Погребальные дроги

– Мы же идем умирать - ты забыл, Аластер?

– Тварь тошнотворная!
– сидя на земле, судорожно сглатывал епископ, - Как же он воняет! Вот смотрите, ему что-то надо - расчесаться, отомстить и бабу в придачу, и вот теперь именно я должен все это организовать для первого попавшегося бога, который не имеет ко мне ровно никакого отношения! Как же они мне надоели, отродья безответственные! Да не нужен мне этот сын Тареда...

– Меркурий, если ты к нему так равнодушен, то зачем брюзжать? у него и кровь-то горькая.

***

В это время в храмовом зале Матушка-Смерть отбросила свой золотой меч. Когда она зашевелилась, превращаясь, к ней подкрался Лев Пятый, нынешний князь картотечных котов, такой же рыжий и пушистый, как его славные предки. Меч упал и отсек ему часть хвоста.

И вот, топает к Храму строевым шагом правящий епископ Панкратий, крепкий круглоголовый старикан лет шестидесяти, готовиться к вечерней службе; слышит лязг металла и пронзительный вой. Привратник отворяет двери, и оттуда вылетает длинными скачками несчастный кот, пробегает двор и прячется в нише надгробья Махона, чтобы вылизать раненый хвост. Епископ Панкратий в недоумении входит в Храм, видит половину кошачьего хвоста и золотой меч на полу, громким голосом кличет уборщиц. Потом подбирает меч, тщательно и осторожно вытирает отточенное золото и бережно уносит его в хранилище реликвий; одна уборщиц идет следом и двумя пальцами несет отрубленный хвост.

Его неугомонный дед по сану и этот благочестивый оборотень нынче сбежали вместе к Зеленому Королю, и без них тут не обошлось, не иначе.

Недолго подумав, епископ Пакратий отвлек мастера Махона от его любимого надгробья и заказал двойной кенотаф: наклонный каменный столик вроде пюпитра, и на нем вырезано старое клеймо: око, в нем сердце, а в нем, как зеница - наконечник копья. Стоять кенотафу в скриптории, пока он, Панкратий, правит.

***

Турх сын Тареда исчез совсем, не было слышно его за кустами. Вряд ли он стал бы жертвенной свиньею, если бы Хейлгар Зрячий сбросил его с обрыва: песчаная осыпь была невысока.

Сейчас двое шли впереди, и прикрывал их тот, что с мечом. Спуск снова напоминал движение по холодной высокой воде, несмотря на припекающее тусклое солнце. Хейлгар с шипением дышал, охлаждая открытый рот, епископ глядел не то чтобы под ноги, но туда, где выступили между бечевками сандалий жгучие синие пятна и мелкие пузыри. То же самое - почти сплошная багровая и отечная синева - были и на кисти.

– Он обрызгал меня своей слизью....

– Да, - невнятно проговорил Хейлгар, - это его яд. И клык как будто изъело, он шатается.

Он прикоснулся к большому вялому пузырю на ладони епископа, тот лопнул, и потекла жидкость со странным пресным запахом; тут Хейлгара и осенило:

– Я знаю! Это же трупные пятна и пузыри! Меркурий, мы сейчас разложимся заживо, если не успеем.

– Тогда пора.

Песок заскользил к краю воды, понес их с собою. Встревоженный этим разговором, приковылял король, ухватил обоих за шиворот и поволок дальше. А до воды оставалось несколько шагов.

***

У большого камня, странного, синего среди серых, король Аластер втолкнул их в воду.

– Идите, я следом.

По верной лесной привычке, все странное и отличающееся от окружающего надо внимательно осмотреть и по возможности исключить опасность. Синими камни бывают редко. А этот, большой, был еще и влажным в россыпи сухих, серых и бурых. Аластер Гварпдхайдвад замер и прислушался. Камень чуть шевельнулся, скрипнул и сделался чуть выше.

Король чуть присел и выставил меч где-то на уровне горла. Не отбрасывающий тени приграничный валун пополз к нему, и определилось, что это два щупальца, два чешуйчатых толстых змеиных хвоста - они опускались прямо от приоткрытой круглой пасти с зубами, скользящими друг относительно друга, белыми, кажется, роговыми. Вверх и в стороны лишенный губ рот пускал что-то вроде таких же змеиных побегов, те же чешуйчатые щупальца с круглыми присосками понизу, числом до полудюжины. Красные глазки глядели в основаниях каждого и на концах безобразных "рук". В стороны таращились два обыкновенных глаза, крупные, шарообразные, черные, прикрытые роговыми щитками. Ноги и руки несли обыкновенную драконью голову с тремя короткими толстыми рогами, за нею терялось небольшое округлое тулово. Ползло это чудовище совершенно бесшумно и очень быстро, скользило, как призрак. Когда оно заговорило, голос его зазвучал не снаружи, а прямо в голове; высоту и тембр определить было невозможно, и у старого короля слегка закружилась голова.

Тварь преградила ему путь к воде:

– Это не для тебя, Аластер Гвардхайдвад! Стой, где стоишь, и отвечай мне.

– Кто ты?
– бессильно опустил меч король, дряхлея прямо на глазах.

Чудовище блеснуло зеленоватыми и золотыми переливами и важно, холодно продолжало:

– Я - брат того из Сынов Божьих, которому был предназначен ты. Кто ты сам, Аластер-бастард, сын Бана и Бронвин?

– Я был Зеленым Королем, мужем лесной королевы Броселианы, старшим братом зеленых рыцарей...

– Кто ты сейчас?

– Аластер Гвардхайдвад, защитник мужей.

– Так-так!
– добродушно рассмеялось чудовище, - Приятно познакомиться! Так значит, ты всего лишь должность, право и обязательство, всего лишь функция?

– Я так не думал.

– Пустое место ты, бывший король, таково и мнение твоих зеленых бывших братьев! Ты понял, почему я пропустил тех двоих?

– Нет.

– Эти двое существуют, в отличие от тебя! ты привел их, и за это я тебе кое-что позволю.

– Как существуют? Что ты мне можешь позволить или не позволить, ты, чудище?!

– Называй меня богом!

Голова короля Аластера все кружилась, мир, казалось, сдвинулся.

– Последний раз спрашиваю, кто ты?

– Странствующий рыцарь!
– выпалил король.

– Этому - верю, - удовлетворенно произнес дракон, - Хорошо. Тогда сразись со мной! Ты ведь никогда не охотился на дракона, рыцарь? Вот сейчас и возьми мою голову, восполни провал, раз о богах ты ничего не знаешь...

Дракон неслышно скользил вправо-влево, и голова старого короля помутилась дремой. Чтобы очнуться, он произнес:

– Я не верю богам и не принимаю их! Они помыкали моими братьями всю жизнь, и я им не сдамся никогда!

– Хорошо! Браво, мой мальчик!

Дракон выбросил вперед три верхних щупальца, и старый король увернулся, едва устояв на ногах. Колено громко треснуло и не смогло разогнуться больше.

– Аластер Гвардхайдвад, старый зеленый дурак, вечный мой мальчик! Ты так и не понял, так и не понял, что был предназначен брату моему, Передиру, и я за него отомщу! А он разберется с тем, кто изувечил его, с твоим подзащитным!

Щупальца вытянулись, приняли форму лиры и охватили тень короля.

– Вспомни, подумай об этих своих волках, о луках и стрелах, о своей беспощадности! О Броселиане, которая больше похожа на сестру твою, чем на жену. Да, порождение инцеста, на сестру! Ты, бледная немочь! Вы с Локсием были бы очень похожи, но отправился он к епископу, нетерпеливый! Думаешь, почему?

– Кто ты?!

– Тот, кто был предназначен епископу Герме, его тезка. Тот, кто покалечен вместе с братом, кому недоступна прекрасная форма. Такой же, как ты, покровитель и мастер путей. Я сожалею... Я сожалею...