Подарок

— Ты права. Все меняется… Подожди меня, пожалуйста, на ресепшене. Буквально пару минут… Нам лучше поискать более уединенное место, чтобы поговорить. Столько всего накопилось…

Сидя напротив него в уютной кофейне, Вик с трудом привыкала к новому образу своего друга, стараясь не подкалывать его по поводу растительности, появившейся под носом. Это было бы жестоко, учитывая его немного потерянный вид. Видимо он собирался сказать ей что-то очень важное и мысленно настраивался на непростой разговор. Его тонкие пальцы то нервно крутили чашку на маленьком блюдце, то принимались терзать краешек салфетки.

— Я очень рада, что ты в порядке. Мы все волновались за тебя. — искренне сказала Вик. — Надеюсь, полиция больше не беспокоит?

— Спасибо. Это приятно слышать. А полиция… - на секунду ей показалось, что он задумался над ответом — Следствие, очевидно, зашло в тупик и было приостановлено.

— Ты уверен?

— Абсолютно. Это не их уровень. Тебе больше не стоит забивать этим свою голову, Вик.

— Хорошо. Я сделаю вид, что поверила, как тогда, в больнице, но ты совершенно не умеешь врать, — со вздохом сдалась она.

— Не знаю, почему ты решила, что я тебя обманываю, но мне действительно нечего скрывать.

Вик посмотрела на него долгим и пронизывающим взглядом.

— Откуда же вдруг загадочные авто с водителем, хмурые джентльмены в пальто и костюм вместо любимых потасканных джинсов? Такое чудесное и своевременное приглашение в Кембридж…

Альберт сокрушенно покачал головой.

— Это все Пиль, его рук дело. Он искренне считает, что я могу претендовать на Нобелевскую премию, вот и выхлопотал мне место благодаря своим обширным научным связям. А внешний вид… это лишь подготовка к новой работе и к новому статусу. Ничего странного и загадочного.

Вик молчала, понимая, что либо она мнительная дурочка, которой за каждым углом мерещится заговор, либо Альберт все таки вляпался во что-то серьезное, раз так отбивается от ее вопросов.

— Я хотел поговорить с тобой о другом… — неожиданно сказал он и на мгновение замер.

Вик невольно напряглась. Он протянул руку и взял ее ладонь.

От волнения его слова прозвучали неестественно громко:

— Наша помолвка слишком затянулась. Виктория Кент, когда вы выйдете за меня?

Она испуганно посмотрела в серьёзные голубые глаза, где не было ни капли сомнения в правоте заданного вопроса.

— Это конечно для тебя неожиданно, и я прекрасно осознаю, что ко мне ты не испытываешь того, что к….
– он осекся, понимая что напоминание о Мельбурне будет неуместным и болезненным для нее. Повисла молчаливая и тревожная пауза. Вик опустила глаза к своей чашке с почти остывшим шоколадом, затем посмотрела куда-то в сторону, ища силы сказать другу то, что собиралась. А затем без колебаний разрушила невыносимое молчание.

— Альберт, я жду ребенка…

— Что? Ты… - переспросил он.

— Да, и ты понимаешь… кто его отец… — так же твердо добавила Вик, изо всех сил борясь с неожиданно подступившими слезами. В последнее время ей с трудом удавалось сдерживать свои эмоции.

Придя в себя после прозвучавшей новости, Альберт вдруг заговорил взволнованно и с плохо скрываемым гневом:

— Вот уж не думал, что он окажется таким неразумным и невежественным в этих вопросах! Как вообще, можно быть такими беспечными?! А если бы я не смог вернуть тебя обратно? Если бы у Мельбурна родился наследник? Черт, я даже не представляю себе, масштабы последствий!

— Не драматизируй Альберт! Не все люди рождены, чтобы влиять на ход истории. — попыталась защититься она, понимая, что он имеет ввиду.

— Это с твоей-то энергией и его умом! Он или она вполне смогли бы… — Он удержался от дальнейших замечаний, заметив ее подавленное состояние. — И все же это удивительно — ребенок Второго виконта Мельбурна, премьер-министра Великобритании….

Вик уже не могла сдерживать непрошеные слезы, они просто скатывались по ее щекам… И все потому, что Альберт был единственным, кто всё знал и понимал каково ей сейчас… Это необъяснимым образом роднило их и вызывало в памяти те события, что они пережили вместе. Ей не нужно было притворяться пред ним, скрываться, и ей больше некому было рассказать обо всем, что наболело.

Он моментально оказался рядом, пересев со своего места, а она, пряча заплаканное лицо и по-детски всхлипывая, уткнулась в его плечо.

— Прости… — прошептал Альберт и несмело коснулся ладонью её головы, убаюкивающим движением проводя по волосам. — Я знаю… знаю… — его внезапно охрипший голос выдавал волнение. Несколько секунд они сидели так, прислонившись друг к другу, как во времена своего студенческого романа.

— Я стану хорошим мужем и отцом, Вик — сказал он неожиданно, и видя ее замешательство, продолжил: — Даже если в остальном я буду самым большим твоим просчетом!

Виктория с трудом понимала происходящее, слишком резким был переход от ее бессвязных всхлипов на плече друга, до предложения, идущего из глубины его сердца.

Она отвела рукой непокорный чуб с его побледневшего взволнованного лица и накрыла своей ладошкой длинные нервные пальцы:

— Альберт, ты самый лучший, самый преданный мой друг, но… Я не смогу стать женой, которая тебя достойна… Не стану портить тебе жизнь и обещать, что когда-нибудь отвечу на твои чувства. Я не боюсь растить ребенка одна, и думаю, нет знаю, что справлюсь…. А ты встретишь чистую, наивную и влюблённую в науку девушку. Она полюбит тебя и будет вдохновлять, поддерживать и боготворить, как ты того заслуживаешь и…

Он сделал останавливающий жест, показывая что не хочет слушать дальнейшие ее рассуждения, шумно втянул воздух, словно испытывая приступ удушья.

Она на секунду увидела в его глазах проблеск отчаяния, и Альберт тут же отвёл взгляд, делая вид, что с интересом рассматривает что-то на стене за ее плечом. Внутренне он уже отстранился, хотя продолжал сидеть рядом. Вик почувствовала неловкость от своего присутствия, словно вместо ее друга здесь оказался чужой и незнакомый человек.

Глава 27

— Виктория, ты совершаешь большую ошибку, вновь отвергая предложение Альберта! — увещевал голос матери в телефонной трубке. Не прошло и дня, как Аделаида Кобург, с присущей «заботливостью» сообщила ей об окончательном разрыве помолвки.

— Пусть так, но это мое решение, и, ни тебе, ни баронессе Кобург судить об его правильности.

— Ты как обычно проявляешь свое упрямство. Лучшей партии, чем Альберт тебе не найти. Он так терпелив, столько выстрадал из-за тебя…