Победив, заточи нож

«Почему бы и нет?» – подумал я и вернулся в таверну, чтобы узнать, насколько верно Луи понял слова красивой женщины по имени Полин.

На кухне было чисто и пахло травами и пряностями, которые пучками свисали с веревки, натянутой под потолком. На полках, тянущихся вдоль стен, стояли различные банки, кувшины и бутылки. Тут же висели колбасы и окорока. У стола стояла Полин, явно в ожидании меня. Я подошел к ней.

Прядь черных волос выскользнула из-под ее головного убора и легла на великолепно очерченную щеку. Невысокого роста, даже маленькая, она в своем зеленом платье была на редкость хороша, так оно подчеркивало пышную грудь и узенькую талию. Я желал ее, она это видела и радостно улыбнулась, показав при этом безупречные зубы и тем самым подтвердив слова Луи.

– Чем могу услужить господину? – спросила она меня, придав себе смущенный вид, но при этом ее голос и глаза смеялись. Меня тянуло к этой женщине, как хищного зверя манит вкусная и сладкая добыча. Подойдя, я поцеловал ее. Женщина на мгновение подалась ко мне всем телом, но уже в следующую секунду оттолкнула, сделала шажок назад, а затем помахала пальчиком перед моим носом.

– Нет-нет, мой славный мальчик. Не здесь и не сейчас.

– А когда, моя несравненная Полин?

– Завтра, мой милый Клод. Приходи сразу после ночной стражи.

Расставшись с Луи, который, весело бренча полученными от меня монетами, отправился в бордель, я пошел бродить по городу. Сидеть на месте я просто не мог, да и веселиться у меня не было никакого настроения. Состояние расслабленности постепенно исчезало. Как только ударили колокола к вечерне, я переступил порог «Упрямого барана». Огляделся. Люди, в основном ремесленники, сидели и поглощали свой ужин, пили пиво и вино. Напротив Толстого Жерара сидел мужчина, лет сорока, костлявый телом и худой лицом. На его узких плечах лежали грязные, сальные волосы. Я бросил на посредника взгляд: подходить или подождать? Он понял его правильно, приглашающе махнув мне рукой. Подойдя, я сел рядом с незнакомцем. Тот бросил на меня косой взгляд и выжидающе посмотрел на жирного бандита.

– У него есть флорентийский порошок, но он просит за него очень много. Две золотые монеты.

Судя по их переглядыванию, они собрались развести меня на деньги.

«Флорентийский порошок? Наркота? А зачем?»

– Я разве тебя об этом просил? – придав себе недовольный вид, спросил я у посредника.

– Он нужен в том деле, что ты мне поручил. Поверь мне.

– Раз так, даю пятнадцать су. Это достойная цена.

Спустя десять минут, после жесткой торговли, мы сошлись на одном ливре. Худой, получив деньги, достал из поясной сумки пузырек с белым порошком и поставил на стол передо мной, после чего встал и ушел. Я накрыл ладонью пузырек и тихо спросил Толстого Жерара:

– Рассказывай, что узнал и что сумел сделать?

– Как ты и просил. Признание написано и официально подтверждено, вот только «твой свидетель» потребовал в оплату не яд, который ему предложили, а флорентийский порошок. Причем такую дозу, чтобы он смог через блаженство и радость отдать богу душу.

– Так он может в этом состоянии разболтать…

– Не сможет. Порошок смешают с ядом и не успеет он познать небесное блаженство, как окажется в аду.

– Заместитель прево, проводивший дознание? Он как?

– Завтра, с самого утра, он принесет признание «свидетеля» и вручит лично главе королевской комиссии.

– В его признании отмечены два предмета, о которых я упомянул?

– Да, я особо указал на них.

– Хорошо. Вторая треть суммы, – и я осторожно положил кошель на столешницу. – Как договаривались. Остаток получишь завтра.

– До завтра.

Идя к Бретонцу, у которого собрался заночевать, я слегка расслабился и даже начал искать параллели в моей работе в той и в этой жизни, после чего пришел к выводу, что они мало чем отличаются. Обе они полны угроз, подлостей и интриг. Вот только здесь тебе грозят не судом и тюремным сроком, а пытками и вполне реальной веревочной петлей. Как сейчас. Мне уже не раз доводилось нарушать закон и прикрываться званием королевского слуги, именно поэтому я поверил словам Антоши, а они оказались фальшивкой. Или я все не так понял?

«Вполне возможно. К тому же я в этом времени совсем мало нахожусь. Да и кто я? Расходный материал, пешка, которую разменяют, если будет выгодно игроку. И это правильно. Меня никто не знает, за исключением Дюваля, которому я понравился своей пытливостью и сообразительностью. Пока старик ко мне относится неплохо, но если граф отдаст приказ меня пытать, он просто отойдет в сторону. Он оценил, что я так быстро помог раскрутить ему клубок преступлений, и в качестве благодарности заступился за меня перед графом. Понятное дело, что мне такой подход ко мне совсем не нравится. Да и кому такое понравится, хотя во всем виноват этот идиот, бывший хозяин этого тела, который от нечего делать полаялся с Гошье. Вот только мое понимание этого момента ничего не меняет. Если сейчас мне удастся выбраться из этого дерьма, то со временем надо будет разобраться с Гошье, а если придется, то и с королевским прево. Только нужно время, чтобы освоиться, а там и будем менять правила игры. Сейчас я являюсь королевским шпионом и до сих пор толком не представляю, что это за работа. Взять хотя бы то, что я выполняю приказы самых разных людей, причем далеко не специалистов в этом деле? И это еще мягко сказано. Я хочу сам определять методы своей работы и иметь достаточно полномочий, чтобы не получать, а самому раздавать пинки».

Непонятны мне были и направления моей будущей деятельности. Если с первым делом, с монахом-проповедником, было все ясно: подрыв государственного строя, то дальше пошли уголовные и экономические дела. Или тут в ходу шпионы – мастера на все руки? Мысль о череде самых разных заданий снова подвела меня к мысли о продолжающемся экзамене.

Правда, платили мне за мою работу очень даже хорошо. С такими деньгами можно без проблем спокойно намазывать на хлеб три слоя черной икры. Скорее всего, Оливье, получая отчеты о моей работе, делает соответствующие выводы, чтобы на их основе составить обо мне окончательное мнение, а потом уже решит, в каком качестве меня использовать.

Сам я еще толком не определился со своими жизненными целями, но долго играть роль марионетки, которую все кому не лень дергают за веревочки, не собирался. Мне никогда не доводилось слышать об одном из философов XX века по имени Сёрен Кьеркегор, который считал, что каждому человеку необходимо четко понимать, что он должен делать, и найти идею, ради которой он готов жить и умереть, так вот это определение, пусть не полностью, но вполне подходило для моей жизненной платформы.

Я уже принял сторону короля в его войне с крупными феодалами, и не собирался сходить с этой позиции. Правда, этот выбор был предопределен заранее, к тому же встреча с королем не оставила у меня приятных воспоминаний, но при этом, когда я стал немножко разбираться в средневековой политике, понял, что держаться надо за Людовика, хотя бы по одной простой причине: король Франции, как мне уже было известно, давал шанс таким, как я, стать богатыми и влиятельными людьми.

Глава 9

Несмотря на то, что вчера поздно легли, мы поднялись с хозяином дома еще до боя колоколов. Впрочем, сначала поднялся я, а его, видно, разбудил мой какой-то неосторожный звук. Он вышел из своей спальни.

– Ну как ты? – спросил он меня первым делом.

– Вроде неплохо спал, – ответил я.

Собравшись и выйдя из дома, мы разошлись. Он отправился завтракать, а я пошел в «Голову сарацина». Сегодня я, к своему удивлению, не чувствовал ни малейшего следа вчерашнего напряжения и был готов дать бой любому противнику. Когда я пришел, чиновники и солдаты заканчивали завтрак, чтобы разойтись по своим местам. За одним из столов я увидел Дюваля, который что-то сердито, судя по его нахмуренному лицу, объяснял своим людям. Я сел в углу за стол и поднял руку, подзывая подавальщицу, а когда она подошла, попросил кружку вина и пирожки с мясом.

Время от времени я пробегал глазами по залу и по лестнице, по которой то и дело поднимались или сбегали вниз люди. Граф устроил здесь штаб-квартиру, отклонив многочисленные предложения поселиться в домах и поместьях местных феодалов. Вместе с ним на постоялом дворе поселились его помощники и ближайшее окружение. Мне уже было известно, что граф всегда путешествует налегке, со сравнительно небольшим багажом и тремя-четырьмя людьми. На этот раз, как я слышал от Шарля, с ним приехал секретарь, телохранитель и слуга. Я только слышал о королевском эмиссаре, но лично видеть главу королевской комиссии, графа де Ла Валь, мне еще не довелось. Наконец Дюваль распустил своих людей, затем встал со своего места, огляделся и увидел меня. Тут же поднявшись, я вежливо поклонился. Он махнул мне рукой, подзывая. Подойдя, я вежливо поздоровался с ним и сразу был ошарашен вопросом: