Под алыми небесами

– Подозрения у меня остаются, отец, – сказал полковник Рауфф, протягивая руку.

Пино затаил дыхание.

Священник пожал руку немцу:

– Добро пожаловать в любое время, полковник.

Рауфф сел в «кюбельваген». Отец Ре, брат Бормио, Пино, Миммо и другие молча стояли, глядя, как разворачиваются грузовики. Они дождались, когда немцы отъехали на пятьсот метров по скользкой дороге в Мадезимо, и наконец разразились радостными криками.

7

– Я не сомневался: они знают, что мы спрятали вас в деревьях, – сказал Пино несколько часов спустя.

Он, отец Ре и беженцы сидели в столовой и ели.

Отец двух мальчиков сказал:

– Я видел, что полковник идет в нашу сторону. Он прошел прямо под нашим деревом. Два раза!

Они все начали смеяться, как могут смеяться только люди, минуту назад избежавшие смерти, – с сомнением, благодарностью и заразительно.

– Отличный план, – сказал отец Ре, похлопав Пино по плечу и поднимая бокал с вином. – За Пино Леллу!

Беженцы подняли бокалы, Пино сделал то же самое. Он почувствовал смущение, оказавшись в центре внимания, улыбнулся.

– Самое главное сделал Миммо, – сказал он.

Но ему было приятно, он даже пребывал в некоторой эйфории. Чувствовал себя могущественным – это надо же: так провести нацистов. Он на свой манер дал им отпор. Они все дали им отпор, стали частью растущего Сопротивления. Италия – не Германия. Италия никогда не станет Германией.

Альберто Аскари вошел в «Каса Альпина», не позвонив. Он появился в дверях столовой, держа шапку в руке, и сказал:

– Извините, отец Ре, но у меня срочное сообщение для Пино. Его отец звонил в дом моего дяди и просил меня найти Пино и передать ему кое-что.

У Пино внутри словно образовалась пустота. Что случилось? Кто-то умер?

– Что такое? – спросил он.

– Твой отец просит тебя как можно скорее вернуться домой, – сказал Аскари. – В Милан. Он сказал, это вопрос жизни и смерти.

– Чьей жизни и смерти? – спросил Пино, вставая.

– Я так понял, что твоей, Пино.

Часть третья

Соборы человека

Глава тринадцатая

1

Двенадцать часов спустя Пино сидел на пассажирском сиденье форсированного «фиата» Аскари, почти не замечая пропастей за обочинами серпантина из Мадезимо в Камподольчино. Он не смотрел на бледно-зеленые весенние листочки, не чувствовал запаха цветения в воздухе. Его мысли все еще оставались в «Каса Альпина», откуда он уезжал с неохотой.

– Я хочу остаться и помогать, – сказал он отцу Ре предыдущим вечером.

– И мне нужна твоя помощь, – сказал священник, – но дело, кажется, серьезное, Пино. Ты должен подчиниться отцу и вернуться домой.

Пино показал на беженцев:

– А кто доведет их до Валь-ди-Леи?

– Миммо, – сказал отец Ре. – Ты хорошо его подготовил. И не только его.

Пино так расстроился, что спал урывками и пребывал в удрученном состоянии, когда за ним пришел Аскари, чтобы отвезти на вокзал в Кьявенне. Он провел в «Каса Альпина» семь месяцев, но ему казалось, что прошли годы.

– Ты приедешь проведать меня, когда сможешь? – спросил отец Ре.

– Конечно, отец, – сказал Пино. Они обнялись.

– Верь, что у Господа есть на тебя планы, – сказал священник. – И береги себя.

Брат Бормио дал ему еды в дорогу и тоже обнял на прощание.

Пино едва ли произнес с десяток слов, пока они с Аскари спускались в долину.

– Хорошо хоть ты успел научить меня кататься на лыжах, – сказал Аскари.

Пино позволил себе слегка улыбнуться и сказал:

– Ты быстро учишься. Жаль, что я не закончил обучение на водителя.

– Ты очень, очень хорошо ездишь, Пино, – сказал Аскари. – Ты чувствуешь машину, у тебя есть ощущение дороги – это редкий дар.

Пино с удовольствием выслушал похвалу. Аскари был выдающимся водителем. Альберто продолжал удивлять его теми трюками, какие можно исполнять за рулем, и, словно в подтверждение этого, он так мчал их по дороге в Кьявенну, что у Пино только дух захватывало.

– Страшно подумать, что бы ты делал в реальной гонке, – сказал Пино, когда они остановились у вокзала.

Аскари усмехнулся:

– Еще не вечер, как говорит мой дядя. Вернешься летом? Чтобы закончить обучение?

– Хотелось бы, – сказал Пино, покачивая головой. – До встречи, мой друг. И держись подальше от обочины.

– Непременно, – сказал Аскари и рванул с места.

Пино спустился с большой высоты в низину, где было почти на тридцать градусов^[12] теплее, чем в Мотте. В Кьявенне распускались цветы. В воздухе висели их аромат и пыльца. Весна в Южных Альпах не всегда такая сказочная, отчего Пино с еще большей неохотой покупал билет. Показав документы немецкому солдату, он сел в поезд, направляющийся в Комо и Милан.

Первый вагон, в котором он оказался, был наполнен итальянскими солдатами. Пино вышел и двинулся вдоль состава в поисках вагона, где не было бы столько народа. Найдя такой вагон, он вошел, снял рюкзак, и, чувствуя сонливость, положил его под голову и уснул.

2

Три часа спустя поезд остановился на Центральном вокзале Милана – вокзал тоже бомбили, но разрушений было не много. Вот только теперь пассажиров проверяли не итальянские, а немецкие солдаты. Немцы все взяли под контроль. Пино прошел по платформе через вокзал, держась подальше от итальянских солдат с поезда, потом увидел немецких солдат, презрительно поглядывавших на итальянских.

– Пино!

Навстречу ему бежали отец и дядя Альберт. Оба они сильно постарели по сравнению с тем, какими он запомнил их на Рождество, волосы на висках поседели, щеки впали, кожа посерела.

– Альберт, ты посмотри, как он вымахал! – воскликнул Микеле.

Дядя Альберт смотрел на Пино, разинув рот.

– Семь месяцев – и ты из мальчика превратился во взрослого мужчину. Чем тебя кормит отец Ре?

– Брат Бормио – великий повар, – сказал Пино, глуповато усмехнувшись.

Ему льстили их слова. Он был так рад видеть их обоих – даже забыл, что расстроен.