Поцелуй шипов

Колин не лгал. То, что он говорил - это правда. С моей мамой такое случилось. Или может произошло что-то ещё? Есть много причин для выкидыша. Но мой инстинкт подсказывал, что в случае мамы была только эта одна.

– Возможно у тела существует своего рода интеллект, который чувствует, что растущий в нём ребёнок - не нормальный, и поэтому отторгает его. Или может быть это просто стресс, который мы Мары или полукровки, вызываем у людей, когда приближаемся к ним. Но это случается очень редко, и со мной ничего не произойдёт. Я ведь камбион. На Тришене не было ни малейшей опасности. После того, как ты скользнула в мои воспоминания, твоё тело совершенно вышло из ритма. Моё воздействие на женский цикл чаще всего в действие вступает немедленно. Ты никогда не сможешь зачать от меня ребёнка, никогда.

– Кто говорит, что я хочу иметь детей?
– спросила я глухо, всё ещё слишком испуганная, чтобы переварить то, что только что услышала. Я прокашлялась, чтобы восстановить голос.
– Я не хочу детей, ещё никогда не хотела.

– Ты опять лжёшь, - сказал Колин сурово и схватил меня за запястье, прежде чем я смогла снова сбежать.
– Эли, не забывай, кто я и какие у меня есть способности! Все те чувства, что сейчас бушуют в тебе, противоречат твоим словам. Не считай меня дураком!

Мой озноб превратился в дрожь, когда я поняла, какие чувства Колин только что прочитал во мне.

– Да, это верно, я однажды думала, что беременна, после того, как переспала с Энди, а когда заметила, что всё же не беременна, узнала наверняка, то на одно мгновение почувствовала что-то вроде ... разочарования? Грусти?
– Я вопрошающе посмотрела на Колина. Его глаза теперь, когда солнце зашло, снова стали глубоко-чёрными, но им не хватало мерцающего блеска. Также небольшие, знакомые складки, выражающие беспокойство, образовались в уголках его губ.

В то время я тоже, посмотрев в зеркало, обнаружила морщинку между глаз. Я не понимала, почему почувствовала разочарование, когда неделями ранее, не могла прожить спокойно ни одной минуты, а мои мысли кружились лишь вокруг предполагаемой беременности.

– Да, может быть, это была грусть, и я чувствую эту грусть каждый раз, когда вспоминаю. На один короткий момент. Но это не значит ...
– Мне не хватило воздуха, и я вздохнула, после чего продолжила говорить.
– Это не значит, что я автоматически хочу иметь детей или хотела одного от Энди. Я не хочу детей, Колин, уже только потому, что буду любить их так сильно, что не смогу прожить и дня, не беспокоясь, что с ним может что-то случиться, а это сведёт меня с ума ... Я не смогу вынести эту любовь. Я это знаю, Колин. Я чувствую слишком много. Со мной так всегда, и в этом случае, чувства лишат меня жизнерадостности. Я больше не смогу сделать ни шага без страха.
– Устало я замолчала. Я ещё никогда не делилась ни с кем этими мыслями, а теперь поделилась с существом, которое никогда не испытывало любви матери. Причинила ли я ему этими словами боль?

Из-за этого он смотрел на меня теперь чуть ли не с горьким выражением лица?

– Колин я ...

Прежде чем я смогла найти предложение, которое выразило бы то, что я чувствовала, он развернулся и исчез в мягкой, шелковистой темноте юга.

Я опустилась на песок и оставалась сидеть там, хотя прибой приближался и как голодное животное лизал мои ноги, но здесь нет ни отлива, ни прилива. Он не может утянуть меня с собой.

Когда стало настолько темно, что я больше не могла различить, где встречаются вода и небо, я тоже встала и вернулась в дом.

Пауль и Джианна сидели вместе на террасе, слушали музыку и пили вино.

– Короткое было свидание, - заметила небрежно Джианна, но я ничего не ответила. Она представления не имела, каким ужасным может быть свидание, если делишь его с камбионом. Вместо того, чтобы любить друг друга, ты говоришь о смерти, выкидышах и бесплодии.

Как парализованная, я лежала на кровати, пока Пауль и Джианна, перешёптываясь, не уединились в своей комнате, а террасу оставили сверчкам, ящерицам и гекконам.

Только когда скорпион, треща, спустился по стене вниз и остался сидеть рядом с моим лицом, я смогла повернуться на бок и наконец-то уснуть.

Интермеццо

– На помощь ... на помощь!
– Этот писклявый, ничтожный крик, совершенно непригодный для того, чтобы разбудить или даже насторожить какого-нибудь человека. Скорпион рядом, беззвучно шмыгнул под кровать. Он, как и я, чувствовал, что здесь кто-то есть. Задыхаясь, я наполнила мои от страха затвердевшие лёгкие воздухом, чтобы вновь позвать на помощь, в этот раз громче и сильнее. Но не успела.

– Тихо, это я, не бойся ... Лесси, это я ...

– Блин, вот напугал.
– Всё моё тело дрожало, и, хотя я теперь знала, что нет причин для такой реакции, мои нервы ещё несколько секунд сходили с ума, прежде чем и они приняли, что мужчина в моей комнате, на самом деле знакомый человек.
– О Боже, как я испугалась ..., - сказала я ещё раз, чтобы объяснить моё странное поведение. Я, наверное, в эти поздние, ночные часы, ожидала всё что угодно, только не того мужчину, который как тёмная тень, больше фантазия, чем реальность, стоял возле моей кровати.

– Один раз я зашёл к тебе, как обыкновенный смертный, то есть через дверь, а ты наложила в свои несуществующие трусики. Я даже постучал.

Это действительно он. Несомненно, Колин. Я действительно напугалась бы меньше, если бы он повис надо мной на потолке. Я думала это грабитель или нападение, может быть даже чужой Мар ... только не он. Что я только что увидела во сне? Я не могла вспомнить. И разве мы несколько часов назад не разошлись, поругавшись? Да или нет?

Раздосадовано я поняла, что знала совсем мало, поэтому не могу суверенно владеть ситуацией, в частности потому, что Колин, если меня не обмануло зрение, был совершенно голый. Голый, не считая кожаного браслета на запястье. И он уже сел ко мне на кровать. Я всё ещё видела его как неясный силуэт, лишь глаза иногда посылали искры сквозь темноту моей комнаты. Я нерешительно протянула руку и коснулась его колена.

– На тебе ничего нет, - заметила я укоризненно. Колин и голый - это не хорошая основа для объективного разговора. Но возможно он вовсе и не хочет вести его со мной.

– На тебе тоже, Эли. Я подумал, что после того, когда я приехал, ты объявила, что моя рубашка излишняя, тебе будет легче выносить моё присутствие, если я сниму всю одежду.

Да, конечно. Им управляла только милосердная самоотверженность, что же ещё?

– Легче это не то слово ..., - закапризничала я.
– И я ... я должна тебя увидеть. Так не пойдёт.

Я должна его увидеть, и мне нужен свежий воздух, но прежде всего мне нужно сделать что-то, в чём я была бы уверенна, что не потерплю неудачу или скажу какую-нибудь чепуху. Я откатилась в подножие кровати, встала, неуклюже прошагала к высоким ставням, ведущим на террасу и оттолкнула их от себя, так что в комнату проник скудный, но достаточный свет - свет луны, которая наконец-то взошла и бросала свои серебристые лучи на море. Они отражались даже от листьев тополей. Лёгкое дуновение солоновато-тёплого и всё же бодрящего воздуха ударило мне в грудь. Меня охватила приятная дрожь.