Побратимы Гора

– Да, Господин, - отвечала она сквозь рыдания.

– Рабыня.

– Да, Господин.

– Никаких препятствий больше не существует между тобой и твоей женственностью.

– Нет, Господин, - сказала она, испуганно.

Я уронил хлыст около шкуры, и присел на корточки около девушки.

– Когда я тебя трогаю, Ты должна чувствовать, глубоко и полно, концентрированно и превосходно, с благодарностью, радостно и покорно, и позже, когда Ты отдашься мне, Ты сделаешь это, безусловно, полностью, безоговорочно и беспомощно, не сдерживая себя ничем.

– Но тогда я должна стать ничем, всего лишь рабыней, беспомощной в руках её господина.

– Да, именно так!

Она в ужасе смотрела на меня. Я встал на колени рядом с лежащей рабыней.

– Сядь, - велел я. – Обними меня руками за шею.

Она повиновалась.

– Губы рабыни, - отдал я следующую команду.

Она сложила губы, и затем я нежно поцеловал их.

– Это ведь теперь не столь страшно, не так ли? – спросил я, отстраняясь.

– Что делают мужчины с рабыней, когда действительно хотят её? – прошептала девушка.

– Всё.

– А что должна дать им рабыня?

– Всё, и даже больше.

– Я боялась, и надеялась, что так и будет.

Я улыбнулся.

– Вы видите? Я - рабыня.

– Я знаю, - ответил я. Она была женщиной.

– Вы читали книгу Притиона Клеркуса с Коса? – вдруг спросила она.

– Неужели бывшая свободная женщина, гражданка Ара, читала это?
– удивлённо спросил я.

Это был трактат о неволе.

– Рабыня, не ставит условий, она не желает мелких требований к ней, она не просит лёгкости, она ничего не просит, она дает всё, она стремится любить и самоотверженно служить, - процитировала она на память.

– Ты хорошо запомнила это, - заметил я.

– Вы читали это? – всё же хотела знать она.

– Да, - ответил я.

Я отлично помнил это изречение. Девушка, возможно, когда-то слышала и запомнила его.

– Я всегда была очарована неволей, - вдруг призналась она, - но я никогда не ожидала, что сама стану рабыней.

– Поцелуй меня, рабыня, - попросил я.

– Слушаюсь, Господин.

– Теперь Ты боишься, что как рабыня, можешь быть отвергнута?

– Теперь, как рабыня я вижу, что это не имеет значения. Боязнь таких вещей, ко мне не относится. Скорее надо следить, чтобы быть абсолютно приятной. Если я отвергнута, это не имеет значения, поскольку я – всего лишь рабыня, как рабыня я -ничто. Я являюсь бессмысленной и ничего не стоящей вещью. Таким образом, какое может иметь значение, если я должна презираться и отвергаться? Просто я должна попробовать ещё раз, снова стремясь беспомощно служить и любить.

Я не отвечал ей. Зачем? Пройдёт совсем немного времени, и она, в любом случае, сама изучит, что меньшее чего должна бояться рабыня – это быть отклонённой. Скорее она должна бояться обратного. Она как раз должна опасаться, что один только вид её будет приводить мужчину в полубезумное состояние от страсти, и что возможно, он не остановится до тех пор, пока не поместит её в свои цепи.

– В своём трактате, Притион Клеркус, прежде всего, озабочен только одной формой неволи, той, что касается рабыни для удовольствий, - объяснил я.

– Это верно.

– Но рабство многогранно, и некоторые его виды, несомненно, довольно страшны и неприятны.

– Да, - вздрогнула она, ибо слышала, об использовании рабства в сельском хозяйстве, и в таких местах, как общественные кухни и прачечные. Несомненно, она была наслышана о позорном рабстве и рабстве мести. Одной из форм рабства мести является рабство замещения, в котором одна женщина, полностью невиновная, порабощается и становится объектом ненависти, вместо другой женщины, называемой «по-крайней-мере-временно-недоступной», при этом даже получая её имя. Женщина заменитель в этой ситуации, конечно, действительно порабощается. Даже если ненавистная женщина позже захвачена, её заменительница не освобождается. Она обычно может быть просто продана или обменена.

– Но общим знаменателем для любого вида рабства является то, что женщина должна быть полностью покорной и приятной и во всех отношениях, и она полностью объект желаний её господина.

– Да, Господин.

– Ты можете поцеловать меня снова, рабыня, - разрешил я.

– Да, Господин, - сказала она, и прильнула к моим губам, а я осторожно положил её обратно на покрывало. Её руки всё ещё были сомкнуты на моей шее.

– Вы собираетесь учить меня быть приятной?

– Да.

– Значит, Вы будете улучшать, собственность моего владельца.

– Да. Но я собираюсь сделать несколько больше, чем просто научить тебя, как ублажать мужчин.

– Что же? – удивилась она.

– Когда я закончу с тобой, моя голая красотка в бисерном ошейнике, Ты будешь очень сильно отличаться, от тебя теперешней.

Она смотрела на меня, молча и непонимающе.

– Я собираюсь превратить тебя в мечту мужчины об удовольствии, - объяснил я.

– Сделайте так, - попросила она, и приступила к своей трансформации.

– Пожалуйста, пожалуйста, - плакала девушка.
– Не оставляйте меня! Я прошу Вас! Дотроньтесь меня ещё раз, пожалуйста! Я прошу Вас, не оставляйте меня! Я не знала, что могло произойти что-то подобное этому! Пожалуйста, я прошу Вас, прикоснитесь ко мне снова!
– Она умоляла меня сжимая в своих объятиях. Её слезы вымочили мои руки и грудь.

– Ты просишь этого как рабыня?

– Да, Господин! Я умоляю об этом как рабыня!

– Замечательно.

– Какой же дурой я была, пока оставалась свободной женщиной! – прошептала она.

– Ты была всего лишь невежественной, - поправил я.

– Тогда я не знала, что значит быть рабыней, беспомощной и чувственной.

Я не отвечал.

– Я не знала, что такие чувства могут существовать, - всхлипывала она.
– Я никогда не чувствовала ничего подобного этому. Они настолько подавляющие.

– Они связаны с господством и подчинением, - объяснил я.

– Когда я вам отдавалась, то боялась, что могла умереть, - призналась девушка.

– Это был всего лишь маленький рабский оргазм, - заверил я.

Она посмотрела на меня с любопытством.

– Вне того что Ты испытала, лежат безграничные горизонты экстаза. Я думаю ещё ни одна женщина, не смогла достичь их.

– Это намного больше, чем просто физические ощущения, - признала она.

– Это является психофизическим. Это - неразрывное эмоциональное, физическое и интеллектуальное единое целое.

– Теперь, я буду нуждаться, в частых прикосновениях мужчины, - сказала она.

– Да, это так.

– Вы сделали это со мной, - упрекнула она меня.

– Это должно было быть сделано давно, - усмехнулся я.

– Но теперь, что я буду делать, если мужчина не захочет удовлетворять меня?

– Попытайся стать такой, чтобы он оказал тебе снисхождение, - предложил я.

Она вздрогнула. Теперь она была в намного большей власти мужчин, чем она когда-либо могла себе представить. Можно сказать, что с этого момента рабский огонь разгорелся в её животе. Теперь, она была восприимчива к мучениям и лишениям рабыни. Свободные женщины, сексуальность которых обычно приглушена или вовсе задавлена, часто не в состоянии понять отчаяния и силы этих потребностей для страстной рабыни. Они думают, что они отличаются от невольницы, и относятся к ней как к низшему существу. Однако, будучи порабощены сами, они, конечно, быстро пересматривают своё мнение. Они, точно также, будут безнадёжно стонать и царапать пол в их клетках, умоляя грубых надсмотрщиков об их прикосновении, и точно также в свою очередь станут презираться свободными женщинами, которых ещё не успели поработить.