Почтовая открытка

Припарковав машину, мы позвонили в дверь по указанному адресу. К калитке подошла женщина с короткой стрижкой. На ней был синий кардиган с геометрическим рисунком.

— Здравствуйте, вы мадам Франсуа?

— Да, это я, — ответила она чуть удивленно.

— Извините за беспокойство, мы собираем воспоминания о наших родных. Они жили в этой деревне во время войны. Возможно, вы их знали. Их фамилия была Рабинович.

Лицо женщины в дверном проеме застыло. Глаза зорко всматривались в нас.

— Но что именно вам нужно?

Мы сами по себе не вызывали у нее опасений, она скорее боялась чего-то, никак не связанного с нами.

— Мы хотели узнать, помните ли вы их, можете ли что-то о них рассказать…

— А для чего?

— Мы их потомки, и поскольку их не знали, нам просто хотелось бы услышать какие-то истории из их жизни, эпизоды, понимаете?

Женщина чуть отодвинулась от двери. Я почувствовала, что мы выбрали не совсем правильную тактику.

— Мы пришли не вовремя, извините, — сказала я. — Оставьте нам свои контакты, и, может быть, вам удобнее будет встретиться с нами в другой день, попозже.

Мадам Франсуа, казалось, почувствовала облегчение:

— Очень хорошо, я тогда подумаю, вспомню…

— Вот, напишите на странице этого блокнота, — сказала я, роясь в сумке, — ну и когда вам захочется… Вам не трудно написать свое имя и номер телефона?

Похоже, ей это было трудно, но поскольку она хотела поскорее от нас избавиться, то записала в блокнот и свою фамилию, и номер телефона.

В сад вышел пожилой мужчина, по всей вероятности муж. Чувствовалось, что ему не нравится, что его жена стоит у двери и разговаривает с незнакомыми людьми. На шее у него болталась салфетка.

— Эй, что тут такое, Мириам? — спросил он жену.

Леля в изумлении взглянула на меня. У меня замерло сердце. Женщина прочла в наших глазах немой вопрос.

— Вас зовут Мириам? — спросила моя мать в изумлении.

Но вместо ответа женщина обернулась к мужу:

— Это потомки семьи Рабинович. Хотят узнать кое-что.

— Мы обедаем, сейчас не время.

— Созвонимся потом. — Она, похоже, безумно боялась мужа, а тот хотел продолжить обед.

— Послушайте, мадам, мы понимаем, что очень невежливо отрывать вас от стола, но представьте себе… Для нас это так много значит — встретить в деревне Лефорж женщину по имени Мириам…

— Я быстро, — сказала она мужу. — Вынь картошку из духовки, пока не сгорела, а я сейчас приду.

Муж тут же вернулся в дом. После этого женщина стала говорить быстро, почти не переводя дух. Мы видели только рот. И глаз, поблескивающий из-за двери.

— Моя мама у них работала. Это была прекрасная семья, вы знаете, я могу вам это сказать. Поверьте, они относились к маме так, как ни один наниматель к ней не относился, она мне всю жизнь повторяла. Они занимались музыкой, особенно хозяйка, и моя мама решила назвать меня Мириам из-за них, ну не то чтобы из-за них, вы понимаете, о чем я. Она назвала меня Мириам, потому что я была ее старшей дочерью, а их старшую дочь звали Мириам. Вот так все и произошло. А теперь я пойду, иначе муж рассердится.

Закончив рассказ, она ушла, не попрощавшись. Мы с мамой молчали. Так и стояли, не двигаясь с места.

— Пойдем купим поесть, я видела булочную недалеко от мэрии, — предложила я Леле. — У меня голова кружится.

— Давай, — ответила мама.

Мы сидели в машине и ели бутерброды, совершенно оглушенные тем, что только что произошло. Молча жевали, уставившись в пустоту.

— Подведем итоги, — сказала я, доставая блокнот. — В доме номер девять новые владельцы не имеют никакого отношения к истории Рабиновичей. В доме номер семь никого не оказалось.

— Надо попытаться еще раз, после обеда.

— В третьем доме тоже никого не было.

— Потом была женщина из дома номер один, та, что говорила про клубнику.

— Думаешь, она отправила открытку?

— Все возможно. Давай попробуем сравнить ее почерк с почерком на почтовой открытке.

— Надо также учитывать мужа.

— Думаешь, они могли это сделать вдвоем? Хесус сказал, что, вероятно, текст справа и слева на открытке писали разные люди… Тогда получается правдоподобно…

Я взяла блокнот, в который мужчина записал свой адрес.

— Я отправлю Хесусу, пусть скажет, что думает. У меня также есть почерк Мириам.

— Все это очень странно…

Вдруг у Лели на дне сумочки зазвонил телефон.

— Номер скрыт, — обеспокоенно сказала она.

Я взяла у нее из рук телефон и ответила:

— Алло. Алло!

Слышалось лишь слабое дыхание. Потом звонивший отключился. Я посмотрела на Лелю, она выглядела слегка удивленной, и тут телефон зазвонил снова. Я включила громкую связь.

— Алло. Слушаю вас. Алло!

— Идите к месье Фошеру, там вы найдете рояль, — сказал неизвестный в трубке и сразу нажал отбой.

Мы с мамой смотрели друг на друга вытаращив глаза.

— Тебе о чем-нибудь говорит эта фамилия — Фошер? — спросила я Лелю.

— Конечно, говорит. Перечитай письмо от мэра Лефоржа.

Я схватила папку с письмом.

Уважаемый господин директор!

Я имею честь сообщить Вам, что после ареста семьи Рабиновичей (…) Две свиньи вместе с обнаруженным зерном сейчас находятся у г-на Жана Фошера…

— Надо было раньше догадаться. Мы же говорили об этом в машине.

— Посмотри в «Желтых страницах», может быть, найдется адрес этого Фошера. Надо обязательно с ним встретиться.

Я посмотрела в зеркало заднего вида, и у меня возникло смутное ощущение, что за нами следят. Я вышла из машины, хотелось размяться и подышать воздухом. Сзади зашумел мотор. Я зашла на сайт «Желтых страниц», но никаких следов Жана Фошера не обнаружила. Однако, введя просто фамилию Фошер, без имени, увидела на мобильном телефоне адрес.

— Что там? — спросила мама, заметив выражение моего лица.

— Господин Фошер, улица Птишмен, одиннадцать. Мы только что там проезжали.

Леля завела мотор, и мы поехали по тем же самым дорогам. Сердца у нас обеих колотились так, словно мы сознательно мчались навстречу большой опасности.

— Если сказать, что мы — родня Рабиновичей, нас ни за что не пустят в дом.

— Придется что-то придумывать. Но что? У тебя есть какие-нибудь идеи?

— Никаких.

— Ну, мы должны найти предлог, чтобы он привел нас в гостиную и показал свой рояль…