. Если будете стоять на голове, как он, лучшего и более верного друга не найдете...

Чуть прикрытая насмешкой нежность - лучший рецепт для решения проблемы отцов и детей. Каждый видит в другом ребенка, которому надо обяза тельно прощать его шалости.

Минут через десять в квартиру зашла и всю ее заполнила своим телом и голосом крупная, шумно охающая и хлопотливая женщина: мать Виктора, как оказалось, - единственного инфанта в семье.

Каждый ее жест и шаг были заряжены непосредственностью и добротой. Теми, что даются Б-гом, как талант, при рождении.

Любое зло рядом с такими людьми тает, как ледяная сосулька в рукаве теплой шубы.

– Витек !
– запричитала она.
– Как же ты не предупредил? ! Почему не сказал, что придешь с товарищем? Отец, собирайся в магазин...

– Оставь, мать, - Виктор загородил дорогу отцу.
– и без того у вас холодильник - как елисеевский магазин. Тащи, что есть...

– Ну, как вы этим обойдетесь ?...

– А вот так, - подмигнул он Алексу.

Крончер не чувствовал той неловкости, какая обычно возникает в первый раз в чужом доме. Царившая здесь атмосфера была снисходительной и миролюбивой.

– Когда споры и конфликты отгорят, обиды ржавеют от времени, расхохотался, глядя на озадаченную физиономию гостя Виктор.
– Это очень полезно для сохранения здоровой психики.

– Все зависит от возраста, - по-прежнему подыгрывая тону сына развел руками Чернышев-старший.
– Амбиции разбивают об него, как об стенку, не только лоб, но и душу, и остаются только маленькие удовольствия: увидеть сыночка и внуков, чокнуться бокальчиками на днях рождений..

Вскоре их уже звали к столу.

Хозяйка накрыла его, как в дорогом и модном ресторане. Когда в доме появлялись гости, Чернышев-старший становился неумолим: из глубин буфета извлекались старомодные столовые приборы, на столе принимая парад рюмок и бокалов потел от усердия, хрустальный генерал - графин, а обилие блюд и закусок доказывало, что хотя придворная поэзия и обанкротилась, кое - что в ее сундуках все же еще осталось.

Крончера усадили по правую руку от хозяина, напротив увели ченных фотографий, на одной из которых молодой парень в форме десантника, удивительно похожий на Виктора, был снят рядом со знаменем части.

Чернышев - старший проследил за взглядом Крончера и напы жился от гордости, но сын тут же испортил ему праздник.

– Мой папа в детстве переживал, что не участвовал в боях против немцев: не пришлось по возрасту. Кстати, - если бы пришлось, он бы не относился к войне так романтично...

Но отец тут же взял реванш. Откуда-то сбоку, из секретера, появился альбом со стихами, которые писал Виктор в юности.

Алекс с удивлением узнал, что Виктор закончил английскую спецшколу и до седьмого класса еще играл на рояле. Что его любимыми писателями были американец - Хемингуэй и русский, о котором Алекс слышал впервые, -Андрей Платонов. К тому же, ока залось, что Виктор был дружен с теннисной ракеткой и даже участвовал в республиканских соревнованиях.