Победный ветер, ясный день (Том 2)

И никакой фантазии. И лоб в два пальца.

Да и потом - у тебя железное алиби.

При слове "алиби" Пашка дернулся, попытался сжаться в комок и подпихнул задом низкую койку. И тотчас же над его головой тонко звякнула пружина, а под боком - что-то тихо щелкнуло. Совсем неплохое звуковое сопровождение для пугающего "алиби". "Алиби" всегда паслось неподалеку от места преступления, прятало клыки и притворялось парнокопытным - и было связано с опасностью для жизни.

Картины из жизни алиби Пашка неоднократно наблюдал по Виташиному видаку, и от него же, от видака, знал простое правило: чем железобетонное выглядит алиби, тем оно подозрительнее и тем больше вероятность, что к титру "THE END" от него камня на камне не останется.

Продолжить вереницу мыслей об алиби Пашке не удалось, а все потому, что женский голос бичом хлестнул по голосу мужскому:

– Кретин! Какое алиби? Я ничего не знала об этом, ровным счетом ничего!

– Ну ты же не будешь отрицать, что все к лучшему? Ты сохранила работу, а могла бы пролететь со свистом. А так - ты белая и пушистая и к тому же примадонна. И все это - заметь, все, сделано не твоими руками. Зачем же так возмущаться? Наоборот, нужно в ножки поклониться нашему санитару леса...

– Кстати, где он?

– Кто?

– Да санитар этот хренов.

– Паруса ставит. Не ты же будешь это делать, правда?..

Только теперь Пашка сообразил, что качка усилилась, а волны стали бить в борт настойчивее: яхта набирала ход.

– Дурацкая идея с этим выходом... Как будто нельзя было на берегу поговорить.

– Можно. На берегу поговорить можно.
– Мужской голос не покидало горячечное веселье.
– Вот только вокруг дома вся время какие-то люди вертятся... Живо интересующиеся происшедшим. Серж как раз сегодня двоих таких выпроводил - бабу и мальчишку. Назвалась хорошей знакомой покойного Ромы, между прочим.

– Что ты говоришь? И как же зовут эту хорошую знакомую?

– Не помню точно... кажется, Лена...

Упоминание о Лене, к тому же идущее из чужих и явно враждебных уст, заставило Пашку вздрогнуть: нет, не зря ему с самого начала не понравился задрыга-яхтсмен, не зря!

– Лена?
– злобно озадачился женский голос.
– Что-то я не припомню таких червонных дам в его колоде... И когда только успевал, подлец... Скотина... Сукин сын!

Мужской голос выдержал паузу, после чего разразился совсем уж непотребным, почти бабьим хихиканьем:

– А ведь ты его до сих пор ревнуешь...

Даже мертвого... А ведь столько лет прошло. Пора бы успокоиться, Лика.

После столь умиротворяющего призыва в помещении наступила долгая тишина, которую нарушило легкое позвякивание: очевидно, бутылки о край стакана.

– Что ты можешь знать обо мне, идиот?
– процедила женщина между глотками.
– Я его любила. И что вы вообще можете знать о чувствах? Мужики...

– О-о... Прямо мексиканский сериал, домохозяйки будут рыдать, плакать и обрывать пуговицы на халатах! Возможно, ты его и любила, но это не мешало тебе использовать его вслепую.

– Но ты же знал его... Знал... Он никогда бы не согласился. Никогда. А у кого еще не было проблем с таможней... При его-то славе...

– При его славе и твоей сообразительности...

– Скажи ей спасибо. Вы оставили мне не так много времени, чтобы ее проявить.

– Я-то при чем? С Сержа и спрашивай...

– Что именно?..

Пашка даже мигнуть не успел, как в разговор вплелся еще один голос. На этот раз - знакомый: задрыга-яхтсмен, кто же еще!

– А-а... вот и ты, душа моя.
– Получив новый объект для желчных высказываний, женщина по имени Лика заметно приободрилась.
– Спасибо тебе за эту хренову овсянку... Неизвестно еще, сколько мы будем ее расхлебывать.

– А что я должен был делать, скажи?

После того, как он накрыл меня в электричке? И еще эта стерва Афа...

– Одно к одному, - прокомментировал второй парень.
– Лихо ты с ними. Классически.

– Просто привык принимать решения.

– Не задумываясь о последствиях, - вклинилась Лика.

– Нет... Там все должно быть чисто.

– Чисто?

– Максимум, что они могут выдоить, - это несчастный случай на железнодорожном транспорте.

– Несчастный случай?

– Ну да... Ее не сбросили, вот в чем дело. Она выпала на ходу и ударилась виском о сосну.

– Откуда ты знаешь?
– синхронно спросили Лика и Игорь.

– О сосне? Это профессиональное.

Я столько раз ездил на этой электричке - вполне можно было изучить окрестности.

А все остальное - дело техники. Простой расчет. Умение математически просчитывать все факторы и точно определять расстояние... Как у любого яхтсмена. Хорошего яхтсмена. Могу поставить свою долю, что дальше несчастного случая дело не пойдет.

– Да кто спорит...
– обрубила Сержа решительная Лика.
– Только лучше в тот, раз ты поехал бы на машине.

– Я не мог светиться, ты знаешь. Машина на стоянке, они легко бы это установили... Пойдемте-ка на воздух, что здесь сидеть... Да и ночь теплая. И за парусом следить надо...

Спустя минуту стойкое преступное сообщество двинулось наверх, оставив Пашку в полной растерянности. Единственное, что он вынес из всего этого странного и малопонятного разговора, было то, что эти люди... вернее, человек... были причастны к смерти Нео. Да что там причастны - они и были ее виновниками. Вернее, виновник был один - задрыга-яхтсмен, стремительно переквалифицировавшийся в матерого и безжалостного убийцу. От осознания этого у Пашки затрещали волосы и вздулась кожа - даже голый среди волков в свете луны чувствовал бы себя в большей безопасности. Если бы только ему представилась возможность, он бы бежал отсюда куда глаза глядят под ироническую ухмылку Би-Пи ("слабак ты, Пашка, слабак"), но такой возможности не было.

Яхта все еще скользила по волнам.

И оставаться под кроватью тоже казалось проблематичным: в любой момент троица вернется, и кто-то из них обязательно завалится сюда, под веселенький и уже опробованный Пашкой плед. И нет никаких гарантий, что его худая острая задница тотчас же не вскроется. Вскроется - и еще как.

А если еще Пашка надумает чихнуть, как это обычно и бывает в детективах, больше смахивающих на фильмы ужасов, - вот тогда ему точно не отвертеться. И жалкая Пашкина жизнь, не идущая ни в какое сравнение с блестящей жизнью Нео, - она и гроша ломаного стоить не будет. И не окажется такой же красивой, как блестящая смерть Нео. Его просто утопят как щенка и все.

И все.

Подстегиваемый безысходностью ситуации, Пашка выскочил из-под кровати и на четвереньках двинулся к носу. И почти сразу же нашел то, что могло бы скрыть его от посторонних глаз: маленькая фанерная дверца, за которой вполне можно перекантоваться. Ведь не полезут же они сюда среди ночи!

...Так он и оказался здесь, в маленьком чуланчике с бейсбольной битой в боку.

Приспособиться к бите удалось только к утру, когда стал проступать прямоугольник двери - сначала неясный, а потом все более отчетливый. Пашка периодически впадал в полудрему, несколько раз он готов был даже вывалиться в проход, но в самый последний момент что-то спасало его. Быть может, то, что он постоянно думал о Лене, о далекой, оставшейся в Питере Лене, которая наверняка сейчас спала и видела сны, и (чем черт не шутит) по краешку этих снов бродил и Пашка.