Под гнетом окружающего

Раздраженный, прохавшись верхомъ, онъ пришелъ въ комнату, гд сидла Лиза за роялемъ, и въ разсянности не отвтилъ на ея вопросъ: гд онъ былъ? Лиза удивилась этому молчанію и взглянула на Задонскаго; онъ угрюмо ходилъ по комнат, съ досадой похлопывая себя хлыстомъ ко ног.

— Что съ тобой? — спросила она.

— Ничего! — раздражительно отвтилъ Задонскій. — Тетка сдлала намекъ, что ей было бы непріятно, если бы мы сблизились другъ съ другомъ.

— Ну, и Богъ съ ней! вдь мы ее въ долю не примемъ, — засмялась Лизавета Николаевна.

— Ее не примемъ, но намъ нужно принять въ долю ея деньги, — сердито проговорилъ Михаилъ Александровичъ.

— Э, Боже мой, мы и безъ нихъ проживемъ! Еще лучше будетъ…

— Да, дйствительно, лучше будетъ: ты здсь будешь у матери въ каторг жить, а я буду въ столиц, въ долговомъ отдленіи сидть!

Лизавета Николаевна съ удивленіемъ обратилась лицомъ съ Задонскому, повернувъ свой стулъ спинкой къ роялю.

— Какъ такъ?.. Я тебя не понимаю…

— Да, вдь я долженъ, и много долженъ. Меня и изъ города выпустили только потому, что знали, какъ богата тетка…

— Я этого не знала…

— Мало ли ты чего не знала!

По лицу Лизы проскользнуло какое-то болзненное, тоскливое выраженіе.

— За что же ты на меня-то сердишься?.. Отъ этого легче не будетъ… Но какъ же ты бралъ въ долгъ, не имя средствъ отдать?

Михаилъ Александровичъ началъ снова нервно и злобно стегать себя хлыстомъ по ног.

— Какъ это я сошелся съ тобой, не зная наврное, можно ли будетъ жениться? Какъ это ты отдалась мн, зная, что мужчин не слдуетъ отдаваться до свадьбы? — раздражительно говорилъ онъ съ насмшкой и упрекомъ въ голос.

— Что же это, упреки? — поднялась съ мста Лиза, вся блдная и строгая. — Я тебя не стсняю…

Она, едва переступая, пошла прочь. Ее до глубины души оскорбили эти необдуманныя и нахальныя слова. Она еще не знала, какъ обращаются люди съ своими любовницами и женами. Она показалась Задонскому въ эту минуту вдвое прекрасне, чмъ когда-нибудь. Онъ удержалъ ее.

— Полно, Лиза, что съ тобой! Я раздражился, а ты сейчасъ и бросаешь меня.

Михаилъ Александровичъ обнялъ за талію, плачущую двушку.

— Полно! Вотъ ты, малютка, какая! Я говорилъ, что спасать и прощать трудне на дл, чмъ въ мечтахъ… Ну, разбрани меня, отведи душу, и конецъ весь!

— Что толку-то? — тихо и грустно прошептала Лиза.

Задонскій продолжалъ утшать ее. Мало-по-малу она немного поуспокоилась, и на ея лиц опять появился румянецъ и заиграла полугрустная улыбка. Лиза, попрежнему, начала строить различные планы насчетъ будущаго.

— Ты говоришь, что намъ безъ помощи тетки нельзя, жить, — разсуждала она. — Но разв мы оба не молоды, не имемъ силъ? Ты еще служить можешь, я буду работать. Правда, мы будемъ бдны, мы будемъ тяжело пробивать свой путь, но зато, какъ сладко будетъ намъ сознавать, что мы пробили его сами, не кланяясь никому, не нуждаясь ни въ комъ.

— Дитя, дитя, мечты-то какія у тебя свтлыя! — ласкалъ ее Задонскій, какъ ребенка. — Только какъ это мы долги-то заплатимъ изъ своихъ трудовыхъ денегъ? Тутъ вдь тысячи отдать надо. И какую это работу возьметъ моя крошка? И что я могу длать?

Лиза снова нахмурилась.

— Такъ ты думаешь, что и ты, и я, мы оба можемъ жить только на содержаніи у другихъ людей?

— Не на содержаніи, но, все-таки, на первое время намъ нужна посторонняя помощь.

— Ты также увренъ, что я не могу работать? — еще серьезне допрашивала Лиза.

— Ну, конечно!.. Я знаю, что ты не привыкла къ труду, и не хочу длать изъ тебя чернорабочей…

— Значитъ, все, что я постоянно говорила о будущей нашей жизни, о твоемъ честномъ труд, о своей усиленной работ — ребячество?

— Мечты!

— Зачмъ же ты не сказалъ мн этого раньше? Зачмъ соглашался со мной прежде?

— Дитя, я такъ люблю, когда ты мечтаешь…

— Мы вдь, кажется, не въ куклы играемъ!

Лиза встала.

— Ты былъ правъ, говоря, что спасать людей трудно, — проговорила она. — Но, кажется, это не потому трудно, что у спасителей нтъ желанія помочь падшимъ, а потому, что падшіе не хотятъ сдлать ни одной попытки къ своему спасенію… Если ты будешь сидть на мст, и все, что я предлагаю попробовать, будешь называть ребяческими мечтами, то, конечно, тутъ и толковать не о чемъ.

— Ты опять разсердилась! — сказалъ Задонскій.

— За что мн сердиться? Мн, просто, грустно, — проговорила Лиза. — Ты называешь ребяческими мои планы, но ты самъ не пробуешь составить боле зрлыхъ…

— Ошибаешься! Я надюсь, что тетка поможетъ мн выпутаться изъ долговъ и дастъ мн средства прожить первое время… Ну, а потомъ подумаю я о служб и о труд, конечно, не о твоемъ; ты-то не можешь и не должна трудиться…

— Я за себя, вдь, и не прошу думать, — вскользь замтила Лиза. — Буду въ Петербург, найду работу.

— Ну, не такъ-то скоро это длается!

— Ахъ, оставь, пожалуйста, эти злыя пророчества! — строптиво произнесла Лиза. — Спасай только себя, а я или спасусь, или погибну, но, все-таки, о помощи не попрошу…

Она выглядла совсмъ серьезно. Ея лицо было очень энергично, и только въ стиснутыхъ губахъ было еще замтно что-то болзненное. Задонскій снова хотлъ обнять ея талію, она тихо высвободилась изъ его рукъ и пошла изъ комнаты.

— Ты сердишься! — упрекнулъ онъ ее.

— Неужели ты не понимаешь, что есть минуты, когда человкъ можетъ не сердиться, и, все-таки, ему совсмъ не до обниманій? — отвтила она на ходу и быстро вышла вонъ.

Вечеромъ въ этотъ же день и на слдующій день утромъ она была, повидимому, спокойна, хотя и не такъ оживлена, какъ во вс другіе дни. На нее очень сильно подйствохала вчерашняя сцена. До сихъ поръ Задонскій соглашался со всми планами Лизаветы Николаевны, какъ взрослые соглашаются съ дтскими фантазіями изъ желанія не заставлять дтей капризничать; теперь Михаилъ Александровичъ невольно открылъ молодой двушк свой настоящій взглядъ на дло, и этотъ взглядъ непріятно встревожилъ ее. Впервые ей показалось, что онъ смотритъ на нее, сакъ на игрушку, что онъ дастъ ей роль своей спасительницы, какъ взрослые въ шутливой борьб съ ребенкомъ поддаются ему и признаютъ его своимъ побдителемъ. Эта роль пробуждала въ молодой двушк не боль, но страхъ за свое будущее. Задонскій счелъ необходимымъ, при первомъ удобномъ случа, еще разъ извиниться передъ нею. Она грустно улыбнулась.

— Что это ты, милый, извиняешься, какъ школьникъ! — говорила она. — Я и не думаю сердиться. Меня, просто, серьезныя мысли осаждаютъ… Справиться съ ними не могу сразу.

Вслдъ за этимъ Лиза поспшила перемнить разговоръ и начала черезъ силу смяться и подтрунивать надъ управительскими «ангелочками».

А управительскіе «ангелочки», эти наивныя и невинныя пансіонерки, уже давно все сильне и сильне косились на Лизу и какъ-то ухитрялись мгновенно вспыхивать краской стыдливости при встрчахъ съ нею. Он старались уходить изъ дома графини тотчасъ посл обда, чтобы «не мшать Лизавет Николаевн и Михаилу Александровичу». Он вскрикивали «ахъ!» при встрч съ влюбленной парой въ саду и старались избгать этихъ встрчъ, холя злая судьба, постоянно искушающая невинныхъ младенцевъ и праведниковъ, длала именно такъ, что «апгелочки» везд и всюду налалкиванісь на падшую двушку и ея друга… А он такъ боялись этихъ встрчъ! Но что вы подлаете противъ судьбы?.. На другой или на третій день посл непріятнаго объясненія двухъ молодыхъ людей, «ангелочки» хотли, по обыкновенію, уйти посл обда съ грустными и очаровательно-стыдливыми лицами, но Задонскій, боявшійся остаться въ этотъ день съ-глазу-на-глазъ съ Лизой, замтилъ имъ.