Поцелуй шипов

Я была без трусов, и мне хотелось, чтобы он тоже освободиться от своей рубашки. Я считала это честной сделкой. Рассмеявшись, Колин взял меня за руку и пошёл к открытой стороне сарая, где Джианна и я соорудили его лагерь. Он шёл прогулочным шагом, а я шатаясь. Луис уже стоял возле стога сена и жевал. Когда мы проходили возле его тяжёлых задних копыт, моя шея напряглась, но в виде исключения, я хотела, чтобы он находился поблизости.

– На самом деле, пока годзилла рядом, ничего не случиться. Я слишком боюсь Луиса, чтобы ...

– Ты не Луиса боишься, - возразил Колин.
– Не морочь мне голову, Эли.

– Да нет же, у меня фобия перед лошадьми!

– Он тебе не нравится, потому что кажется непредсказуемым. Тебе хочется всё контролировать. Всё, чем ты не можешь управлять, и что не можешь сама определять, тебе больше всего хочется убрать со своего пути. Ты стала властной барышней.

– Тссс, - сказала я, потому что не придумала ничего лучшего. Опять он начал заниматься психоанализом, точно так же, как в самом начале нашего знакомства. Мне это ещё никогда не нравилось.

– Нам не нужен Луис, чтобы держать счастье на расстояние.
– Колин облокотился на один из стогов сена и показал мне знаком сесть рядом. Когда я это сделала, он взял меня за руку и поднёс костяшки пальцев к губам. Они легли именно на то место, где совсем недавно зажил перелом, образовавшийся под давлением его каблука.
– Я сам позаботился об этом. Вершить зло для меня очень легко.

– Прекрати говорить всякое дерьмо!
– прошипела я и выдернула руку. Решительно, я начала возиться с пуговицами его полинявшей рубашки. Большинство, так или иначе, были уже расстёгнуты. Колин не сопротивлялся, когда я стянула рубашку с его мускулистых плеч. Хотя из-за слёз я почти ничего не видела, всё же легла рядом с ним на одеяло, которое Джианна и я, пару дней назад, расстелили на свежем сене. Я смотрела на него, положив руку ему на бедро. Через какое-то время я достаточно успокоилась и смогла подвинуться поближе. Мои пальцы нашли чрезвычайно заманчивое место между поясом брюк и его бархатистой, безволосой кожи.

– Сегодня ночью я не буду с тобой спать, Лесси. Ты ещё не готова.

Я вскочила, как будто кто-то уколол меня острой иглой в спину.

– Ты ещё не готова? Что это значит? Мы что, проводим здесь сеанс терапии? Кем ты себя возомнил, если думаешь, что можешь диктовать мне, когда я буду заниматься сексом, а когда нет?

– Что же ... возможно твой покорный слуга тоже имеет при этом право голоса?
– Не смотря на юмор в его голосе, Колин не улыбался, когда углубил свой чёрный взгляд в мои горящие от гнева глаза.

– Значит, это ты ещё не готов, - вскипела я, хорошо зная, что это сущий вздор. Мары готовы всегда.

– Нет. Не готова ты, - повторил Колин и притянул меня к груди, хотя я сопротивлялась.
– Это не означает, что я не хочу. С того момента, как твой восхитительный зад оказался в моей руке, я не могу думать ни о чём другом. – Я не поверила и бойко прикоснулась к ширинке его брюк. Опля. Нужно было лучше всё-таки поверить.

– О Боже, Эли, нет ... пожалуйста ...
– С тихим вздохом он взял мои пальцы и положил себе на грудь, в которой раздавался пульсирующий рокот, звук, напоминающий игру ветра в белых тополях. Я попыталась навести порядок в моих разлетающихся мыслях, прижав висок к его холодной коже, и чуть не отшатнулась. Я совсем забыла, какой она может быть ледяной. В тепле итальянской ночи, её контраст к воздуху, чувствовался в тысячу раз сильнее, чем я испытала это возле Северного и Балтийских морей. На Тришене было даже такое ощущение, будто у Колина опасная для жизни температура, после того, как он похитил мечты у китов.

И порядок в мыслях, его прохлада тоже не внесла. Поэтому я ограничилась тем, что слушала, что он тут выговаривает, даже если мне это не нравилось.

– Любое вторжение связано с насилием. Это всегда небольшая война.

Я покраснела.

– Что за фигня, - парировала я. Что двигало им, когда он говорил это - шовинизм или может сопереживание? Нужно ли нам вообще дискутировать об этом? Прямота Колина растрогала меня, но также я ужасно смутилась.

– Нет, не фигня. Ты пережила достаточно сражений, и я не хочу причинять тебе снова насилие. Не сейчас.

– Это не насилие, - возразила я и прижала губы к нежной коже ниже сосков.
– С любым другим, возможно, это было бы насилие, но не с тобой.

– Возможно, сейчас ты так чувствуешь, да, и это для меня большая честь, моё сердечко. Однако если мы этим займёмся, может всё измениться, и, если я чего-то ни в коем случае не хочу, так это того, чтобы ты отреагировала как другие женщины, с которыми я спал. Ты не должна испытывать страха.

Теперь я заплакала. Я не знала, что мне делать - просто встать и исчезнуть в свою комнату или же остаться рядом, можно ли мне прикасаться к нему или нет, насколько далеко я могу зайти, не пробуждая подозрений, что мне не терпится или даже навязать себя ему. Это совсем не то, чего я хочу. Колин принял решение за меня, притянув меня на свои колени и положив руку между моих голых ног. Кончиком языка я коснулась уголка его губ, не больше, но он ответил на моё несмелое сближение недвусмысленным и очень мужественным поцелуем.

– Да ты маленький, мокрый биотоп, - пробормотал он прямо возле моего уха и имел в виду не мой рот. Мы не двигались и приглушили дыхание - его холодное, моё горячее – лежали так, пока он с сожалением не убрал руку, а я крайне возбуждённая и с вибрирующими нервами, откатилась на солому рядом. Если он так, по-собачьи подло, специально, привёл меня в такое неловкое положение, только чтобы не сделать счастливой, то ему это прекрасно удалось.

– Что собственно тебе нужно было ещё сделать?
– спросила я, после того, как нашла путь к разуму и таким образом к центру мышления.

– Усыпить моего кота и похоронить его.

– Что?
– Ошеломлённая я села.
– Ты ведь не имеешь в виду ...

– Имею. Мистера Икс. Моего хорошего, старого чудака. У него был инсульт. Однажды вечером он лежал перед домом, больше не мог двигать своими задними ногами и кричал от боли. Час спустя я держал его в руках и помог умереть.

Только что, от возбуждения, я не знала куда деться, теперь же, меня трясли рыдания, как будто под нами дрожала земля. Мистер Икс был не только котом Колина, но и моим котом. Когда Колина не было рядом, его присутствие утешало меня, - а Колина, большую часть времени, не было рядом. Мистер Икс, благодаря своей надменной элегантности, снова и снова радовал, и отвлекал меня, особенно тогда, когда смешивал её с той забавной неуклюжестью, которая свойственна даже самым гордым кошкам. Я не могла представить себе, что его больше нет в живых, что он никогда больше не будет лазать по маминым цветочным клумбам, спать у меня на коленях, гоняться за пробками от бутылок вина по плиткам пола и в панике убегать от запаха своего собственного говна. Теперь он, холодный и неподвижный, навеки лежал под землёй. Но прежде всего, мне было жаль Колина. У обоих были симбиотические отношения.

Колин долго на меня смотрел, разделяя мою печаль, но не рыдания. Он не умеет плакать. Я задавалась вопросом, перед каким домом это случилось. Перед нашим или перед его? Вероятно, перед его, потому что я не могу себе представить, чтобы Мистер Икс добровольно находился у нас, когда его, горячо любимый хозяин, был в лесу. Тогда это Тесса, подумала я спонтанно, и мою печаль перекрыла чистая ненависть. Её влияние прикончило кота.

– У него был порок сердца, уже всё это время. Несмотря на это, он мужественно себя вёл. Никто не виноват, Эли. Случилось тоже, что случалось пока всегда, со всеми моими котами и кошками. Как ты думаешь, почему его звали Мистер Икс? А маленькую, чёрную мадам Мисс Икс?

Я вытерла слёзы.

– Потому что они не первые, да?

– У меня всегда были кошки, всю мою жизнь. В основном они не живут дольше двадцати лет, на дикой природе не доживают даже до пятнадцати. По счёту он был тринадцатым Мистером Икс. Красивее и высокомернее, чем другие, да, но в какой-то момент мне надоело придумывать новые имена, поэтому - Мистер Икс или Мисс Икс для тех кошек, которые заметно сильно ищут мою близость. У других вообще нет имён.

– Где ты его закапал?

Колин обхватил меня за закостеневшую шею и осторожно притянул к себе. Теперь я могу прижаться к нему, не боясь показаться навязчивой. Мысль о том, что я никогда больше не увижу Мистера Икс душила любое желание в зародыше.