Подарок золотой рыбки

Алисе не хотелось снимать куртку, без нее она почувствует себя неловко, словно верхняя одежда защищала ее. Но в квартире было тепло, пришлось сбросить с плеч замшевую куртку и протянуть Бену. Она осталась в красном вязаном свитере и черных брюках.

— Красивый свитер, — похвалил Бен. — По крайней мере, ты не отказалась от красного.

— Что ты имеешь в виду? У китайцев нет монополии на этот цвет.

Бен улыбнулся.

— Он по-прежнему считается счастливым, сама знаешь.

— Просто мне идет красный цвет. Только поэтому я выбрала его, — возразила Алиса.

— Ты хорошо выглядишь. — Он повесил куртку в шкаф. — Джоя не будет весь вечер, так что чувствуй себя свободно.

— Ты до сих пор живешь вместе с братьями?

— Генри переехал в Сиэтл, а Джой живет здесь. У него вечерние занятия. Поэтому сейчас мы в квартире только вдвоем с тобой.

— Отлично, — пробормотала она с опаской.

Алиса избегала Бена все эти годы. Он слишком привлекательный, слишком симпатичный. Он прекрасно понимал ее и, кажется, читал ее мысли, поэтому при нем она испытывала неловкость. Сейчас он напомнил ей о прошлом, о той жизни, которую она старалась забыть. Оглядывая комнату, Алиса увидела, как традиционная китайская семья готовится к празднованию Нового года. Всюду свежие цветы, неизбежное блюдо с апельсинами и мандаринами, ваза с конфетами, поднос, на котором, она уверена, восемь сортов сушеных фруктов.

— Дело рук моей матери, — заметил Бен, проследив за ее взглядом. — Каждый день она приносит цветы и фрукты. Я говорю ей, что у нас всего более чем достаточно, но она поступает по-своему. Мать хочет быть уверена, что Новый год нас осчастливит. Хочешь выпить?

— Охотно, — согласилась Алиса с такой горячностью, что Бен рассмеялся.

— Насколько я понимаю, ты согласилась на алкоголь.

— У тебя есть что-нибудь такое? Вино, пиво?

— Я принесу тебе вина.

— Спасибо.

Он пошел за вином, а она всматривалась в детали обстановки. Мебель в основном старая и удобная. Вещи разномастные, не подходили друг к другу, и было ясно, что здесь живут мужчины. Никаких следов женского присутствия, куда ни посмотри. Три высоких шкафа набиты книгами, она подошла ближе, чтобы взглянуть на названия.

— Ты все это прочитал? — спросила она, принимая бокал вина из рук Бена, вернувшегося в комнату.

— Большинство из них.

Она взяла одну из книг с полки.

— История фарфора. Кажется, увлекательно.

— Да, если интересуешься фарфором. — Бен кивнул в сторону дивана. — Садись. Расскажи, как ты живешь с тех пор, как покинула Китайский квартал.

— Получила степень бакалавра, устроилась на работу, сняла квартиру. Я живу в Ной-Вэлли с тремя девушками, с которыми училась, — ответила она, устраиваясь на диване.

— Здорово. Я слышал, ты закончила Беркли с высшим баллом.

— Кто тебе сказал?

— Кто-то из соседей.

— Не могу себе представить, откуда они знают. — Алиса не общалась с теми, с кем росла, только с немногими из двоюродных сестер, и только потому, что они хотели поддерживать с ней отношения.

— Как твоя мать? Я давно ее не видел. — Бен сел в кресло напротив Алисы.

— С ней все в порядке. — Она поставила бокал с вином на журнальный столик, разделявший их. Внезапно у нее возникло желание рассказать Бену все, что случилось, желание, совсем не свойственное ей. Она привыкла держать свои мысли и чувства при себе. С подругами легко молчать, они понятия не имеют об Азии, не знают, по каким правилам живет китайская семья. Но Бену не нужно долго объяснять. Он видел собственными глазами, как их с матерью третировало семейство Чен.

— Алиса? — Его приятный голос вернул ее в настоящее.

— Извини. Я задумалась.

— Хочешь поговорить об этом?

Алиса смотрела в его добрые глаза и знала, что она не ошибется, если доверится ему.

— Моя мать может попасть в неприятную историю. Дэвид Хатуэй принес статуэтку дракона к ней в тот день, когда на него напали. Он хотел ей показать артефакт. К матери уже приходили из полиции. Сыщики задавали всякие вопросы — где она была, почему он приходил к ней, куда он пошел от нее. Но мать не могла сказать им ничего, потому что она не знает.

— Зачем Дэвид Хатуэй приходил к твоей матери? — с любопытством спросил Бен.

— Раньше он купил у нее несколько картин.

— Верно. Я забыл об этом. И поэтому ты знакома с Пейдж?

Алиса колебалась, ей хотелось поделиться всеми новостями, но, в конце концов, чувство самосохранения одержало верх.

— Да.

— Теперь объясни, почему Хатуэй понес дракона к твоей матери. Наверняка это не имеет ничего общего с ее живописью?

Черт, он слишком умный. Надо постоянно помнить, насколько быстро работают его мозги.

Алиса откашлялась, желая оттянуть время.

— Знаешь, моя мама нарисовала дракона, в точности такого, как тот, которого он нашел. Поэтому Хатуэй захотел показать ей статуэтку. И именно поэтому я хочу узнать как можно больше о драконе. Ты что-нибудь нашел для меня, да?

— Ты сразу подхватишься и убежишь, как только я тебе расскажу? Я очень усердно трудился над ужином. — Бен улыбнулся.

— Да нет, конечно. Это было бы неприлично.

— Я приготовил китайскую еду. Ты останешься?

— Да, — кивнула Алиса, заметив сомнение в его глазах. — Знаю, ты думаешь, что я напрасно пренебрежительно отношусь ко всему китайскому. Да, я не горжусь тем, какая я. Но меня столько лет уверяли, что я должна, обязана стыдиться своей смешанной крови.

— Ты не можешь убежать от себя, Алиса, ты такая, какая есть.

— Боже мой, Бен, думаешь, я этого не знаю? Я провела половину жизни, желая проснуться в другом теле и стать другой.

— Ты не должна умалять свои достоинства, Алиса. Твоя семья несправедлива к тебе, это неправильно — отторгать тебя, заставлять чувствовать себя чужой.

— Ну, вряд ли все они согласятся с тобой. Но это, в общем, не имеет никакого значения. У меня теперь хорошая жизнь. И я никогда не вернусь сюда.

— Знаю, — сказал он тихо, встретившись с ней взглядом. — Я давно понял, что ты, вероятно, не любишь Китайский квартал больше, чем меня, и тебе было легче избавиться от нас обоих.

Его слова напомнили Алисе о том, сколько всего было между ними.

— Может быть, я поступила не слишком правильно, — вздохнула она.

— Я хочу, чтобы ты осталась на ужин.