Победив, заточи нож

– Да что с вами такое, шевалье? – вдруг спросил его главный ревизор королевской комиссии, Жан Дюваль. – Вы не заболели? На вас лица нет.

– Нет. Все хорошо… Только я… бумагу не могу найти, – невнятно объяснил свое состояние испуганный дознаватель.

– Да вот же она! – воскликнул нетерпеливо граф, который пристально смотрел, как перебирает свои бумаги старший дознаватель. – Дайте ее мне!

Шевалье, наверное, стоя под виселицей, выглядел бы лучше, чем в этот момент. И я, и Дюваль прекрасно понимали, что сейчас происходит, только теперь пришла пора догадаться графу. Если шевалье беспрестанно вытирал пот со лба и шевелил губами, беззвучно читая молитву, при этом уставившись куда-то в пространство, то мы с Дювалем внимательно наблюдали за лицом читающего бумагу графа. Тот пробежал по листу глазами раза два, после чего медленно повернулся к вжавшему голову в плечи старшему дознавателю и тихо его спросил:

– Где священная реликвия? Где распятие, вырезанное из кости и инкрустированное золотом?

– Ваше сиятельство, клянусь святым Антонием, своим покровителем, я не знаю. Клянусь, правда, не знаю. Этих вещей не было в списках похищенного. Пусть меня поглотит геенна огненная, если я говорю неправду! Хотите, я дам прямо сейчас клятву на Библии! Пусть ее принесут! – в голосе шевалье были слышны истерические нотки, настолько он был испуган.

Граф нахмурился, затем медленно повернул голову ко мне и спросил:

– Как выглядит священная реликвия, которую ты вложил в руку хозяину дома?

– Ковчежец был совсем маленький, ваше сиятельство. Длиной с ладонь. Весь из серебра и запаян, а на его крышке была вырезана фраза на латыни Contra spem spero, – я тут же перевел им слова. – Без надежды надеюсь.

«Получи гранату, дознаватель! Теперь я весь из себя чистый и пушистый, а ты, сука, по уши сидишь в говне!»

В эти времена, когда вера в бога была всеобъемлюща, ограбление мертвеца являлось очень серьезным преступлением. Украдена священная реликвия, причем не просто так, а из рук покойника. Сам факт кражи – преступление, а в этом случае – жуткое святотатство, за которое церковь жестко карает. Правда в этом случае все зависело от графа. Зато лично я был очень доволен собой, так как мой план полностью удался. Стоило мне вспомнить, что против меня приготовили свидетеля (о котором на этом допросе почему-то не сказали ни слова), я покрутил в голове возможные варианты и выдвинул своего свидетеля. Я знал, что в тюрьме сидят три головореза в ожидании своего часа, так почему бы одному из них не стать моим свидетелем и не взять на себя почти всю вину. Используя связи Толстого Жерара, я нашел выход на тюрьму, где Гийому Жоссе предложили сделку: легкая смерть в обмен на показания, заверенные тюремным дознавателем. Ответным ударом по дознавателю должны были стать такие детали, как реликвия и распятие, так как, по словам Дюваля, покойника обнаружили уже без этих вещей. Украсть их мог кто угодно, но и в том числе подозрение падало на дознавателя из комиссии, которому сразу сообщили о смерти экс-лейтенанта, так как его дело перешло под контроль королевской комиссии. Именно поэтому сейчас бледнел и потел старший дознаватель шевалье Этьен де Карди. Правда мне его испуг показался чересчур сильным. Чего это он так беспокоится об одном из своих следователей?

– Если я правильно все понял, их украли? – спросил Дюваль у бледного, как простыня, дознавателя.

– Мы о них даже не слышали, – тихим, убитым голосом ответил старший дознаватель.

В комнате воцарилась мертвая тишина.

– Кто осматривал место и проводил допросы в доме убитого? – вдруг резко спросил граф у де Карди.

Шевалье снова втянул голову в плечи, словно его собирались ударить.

– Шевалье Жан де Круазак, ваша светлость, – сейчас в его голосе чувствовалась обреченность.

– Если не ошибаюсь, он ваш заместитель и родственник. Так, шевалье? – от слов графа веяло холодом.

– Да, ваше сиятельство, – окончательно поник лицом старший дознаватель.

Граф позвонил в колокольчик. По кабинету поплыл серебристый перезвон. Открылась дверь и за моей спиной раздался голос секретаря:

– Чего изволите, ваше сиятельство?

– Срочно найди шевалье Жана де Круазака.

– Он здесь, ваше сиятельство. Позвать?

– Да.

Все застыли в ожидании нового действующего лица. Спустя пять минут в кабинет быстро вошел заместитель старшего следователя. Я отошел в сторону, дав ему приблизиться к столу.

«Лет тридцать, но уже оброс жирком. Вон уже второй подбородок наметился», – подумал я, разглядывая родственника де Карди.

– Ваше сиятельство, что изволите приказать?

Правда, стоило ему увидеть бледное и растерянное лицо своего родственника, как он сам вдруг побледнел, а глаза его забегали туда-сюда, как у застигнутого на месте преступления вора.

«О, как! Неужели он?»

Причем подумал так не только я, а также граф и старший ревизор Дюваль, так как оба сейчас смотрели на помощника старшего дознавателя как на наглого таракана, вылезшего прямо на их глазах из-под плинтуса.

– Шевалье, это вы проводили осмотр дома и тела покойного? – ровным, но при этом можно было легко уловить лязг металла, голосом, спросил его эмиссар.

– Да, ваше сиятельство, – при этом голос шевалье дрогнул.

– Расскажите-ка нам, дорогой шевалье, что вы обнаружили рядом с телом покойного хозяина дома?

– Там ничего не было, ваше сиятельство. Клянусь…

– Ватель, повтори все, что было в руках у покойника, – жестко приказал мне граф.

Я повторил почти слово в слово свои показания, и стоило тому осознать, в чем его собираются обвинить, как он упал на колени и завопил:

– Не губите, ваша светлость! Не брал я никакой реликвии, ни распятия! Чем хотите поклянусь!

– Колен! Стражу! – отдал приказ граф.

В этот момент мне показалось, что лицо у эмиссара словно выточено из камня.

– Ваше сиятельство! Признаюсь! Взял грех на душу! Только часть серебряной посуды! Клянусь всеми святыми, это все! Ваше сиятельство, не губите!

Когда плачущего и причитающего де Круазака увели солдаты, граф наконец обратил на меня внимание. Какое-то время просто молча смотрел на меня, потом произнес:

– Я доволен твоей службой, Клод Ватель. Все, что ты сделал – сделал на благо короны. Пока можешь идти.

– Ваше сиятельство, я могу получить прямо сейчас хоть немного денег?

– Колен, дай ему денег.

– Благодарю, вас ваше сиятельство, за вашу щедрость, – и я низко поклонился. – Я могу идти?

– Ты мне показался весьма ловким и сообразительным человеком. Я тебя запомню.

– Вы всегда можете рассчитывать на меня, ваше сиятельство, – и я еще раз низко поклонился своему возможному покровителю.

Граф кивнул, давая понять, что услышал и понял правильно, после чего сказал:

– И последнее, Ватель. Забудь все, что здесь слышал.

– Вы это о чем, ваше сиятельство? – и я придал себе глупо-удивленный вид.

Граф вскинул было на меня удивленно глаза, но тут же все понял, коротко рассмеялся и сказал:

– Иди.

Поклонившись, я вышел.

Спустившись по лестнице, я сел за стол, в почти пустом зале, стоящий у окна. За окном шли, по своим делам, горожане, кричали зазывали и коробейники, где-то недалеко звонко прозвенел колокольчик. Город жил своей жизнью. Ко мне подошла подавальщица. Есть не хотелось.

– Стакан вина.

Только сейчас стало отпускать то нервное напряжение, в котором я находился все это время. Там, в кабинете я принял бой и одержал заслуженную победу, вот только досталась она мне нелегко, поэтому сейчас я чувствовал себя окончательно вымотанным. Я сдал еще один экзамен, при этом сумел зарекомендовать себя с хорошей стороны перед влиятельным при дворе человеком, графом де Ла Валь, к словам которого прислушивается король. Стоило подавальщице поставить передо мной кружку с вином, как я ее схватил и жадно выпил. Надо было заказать кувшин, подумал я, но делать этого не стал. Успею напиться, а прямо сейчас мне и так было хорошо. Мое умиротворенное настроение даже не испортила пришедшая в голову мысль о том, что у меня прямо на пустом месте появился новый враг – старший дознаватель шевалье Этьен де Карди. Правда, есть шанс, что шевалье за его некомпетентность и вороватого родственника могут вообще со службы погнать.