Почтовая открытка

Жанин отказывается:

— Это подвергнет всех нас опасности.

— А тебе-то что? — возражает Висенте. — Мы все равно сваливаем из Марселя. Сделаем, — говорит он Мириам.

На почте в Марселе Мириам покупает за восемьдесят сантимов «межзональную открытку», единственное почтовое отправление, которое можно посылать из северной зоны оккупации в бывшую свободную южную и наоборот. Все открытки читаются комиссией почтового контроля, при малейшем подозрении отправление уничтожается на месте.

«Заполнял эту карточку, предназначенную исключительно для семейной переписки, вычеркните лишнюю информацию.

Следует писать очень разборчиво, чтобы облегчить контроль для немецких властей».

На открытках напечатан заранее заготовленный текст. На первой пустой строке Мириам пишет: «Мадам Пикабиа».

Затем она должна выбрать из следующих вариантов:

— здоров(-а)

— устал(-а)

— убит(-а)

— в плену

— умер(-ла)

— пропал(-а) без вести

Она обводит «здорова».

Потом ей надо сделать выбор между:

— ждет денег

— ждет багаж

— ждет продукты

— вернулась

— работает

— скоро пойдет в школу

— сдал(-а) экзамен

Мириам обводит «работает» и дописывает: «в Марселе».

Внизу открытки властями уже написано: «С самыми добрыми чувствами. Целую».

— Так нельзя, — говорит Жанин, заглядывая Мириам через плечо. — Мадам Пикабиа — это я. И меня в Марселе разыскивают…

Жанин со вздохом рвет открытку, потом идет покупать другую и заполняет ее сама:

«Мари здорова. Сдала экзамен. Продукты не присылайте, все есть».

— Что вы за люди, — сетует она, садясь в машину. — Совсем ничего не понимаете.

Всю дорогу Жанин и Висенте не говорят друг другу ни слова. На полпути в Апт они останавливаются перед старым, разрушенным монастырем, в котором устроена молодежная колония.

— Мы оставим тебя здесь, — говорит Жанин Мириам. — Можешь доверять отцу-настоятелю, его зовут Франсуа. Он из наших.

Мириам впервые оказывается в молодежном лагере. Она слышала о таких еще до войны. Песни у костра, долгие прогулки по лесам и полям, общие спальни. Она еще тогда подумала, что обязательно надо съездить туда вместе с Колетт и Ноэми.

Глава 3

В начале 1930-х годов Жан Жионо, писатель родом из Маноска и будущий автор «Гусара на крыше», опубликовал небольшой роман, имевший огромный успех. Он дал толчок движению, известному как «возвращение к земле». Подобно герою этой книги, молодые горожане решали жить на природе, они уезжали в деревни Прованса и там восстанавливали заброшенные фермы. Этому поколению больше не нужны были тесные квартиры в больших городах, куда переезжали их бабушки и дедушки во времена Промышленной революции.

Юноши и девушки, жившие в молодежных колониях, мечтали изменить мир к лучшему: у костра с пеной у рта спорили анархисты, пацифисты и коммунисты, звучала гитара. Потом наступала ночь, уста тянулись к устам, разногласия забывались, и тела, примиренные единым желанием, сплетались в темноте.

И тут пришла война.

Кто-то отказался идти в армию и попал в тюрьму. Другие отправились на фронт и погибли. У костра больше не слышались звуки гитары. Все колонии были вынуждены закрыть свои двери.

Маршал Петен перехватил это движение и подчинил его своей идее опоры на крестьянскую Францию: «Родная земля не лжет». В 1940 году, после капитуляции, он разрешил вновь открыть молодежные лагеря. Темы вечерних спектаклей утверждались администрацией, как и списки песен, разрешенных для исполнения у костра. Теперь колонии были отдельными для девушек и юношей.

Франсуа Моренас, один из основателей движения молодежных колоний, отказался подчиниться правилам Виши. Вынужденный закрыть свою колонию «Возрождение», названную в честь знаменитого романа Жионо, он поселился затворником в Клермон-д’Апте, старом, разрушенном монастыре. Его молодежный лагерь официально уже лагерем не считался, но в округе было известно, что там всегда можно найти еду и кров. Такие запрещенные колонии, места инакомыслия, продолжали кое-где тайно существовать, они превратились в убежище для молодых людей, которые не вписывались в общество Виши, — пацифистов, бойцов Сопротивления, коммунистов, евреев, а вскоре и тех, кто уклонялся от принудительных работ в Германии.

Глава 4

Мириам не выходит из своей комнаты. Каждое утро Франсуа Моренас оставляет возле ее двери сухарь, размоченный в эрзац-кофе, — она съедает его только в полдень. Мириам не моется, не меняет одежду, так и ходит в пяти парах трусов. Перестать следить за собой — это как остановить время. Мириам думает о Жаке и Ноэми: «Где они? Что делают?»

Целую неделю дует восточный ветер. Как-то вечером в комнату Мириам через в окно влезают Висенте и Жанин. Они выныривают из зелени олив, словно из морской пены. С одного взгляда на мужа ясно: у него нет известий о ее родителях, брате и сестре.

— Вылезай, — говорит Висенте, — давай пройдемся, мне надо тебе кое-что рассказать. Про Жанин.

Жанин Пикабиа всегда держалась в стороне от мира своих родителей. Она считала, что великие художники прежде всего великие эгоисты. Как дети фокусников, выросшие за кулисами, она видела насквозь все трюки.

Жанин всегда хотела быть свободной, не зависеть от гипотетического мужа. Очень рано она получила диплом медсестры и стала сама зарабатывать на жизнь.

С первых дней войны Жанин работала на то, что вскоре стало движением Сопротивления, хотя тогда еще так не называлось.

Медсестра Красного Креста, водитель кареты скорой помощи, она возила конфиденциальные бумаги между Парижем и британским консульством, переведенным в Марсель. Документы были спрятаны в перевязочном материале, под шприцами с морфием.

Затем она вышла на связь с шербурской ячейкой, готовившей побег английских летчиков и парашютистов. Затем на ее основе возникла сеть нелегальной переправки.

Про Жанин начали говорить. Она попала в поле зрения SIS — Secret Intelligence Service, то есть английской службы внешней разведки, также известной как МИ-6. В ноябре 1940 года она познакомилась с Борисом Гимпель-Левицким, который свел ее с англичанами. Через два месяца она получила приказ создать новую сеть, специализирующуюся на морской разведке. Жанин согласилась выполнить эту миссию, хотя знала, что рискует жизнью.

Она должна была работать в паре с другим французом, Жаком Леграном. Сеть Жанин и Жака получила кодовое название «Глория-SMH». «Глория» — кодовое имя Жанин, «SMH» — Жака Леграна. Если прочесть эти три буквы наоборот, получается «Her Majesty’s Service» — «Служба Ее Величества».

В феврале 1941 года «Глория-SMH» провела очень крупную и успешную операцию. Члены сети заметили на траверзе Бреста немецкие корабли: линейный крейсер кригсмарине «Шарнхорст», рядом с ним — корабль того же типа «Гнейзенау» и тяжелый крейсер «Принц Ойген». На основании этих данных англичане организовали рейд авиации, который нанес судам серьезные повреждения. Это победа. Сеть получила из Лондона сто тысяч франков на расширение.