Под сияньем северной Авроры

– Валер, че за дела? Давно ли ты в лошадки подался? Вот уж не знал... Может, и меня заодно покатаешь?

– Иди ты в задницу!
– рассердился морж.
– Мы идем рушить временный посёлок браконьеров.

– Они тебя кокнут, - убежденно каркнул ворон, долбивший что-то в углублении скалы.

– Не кокнут. У нее гребень. Особый гребень, усек? Чуешь, к чему клоню?

Ворон с бакланом переглянулись.

– Так, - покивал иссиня-черной головой ворон.
– Это меняет дело. Мне это нравится. Я хочу с вами.

– Я тоже, - хихикнул баклан.

– Я б ещё Мишаню позвал, но он сейчас далеко, морда его бандитская за каким-то лядом на Шпицберген поперлась. А так бы, уверен, ему тоже было, что тем мужикам сказать.

– Да мы так, чисто предупреждение, - фыркнул морж.
– Это не то, о чем ты думаешь.

– А, ясно, - несколько разочарованно почесал крыло ворон.
– Но согласись, раз до предупреждений дело дошло, пора зверьё оповещать. Леммингов и бурозубок в первую очередь. Скоро, не дай Бог, волной их всех накроет. Там очередной всемирный потоп не пора делать, а? Я б сделал. Человечки задрали. Ведут себя типа самые умные.

– Ну конечно, Гош, умный у нас только ты!
– зареготал морж.

– Конечно!
– не смутился ворон.
– Я умный, ты красивый. Это не мы так решили, а природа. Это баланс.

Я прыснула. А скромные-то какие...

– А я кто?
– с надеждой в голосе произнес баклан.

– А ты прикольный, Бака, - резюмировал морж.
– Прикольнее тебя лишь арктический тупик.

– Да ну тебя!
– обиделся баклан.
– Я к тебе со всей душой, а ты...

– А тебе станет менее обидно, если я тебе в качестве извинения рыбки принесу?

– Станет, - милостиво согласился баклан.
– Неси рыбку. Но потом. Сначала пойдем к мужичкам, хочу на их рожи посмотреть, когда ты их снаряжение вверх дном перевернешь и растопчешь.

Ворон, дочистив крыло, каркнул:

– Пойду я всё-таки проверю, вдруг Мишаня передумал насчет Шпицбергена. Вы идите, я чуть позже к вам присоединюсь.

– Мишка не на Шпицбергене, - вынырнул из моря какой-то тюлень.
– Но я бы к нему сейчас не совался. Он капец злой, потому что голодный. А еще Миша в какой-то вонючей людской грязи извозюкался, и эта зараза не отмывается. На его белой шерсти очень заметно, да и пахнет отвратно...

– Вот у браконьеров и покушает, - хмыкнул морж.
– У них наверняка много жрачки.

– Они сами для него жрачка, - каркнул Гоша.

– Ну так мы плывем или нет?
– не выдержала я.

Тюлень с легкой укоризной посмотрел на меня.

– Милая, - сказал он.
– Дело, конечно, не моё, но насколько я знаю ваши обычаи, неприкрытой плавать нельзя. Это мне голеньким быть можно. Гоше можно. Баке можно. Даже Валерке нормально. А тебе - нет. Погоди, я сейчас ламинарию тебе принесу...

Тюлень нырнул в море. Я недоуменно посмотрела ему вслед.

– Ну вообще Лёня прав, - согласился ворон.
– Мы мужики. А ты нет. Одеться надо. Так-то неприлично. Да и незачем браконьерам на наше смотреть. Они мудаки редкостные, мало ли че им в голову на твой счет взбредет.

– На!
– отфыркиваясь, произнес тюлень, укладывая на скалу три крупных листа морской капусты.

– И что мне с ними делать?
– не поняла я.
– Я есть сейчас не хочу.

Зверье захихикало.

– Это не для еды, это... как это у людей называется? Ну когда они купаются, самки такие тряпочки цветастые на себя надевают...

– Купальник?
– догадалась я.

– Ага, - почесал нос тюлень.
– Вот и ты надень. Потом съешь, когда потребность отпадет.

– Экологично, - признала я, подплывая к скале.

Гребешок медленно и чрезвычайно осторожно сполз с моей головы на гранит, а потом, как заправские портновские ножницы, стал разделывать широкие скользкие листья ламинарии. Бойко так, профессионально. Пробежавшись зубчиками по скале, гребень привычно воткнулся мне в волосы.

Странную ерунду он нашил из морской капусты. Очень похоже на костюм Лилу Даллас из «Пятого элемента». Ленты, ленты, ленты... Только у Лилу ленты были белыми, а у меня буро-зелеными и жутко скользкими. Да и юбочки у рыжухи не было, а вот для меня гребешок расстарался. Делал на совесть. Все прикрыто. И на удивление прочно сшито стебельками. «Версаче» нервно курит в сторонке.

– Тебе идет, - каркнул Гоша, пытливо рассматривая получившуюся работу гребешка.

* * * * *

До лагеря браконьеров мы добрались довольно быстро. Я вылезла из воды и бодро почапала к костерку. Мужики в теплых осенних куртках с недоумением рассматривали меня.

– Ля, какую русалочку к нам занесло, - облизнулся щуплый мужичок, перестав точить ножик.

Я с грустью рассматривала лежавший у его ног труп морской свиньи.

– Вы же в курсе, что это краснокнижный вид?
– в конце концов, изрекла я.

– А ты кто, Рыбнадзор, чтобы такие предъявы тут кидать?
– хмыкнул другой мужик, довольно полненький.

– Не, она бессмертная, - хихикнул чернявый паренек.
– Бессмертная и наглая. Тебе не стыдно полуголой тут ходить? Не холодно? А то смотри, погреть можем... традиционным способом!

Мужчины пошло заухмылялись.

– Я холоднокровная, - улыбнулась я.

– А мы видим, - согласился щуплый.
– Дождь ледяной шпарит, а тебе хоть бы хны. Откуда в наших краях, милашка? Заблудилась? Где твоя одежда?

– Довольно далеко, - присела на корточки поближе к костру я.
– В Дальних Зеленцах.

Мужики присвистнули.

– Да ты гонишь!
– не поверил чернявый.
– Это очень далеко отсюда.

– Чисто факт, - пожала плечами я.
– Я только сегодня из Мурманска на биостанцию приехала. Морской биолог я. Море изучаю. Вот. А вы, как я погляжу, совсем наоборот: всё, что в вашей зоне видимости, уничтожаете. Это жестоко. Неправильно.

– Осуждаешь, стало быть, - зло сощурился щуплый мужик.

– Осуждаю, - согласилась я.
– Я там, кстати, ваши сети в море чуть-чуть порезала. Ну как чуть-чуть? Нет у вас больше сетей. Вообще. Ни одной.