Поэзия народов СССР IV - XVIII веков

* * *

Я пью. Недуг любви меня скрутил опять. Я снова меж гуляк, я меж кутил опять. Мне пьяницы – друзья. Благочестивый пост В позор и пьяный грех я обратил опять. И стал кувшин с вином кумиром для меня,- Мне душу блеск вина заворожил опять. И, чтоб свободно нить, халат, и коврик мой, И туфли, и тюрбан я заложил опять. О ты, кого люблю, безумный мой кумир! Всего меня огнем ты охватил опять. И потому пришел сюда, в трущобы, я - И душу кабачок мне обольстил опять. Я понял: из любви лишь ненависть растет, Любовью и вином лишен я сил опять! Любовью приведен в проклятый кабачок, Молю налить вина в разбитый черепок.

КЫТА

* * *

Старайся этот мир покинуть так, Чтоб без долгов расчесться с пережитым. Из мира, не закончив дел, уйти Не то же ль, что из бани – недомытым?

* * *

Невежда в страхе жизнь провел: Боялся он учиться слову. И в результате, как осел, Влачил свой век от рева к реву.

* * *

Со мной в походе два коня, Но пеший я ходок: Как кони в шахматах, они Поднять не могут ног. Как в шахматах, за край полей Им не дано дорог. Конь черный подо мной – земля, А белый конь – песок.

* * *

Я, дар души в стихи вдохнув, мечтал. Чтоб мысль мою тем жаром зажигало. И потушить огонь, что жег мне мысль, Живой воды, наверно, было б мало. О, если бы горение души Всегда огонь свой мысли отдавало!

* * *

Скажу тебе: средь выродков земных В особенности три породы гадки - Безмозглый шах, скупой богач, Ученый муж, на деньги падкий.

* * *

Напыщенный болван, от визга распалясь, Поднять способен чернь во имя злого дела. Когда петух зовет, копая клювом грязь, Такого нет дерьма, чтоб курица не съела.

* * *

Я столько нагрешил, что в преисподней Мои грехи весь ад заполонят. Не легче ли простить меня, всевышний, Чем новый для других готовить ад? Среди искусств такое есть искусство: Оплошность скрыть, коль оплошал твой друг. И похвалить при всех его заслуги, А нет их – скрыть отсутствие заслуг.

РУБАИ

* * *

Годами шейха речь текла, пресна, мутна,- Ни сердца, ни ума не тронула она. Но продавец вина мне душу взволновал: Всего один глоток – и песня рождена!

Т У Ю Г И

*

То губ нектар иль глаз твоих алмазная слеза ли? А может быть, твои уста чужой нектар слизали? Кокетством лук заряжен твой, и стрелы в сердце метят, Ах, если б блестки яда с них на полпути слезали!

*

Стрела обиды в грудь впилась и сердце мне задела, Едва утихнувшая страсть опять взялась за дело. Так предначертано судьбой: мы страстью рвемся к юным, И до других – кто нелюбим – влюбленным что за дело?

*

Дугою бровь, как меткий лук; стрелу мне брось навстречу, Ах, долго ль мне еще, скорбя, лишь уповать на встречу? Среди луноподобных звезд, что всех затмят красою. С красой такой, как у тебя, другую разве встречу?

*

Рубины губ ее – огонь, они мне душу жгут. Как лук мой стан, лишь потяни за тетиву, за жгут. Я клятвам верить был бы рад, но искренни ль они И светоч верности в тебе зажгут иль не зажгут?

*

Нет, ты не роза, я правдив в сравненье этом смелом, По бледности твое лицо соперничает с мелом! Затворница! Румянец щек тому лишь дан в награду, Кто не гнушается вином и в страсти будет смелым.

*

Кинжал разлуки в эту ночь затеял пир и справил, Но рок, мне печень истерзав, недуг мой не исправил. Тогда он в Туи меня послал и пыткой мучил в Туне, Как нужно мучить,- не забыв ни одного из правил.

*

Пока любимая в Сари, грустить не перестану. Когда ж сравнения искать для милой пери стану, Я в сад пойду, в цветенье роз увижу лик прекрасный, Л рядом – стройный кипарис, ее подобный стану.

*

Бальзам для ран я не нашел, страницы книг листая, Что тело мне терзает в кровь – не хищных птиц ли стая? Огонь любви мне душу сжег, и в горькой той пустыне Не отыскал ни одного целебного листа я.

*

Жестокий град коварных стрел мне душу поражал, И в сердце две из них впились, как острых пара жал. Алмазы горьких слез моих пролив к твоим стонам, Я взоры россыпью камней бесценных поражал.

*

Мой взор состарила слеза, в страданьях пролитая, Но ты, как прежде,- лишь мечта, что дразнит, пролетая. Один – в тоске я смерти жду, но если ты со мною, Мой, как у Хызра, долог век,- что ж вспомнил про лета я?

*

Чтоб ей сказать «не уходи», уста я растворил, Но замер зов мой на устах и льда не растворил. Ее капризам нет числа, упорству – нет границ. Мир удивлен: такое зло каприз хоть раз творил?