Под гнетом окружающего

— Все-то у нихъ долги, и все-то неоплатные! — усмхнулся Борисоглбскій.

Лиза промолчала.

Въ это время на алле показался Задонскій. Онъ удивился, увидавъ съ Лизой Борисоглбскаго, и сухо поклонился ему.

— Я вамъ не помшалъ? — спросилъ онъ Лизу.

— Напротивъ того, я рада, что встртила васъ, — отвтила она. — Я, вотъ, хотла васъ поздравить съ вашею будущею поздкой за границу…

— Кто это вамъ сказалъ такую штуку? — засмялся Задонскій, стараясь подавить смущеніе.

Лиза указала на Борисоглбскаго.

— Вы, однако, больше меня самого знаете о моихъ планахъ, — насмшливо проговорилъ Михаилъ Александровичъ.

— Вашихъ плановъ я не знаю, а вотъ планы вашей тетушки случайно сдлались мн извстными, — спокойно и холодно отвтилъ Борисоглбскій. — И я счелъ своею обязанностью сообщить ихъ Лизавет Николаевн… Неожиданности и сюрпризы иногда нездоровы…

— Ну, до меня планы моей тетки не касаются; къ тому же я вышелъ изъ тхъ лтъ, когда люди подчиняются чужой вол,- презрительно замтилъ Задонскій.

— Лта-то тутъ ни при чемъ. Все зависитъ отъ того, кто намъ выражаетъ свою волю, — усмхнулся Борисоглбскій.

Задонскій строго и надменно посмотрлъ на него.

— Что вы этимъ хотите сказать? — угрожающимъ тономъ промолвилъ онъ и, кажется, однимъ взглядомъ хотлъ уничтожить Борисоглбскаго.

— Да то, что бываютъ и такіе случаи: мы служить хотимъ, а начальнику нашъ носъ не нравится, ну, вотъ, онъ и посылаетъ насъ, не спрашивая о нашемъ желаніи, отдыхать отъ трудовъ служебныхъ… Бываютъ и другіе случаи, когда мы по чужой дудк пляшемъ, да вы, Михаилъ Александровичъ, ихъ и сами подобрать можете.

Борисоглбскій говорилъ твердо и не спша. Его лицо не выражало ни гнва, ни раздраженія, но выглядло сухо и черство въ эту минуту. Въ его голос не слышалось ни насмшливости, ни угрозы, но слова выговаривались до того отчетливо и рзко, что Задонскій не ршился отвтить достойнымъ образомъ на дерзость «поповича». Въ его голов почему-то промелькнула ни съ того, ни съ сего, мысль, что такіе люди, — обломы, — не имютъ привычки стрляться, а, въ крайнемъ случа, просто бьютъ своихъ вздорныхъ противниковъ.

Иванъ Григорьевичъ пожалъ руку Лизы и неторопливо завернулъ въ другую аллею.

Молодая двушка въ недоумніи смотрла на Задонскаго. Онъ молчалъ, ощипывая сорванную съ дерева втку.

— Неужели въ этихъ слухахъ есть хоть доля правды? — спросила, наконецъ, Лизавета Николаевна.

— Ни малйшей!.. Тетка, можетъ-быть, и собирается за границу, но я-то не поду, — отвтилъ Задонскій.

— Она, однако, говорила теб объ этомъ?

— Нтъ… Сперва были предположенія, но потомъ объ этомъ и забыли…

Лнаа недоврчиво смотрла на Михаила Александровича.

— И кто это ему передалъ эти извстія? — спросилъ онъ.

— Андрей Андреевичъ…

— А-а! мстить за дочерей! хочетъ этимъ путемъ разссорить насъ… Наивный человкъ! — засмялся Задонскій и сталъ острить насчетъ управляющаго.

Лиза задумчиво, безъ улыбки слушала остроты. Ей было не по себ. Въ душу начинало закрадываться сомнніе.

Прошло немного времени, во «дворц» графини произошла новая, непріятная для Лизы исторія. У графини обдало нсколько человкъ гостей. Это былъ день именинъ графини. Бесда шла по обыкновенію монотонно, графиня говорила съ авторитетомъ и почти одна, гости почтительно соглашались и удивлялись. Лиза давно привыкла къ этимъ офиціальнымъ обдамъ и скучнымъ разговорамъ, а потому не обращала особеннаго вниманія на то, что говорилось около нея. Вдругъ ея слухъ былъ пораженъ особенно возвысившимся голосомъ графини.

— А я вотъ все прихварываю, — говорила она, такимъ тономъ, какъ будто желала, чтобы вс слышали каждое ея слово.

Лиза взглянула на нее и удивилась, замтивъ, что глаза графини смотрятъ прямо на нее.

— За границу докторъ совтуетъ хать на зиму, — продолжала графиня, не спуская глазъ съ Лизы. — Тяжело мн разставаться съ Привольемъ и, еще, слава Богу, что я не одна поду, что Мишель детъ со мною…

Въ комнат, среди всеобщей тишины, звонко прозвенла, какъ оборвавшійся колокольчикъ, упавшая на полъ серебряная вилка. Лакей подбжалъ и наклонился, чтобы поднять ее и подать Лизавет Николаевн. Графиня пристально, испытующимъ взглядомъ, смотрла на смущенную двушку. Лиза сдлала надъ собой нечеловческое усиліе и улыбнулась.

— А я проиграла пари, — обратилась она, со. смхомъ на посинвшихъ губахъ, къ сидвшему возл нея Андрею Андреевичу: — я пророчила Михаилу Александровичу, что онъ съ ума сойдетъ отъ скуки въ нашемъ Приволь…

Управляющій какъ-то глупо осклабилъ зубы.

— Я первый разъ слышу отъ васъ, дитя, что въ Приволь вамъ кажется такъ скучно, — строго и серьезно замтила графиня.

— О, я думаю, везд скучно безъ дла, а въ Приволь боле, чмъ гд-нибудь, такъ какъ здсь вс, начиная съ васъ и кончая послднимъ мужикомъ, заняты работой. — бойко проговорила Лиза, едва переводя дыханіе. — А Михаилъ Александровичъ такъ молодъ, что ему должно быть не только скучно, но даже стыдно сидть безъ дла…

Графиня была совсмъ сбита съ толку. Она заговорила о поздк за границу именно только для того, чтобы узнать, какъ приметъ эту новость Лиза. Оброненная вилка въ одну минуту объяснила графин все. Но смхъ Лизы, тотчасъ же бойко заглушившій жалобный звукъ скатившагося на полъ серебра, но ироническія фразы Лизы насчетъ Задонскаго, фразы, напоминавшія постоянныя насмшки этой вострушки надъ Михаиломъ Александровичемъ, снова заставили графиню подумать, что между молодыми людьми нтъ ничего серьезнаго, что если Баскакова и увлеклась молодымъ человкомъ, то очень не сильно, что, наконецъ, вилка могла упасть чисто случайно, и ея паденіе не имло никакого значенія, что легкая блдность Лизы могла быть просто слдствіемъ смущенія отъ неловкости. Лиза, между тмъ, какъ будто желая окончательно сбить съ толку графиню или стремясь подавить невольно роившіяся въ голов мысли, продолжала насильно смяться и подшучивать насчетъ Михаила Александровича. Графин начинало казаться, что Лиза радуется отъзду Михаила Александровича; ей думалось, что нравственной двушк надоли его неотвязчивыя ухаживанья и любезности. Лиза, между тмъ, чувствовала, что если обдъ продлится еще долго, то ея смхъ кончится не хорошо. У нея никогда въ жизни не бывало истерики, теперь она чувствовала возможность подобнаго припадка… Къ ея счастію, обдъ пришелъ къ концу… Вс встали изъ-за стола… Графиня подошла къ Лиз и нжно поцловала ее въ лобъ…

— Но обо мн, дитя, вы, врно, вспомните безъ смха? — ласково промолвила старуха и поспшила прибавить:- Ну, полноте, полноте, дитя! Зачмъ же плакать? Будемъ живы — увидимся!

Лиза быстро поцловала руку графини и, подавляя рыданія, вышла изъ комнаты.

Графиня стояла съ задумчиво-опущенной на грудь головой.

— Да, я всегда знала, что она любитъ меня. И я сама привыкла къ ней, какъ къ дочери, — тихо проговорила она и провела рукой около глазъ… Богъ знаетъ, хотла ли она этимъ движеніемъ отстранить отъ глазъ какую-нибудь созданную воображеніемъ непріятную картину, или желала предупредить во-время слезы, еще не скатившіяся съ рсницъ на ея худыя щеки…

Она, по обыкновенію, ушла въ свой кабинетъ; гости группами разбрелись по комнатамъ. Управляющій выждалъ удобную минуту, когда лакеи ушли за чмъ-то изъ столовой, и подошелъ къ столу, на которомъ отобралъ четыре ломтика благо хлба. — Это моимъ цыпочкамъ, — проговорилъ онъ самъ себ. — Пусть и птицы небесныя знаютъ, что у насъ сегодня праздникъ!

Онъ по чистот своего сердца очень любилъ собственноручно кормить куръ и цыплятъ, и въ такія минуты его кругленькая добродушная фигурка выглядла поистин умилительно. Отойдя къ окну, онъ вытащилъ изъ кармана бумажку — бумажками были всегда полны его карманы — осмотрлъ ее со всхъ сторонъ и, удостоврившись, что бумага не нужна, не дловая, сталъ завертывать въ нее хлбъ, стоя спиною къ комнат. Совершивъ эту операцію, спрятавъ завернутый хлбъ въ карманъ, онъ медленно заходилъ одинъ по столовой и, прочищая перомъ зубы, предался тмъ глубокомысленнымъ и благодушнымъ размышленіямъ, на какія бываютъ способны только жирные, ощущающіе полное спокойствіе совсти люди посл изобильнаго и хорошаго обда.