Поэты пражского «Скита»

«Под вечер, в весеннем просторе…»

Под вечер, в весеннем просторе, Пройдя по низам, где темно, — У небес, за селом, на взгорье. Постучусь в голубое окно. — Приюти, как былинку в поле. Укутай в вечерний дымок! Слишком густо посыпан солью Моей жизни черствый кусок… У тебя исцеляющей тиши Зачерпну из колодца ковшом. Пусть заново сердце услышит О жизни весенний псалом!.. «Годы». 1926. № 1

СЕРЕБРЯНАЯ ГОРЕЧЬ

1

Без имени и без названья даже, Плывущее к тебе — и без конца. Какою кротостью мне о тебе расскажет, Вечерним гостем стукнув у крыльца. …Проселками, над золотою пылью. Медвяный месяц, вскинув на рога, — Опять твоей неотвратимой былью — Сквозь крепь плотин зальет мои луга… Скупой любви отяжелевший бредень Тянуть со дна на золотой песок. Не мною началось, — не я приду последним Искать следов твоих незримых ног. И падать медленно — о, это ль — неизбежность? — Но даже сердце может ослабеть. Себя испепеляющую нежность, Последний дар переписав — тебе!..

2

Лишь про себя, лишь шепотом, не вслух… И нужно ли мне говорить о прежнем. Как это слово, легкое, как пух, Легло на жизнь таким тяжелым лежнем. О, жизнь моя, — угрюмый скороход, — Не подождать, не отдохнуть на камне, О, жизнь моя, — уже который год, О, жизнь моя, — ты не легка мне… И этих верст — какая тяжесть вновь! Еще… еще… Но не в моем укоре Отыщешь ты последнюю любовь. Поймешь ее серебряную горечь… «Годы». 1926. № 1

«ЭКСЦЕЛЬСИОР»

На улицу из окон этажей Квадрат огней зияющею раной; На улицу; где эта ночь уже Озябшим псом у двери ресторана. Шофер в мехах, и в стекла полусвет, И полуночь автомобильным плачем. Охрипшей сыростью продрогнувший рассвет, Еще рождаемый, еще такой незрячий… …Пролет зеркал, качающий мираж, Прозрачный мир, застывший у подъезда. Туда наверх, в семнадцатый этаж. Где в стекла — ночь и розовые звезды. Гудящий лифт, крутящийся мираж, И мир в стекле качающейся ночи — Туда, наверх, в семнадцатый этаж, Где путь до звезд пьянее и короче!.. …И в муть, и в дым бессонниц и вина, Под судороги музыкальных пауз, Плащом романтика — змеиная спина… И разве жизнь мне объяснит Брокгауз?.. Не все ль равно, в каком календаре Копьем сердец вычеркивать столетья. Когда вот так, на утренней заре, Сквозь муть — окно в таком прозрачном свете!.. И как аквариум, но только рыбий рот, Прильнув к стеклу, — нежданно-человечий. И все сильней и радостней поет Святой восторг и сотрясает плечи!.. …И вот, скользнув с семнадцати, причал. Над площадью, сквозь блудный дым рассвета, Плывет в эфир обезумевший зал — Восторженная, звонкая комета!.. О, легкий мир! И никогда — назад… Походный марш кричащего джаз-банда! Без компаса — через небесный сад — В земной ладье безумная команда!.. Вперед, вперед! — И не найти границ, И не узнать непревзойденной меры — Такое счастие через завес ресниц, Такой восторг несбыточной химеры!.. …Гудящий лифт — и вот опять в стекле Качнулся мир, захлопывая дверцы. — О, пусть навек я пленник на земле. Но не пленить восторженного сердца!.. «Годы». 1926. № 2

СЕНТИМЕНТАЛЬНЫЕ РОМАНСЫ

Романс первый

День ото дня встаю влюбленней. И просыпаясь по утрам Я перелистываю сонник. Ища разгадок странным снам. А за окном моим, снаружи, Капель веселая весь день. Какую радостную лень Я снова в сердце обнаружил! И если неба синева Опять прозрачнее и чище, Кто виноват, что сердце ищет, Кому сказать свои слова!?.. И целый день бродя без дела, Я напеваю о любви… Ах, как себя ни назови — Но тело — это только тело!.. …Гадаю вечером на картах И смутно жду — чего, Бог весть. …Ах, это только воздух марта, Ах, это только — двадцать шесть!..

Романс второй

Тоскую сердцем медленно и немо… Я жду того, чего не будет вновь. И жизнь с тобой мне кажется поэмой, А сон любви приемлю за любовь. И в чем любовь? В словах? Движеньях? Взглядах? Иль только в тихой музыке души? — — Все делать то, чему ты детски — рада… По вечерам мечтать с тобой в тиши И чувствовать под блузкою английской, Как бьется сердце, вскрытое до дна… — А поутру увидеть близко-близко Твои глаза, туманные от сна… И в чем любовь? — Ах, ну не все равно ли? Пусть это будет даже не любовь… — Тоскую сердцем медленно, до боли И жду того, чего не будет вновь… «Годы». 1926. № 3

ЗВЕЗДНЫЙ КРЕН СТИХИ 1926–1928 [64]

I

ВСТУПЛЕНИЕ

Днем, в веселой гавани Сан-Пьетро, (Где, однако, больше значил черт), Корабли, кренясь от волн и ветра, Проплывали в сизый, жаркий порт. А ночами, легкими, как пена, Оборвав земные якоря, В лунные прохладные моря Отплывал корабль со звездным креном…

64

Лебедев Вячеслав. Звездный крен. Прага: Скит.1929.

НОРД-ОСТ

Свистят ветр анад зеленью морей, Взвивая дым у хижины прибрежной, В остывший день, такой цветной и нежный, Пронзительных, холодных январей, Когда скрипят у старых суден кости И рвутся ставни крыльями с домов В пустом порту, принявшем моряков, В передвесеннем, длительном норд-осте… …И согревая руки у огня, Пьет в кабачке золотоглазый янки Зеленый ром и щедро дарит франки. Честь корабля и нации храня. И хохоча, свои морские шутки По десять раз всем повторяет вслух И на окошке давит пальцем мух, Минутной грустью провожая сутки. А толстый кот, ленивый сын судьбы, Лиловый глаз мечтательно сощурив, Поет о снах и презирает бури В тепле лежанки у печной трубы… …Стихают дни. И в будке полосатой Стоит солдат и смотрит, как вдали От пристани уходят корабли В оранжевые, мерзлые закаты…

ПЛАВАНИЕ НАДЕЖД

Из тихих гаваней, где предрассветной смесью [65] В морскую горечь падает роса, — Из тихих гаваней — который год и месяц Соленым ветром крепнут паруса… Каким Колумбом радостных Америк Еще блуждать в неведомых морях, К какой мечте, на небывалый берег Пристав, отдать в заливах якоря. Каких надежд летучие голландцы На рифах скал свой разобьют мираж, Какой тревогой высвистит на шканцы Пищалка боцмана угрюмый экипаж… …И будет ли — о подвиг бесноватых! — В раскачке волн, под скрипы корабля, В последний час последнего заката С верхушек мачт последний крик: «Земля!..» «Своими путями». 1925. № 8–9

65

Первоначальный вариант: «Из тихих гаваней, где чудотворной смесью…».

КОРМЧИЙ

По маякам, по звездам, по чутью… В ночных морях невероятных странствий Рукой обветренной тяжелую ладью Веди вперед в бушующем пространстве Тяжелых волн, сквозь острый ветра вой. Вперед, вперед, туда, за океаны, К тем берегам, где скалы и прибой, Где ладанка, надетая тобой. Спасет от бед и разведет туманы… …И трубку выбивая о каблук, Потом ты вспомнишь за стаканом рома О том, что жизнь была тебе знакома Не только по мозолям крепких рук. Но о былом не будешь сожалеть И жизнь не упрекнешь в непостоянстве, Когда споет тоскующая медь Сигнал твоих, уже нездешних странствий, Со всем земным торжественных разлук…

ПУСТЫННЫЙ ПУТЬ

Рвал ветер свитки облаков. Дымился по пустым дорогам И заметал Твоих следов Неясный оттиск за порогом. И были медленные дни… И были медленные ночи… Что могут изменить они? — И только жизнь была короче. Я оценил Твой дар скупой Руки взыскательной и строгой — Волчец и терн в пыли земной Ты положил мне у порога. И дымный хлеб, как ком земли, Угрюмой горечью политый, Чтоб эти годы не могли, Чтобы не смели быть забыты!..