Похождение в Святую Землю князя Радивила Сиротки. Приключения чешского дворянина Вратислава
Шрифт:
Оттуду до Фоггиа (Foggia) града, откуду дают рост (placa interesse) от короля ишпанскаго Анне, королеве полской.
Были есмы во граде святаго Северина, в нощь во граде Серагонзагове (in Sera, mie'scie Gonzagow).
Отсюдуже к Тервимов (do Terwimow), а на нощь в Гваст, где Абруциев [1137] , прежде Сантутес названныи, рубеж начинается [1138] .
Отсюду [1139] ко скале Цеке [1140] (ad fossam Caecam), а на нощь во Ортониум, тогда те были княжны Парманской Маргариты из Аустрыи.
1137
В рукописи ошибка: «Опруциев»; пол.: Abrucyow.
1138
В рукописи ошибка: «нарицается».
1139
На поле: «335 [лист]».
1140
В рукописи ошибка: «Косиецена».
Отсюду в Пишкарию (do Piscaryi) град, [где отпустил] онех двоих, коих из Бару имел есмь с собою, пачеже для того, что чаяли есмы в-подлинно где ни есть встретити некую роту бандытов, сиречь разбойников. Ибо они [1141] , аки те, которые злодеев хватают (нарицают их бариели деля кампания, barigeli della campagnia), ведали то добре, что подлинно бандиты [1142] побили бы их. Что везде творять. И зело добре тако случилося, понеже, разъярився на них, и нас бы было тоже не минуло, яко то там многажды приключается. В чем нас острегли. Яко убо подлинно с ними встречатися имели, занеже тамо наивящшее есть прибежище всем ворам, которые розбивают, и минуть их ни коими меры невозможно, морем — такожде, для непрестанных и силных ветров неудобно (якоже и была та зима толь ветренна, что все в том согласовали, яко от пятидесяти лет такой не бывало), — и отпустил есмь их. Ибо на мори Геркулейском (in freto Herculeo) вящши шестидесять караблей великих христианских погибло, и за оные шестьнадесять недель, которые прожил есмь в Кандии, на едином мори Егейским, тако турских, яко христианских великих караблей, болши двадесяти шести разбилося. И се егда надежду [1143] о пути морском
1141
Подразумевается: «проводники».
1142
На поле: «воры».
1143
На поле: «336 [лист]».
Рано выехали есмы ис Пи[ш]карии, послав прежде повара, чтобы нам завтрак в пятинадесяти верстах приготовил. Уехав пять верст великих от Пискарии, оставляя влеве крепость [1144] на горе, нарицаемой Монте-Сынвано князя Нуцерии (monte Sylvano duces Nucerae), есть речка, которою мочно на коне в брод проехать, Сала [или] Салина (Sala albo Salina) названа; на стрелбище из лука от нея гостинница каменная, также названа.
Приезжая к речке увидели есмы обонпол трех бандитов, которых удобно познати, ибо всяк из них имел пищаль (rusznice) долгую, а две краткие за поясом, или едину, книжал (puinal) долгий и нож некраткий (niekr'otki), а притом висит чрез его кожа боранья, аки сума, в которую влагает хлеб, сыр, соль и что к поживлению (do zywno'sci) с собою занести (zanie's'c) возможно. А понеже нас было шесть человек, повар бо отъехал, пять долгих пищалей имели есмы, взяв [1145] их, шли есмы чрез речку. Едва выехали из воды, увидели есмы иных трех, вмале за теми; обаче понеже нас было столкоже, благо себе обещевали или чаяли. Мимо ходя первых, поздравствовали нас, мы же их; возглянув за речку, увидели, и се близ десять человек объявилося, которые, знатно, что при пути в кустах сидели, ибо их не видели есмы, проходя онех трех последних. Чесоже на нас не ударили, тая, знатно, была причина, занеже гостинница зело блиска была, море пред нами вправе, влевеже поле широкое. И чаяли есмы, что или омедлили на нас ударить, или помешало им нечто, понеже и крепость, сиречь Лесные Горы Монты Сынвани (zamek montis Sylvani) токмо десять верст италианских (dwie mile Wloskie) был. Посем егда [1146] преходили есмы, отворив гостинницу, вящши пятидесять человек с долгими пищалми наряжеными (nalozonemi) напали на нас, всякому из нас несколко их пищали к боку прикладывали, и возвратили нас в ту же паки гостинницу. И понеже [1147] трех первых мимо ходя, пищали во влагалища (do olster) положили бы [ли], убо взяв оные, — взводы колеса поспущали (kola pospuszczali), и врата затворили, и с коней нам ссести велели, и весма (zgola) все оружие отняли. Застали есмы тамо близ двадесяти человек и неколиких (do dwudziestu osob i kilku), и повара моего, иже, ожидая мене, тамо был. Ибо кто токмо ис Пишкарии или до Пишкарии ехал, всякого задержали, того ради, чтоб нас не остерегали(ся) (nie ostrzegano); яко посем ведомость имели есмы, высмотрили нас еще в Гасто и в Ортоне, последиже в Пишкарии; знатно, что и прежде того везде за нами лазутчиков (szpiegi) имели. Абие убо вопрошали: откуду едем, и камо, и что за люди, аще господина между собою имеем? Посем о сребрениках (о pieniadze), на розно вопрошали, всякого из нас на сторону отведши. Однакоже во всем согласилися есмы. Се глаголали нам гласно: «Не утайте пенязей (pieniedzy), ибо аще утаите, убо то с вами сотворим, что и со иными творити обыклы». Посем и вторицею особно, четыре или пять окрест всякаго стояще вопрошали, ножи долгие к бокам притыкая и, колико всяк имеет сребреников, вопрошали. Впервых (naprzod) мой карванец (mieszek) взяли, в котором было шесть цекинов и мелких денег немного, [и] яко им карванец (mieszek) полюбился, отрезали оный от пояса. Осязали посем везде по боках (имел есмь на себе кумачный карабелный кафтанчик, bagazyowa marynatke [1148] , яко ис катарги исшел есмь в нем), обаче не все обрели, яко ниже речется. Нарочно имели есмы при себе нечто, чтоб знатно было, яко есмы товарыщи, и всяк о себе печется. Посем верглися на Аврама Дунина, которому тоболец (mieszek) с единонадесетию цекины урезали, и понеже на нем был кафтан лосин хлопчатою бумагою насланный (kabat losi bawelna bardzo natkany), всяк бандит (которых было с осмьдесят, ибо сошлися были, обаче оставив их з двадесять на стражи) имел в руках, осязая и обращая оный тако, яко и все пугвицы (knafliki) поотрывали, последиже срачицу на нем раздрали. Пришли посем к Георгию Косу, который, занеже денги мои выдавал, имел близь тридесяти цекинов, что им зело любо было; обыскав ево мало, не обрели при нем вящши. Пришли и ко Андрею Скорулскому, и взяли у него несколко цекинов с тоболцем (z mieszkiem), вящши не сыскав, отпустили его. Дондеже то от нас отбирали, порутчик того старейшины, который на горе сидел и не показался нам, отрок невеликий пришел к Александру италиянину, который, лукав сый, сребреники все несколкодесять или пятьдесять ефимков (szkutow) в натруску (w prochownice) вложил и имел ю на выи; и снял с него и возложил на свою выю. Италианин [1149] , понеже скорбно ему было, не могущи стерпети, пошептал ему на ухо, что все взял от мене сребренники. Вопросил его бандит [1150] : а где суть? Отвещал: в натруске (w prochownicy). Рече убо ему, дабы умолчал;
1144
ib.: «337 [лист]».
1145
В рукописи ошибка: «взять».
1146
На поле: «338 [лист]».
1147
В рукописи ошибка: «по ней»; пол.: ize'smy.
1148
На поле: «339 [лист]».
1149
ib.: «340 [лист]».
1150
ib.: «вор».
хощеши ли ты и товарищи [1151] твои живы быти. Того ради то заповедал, чтоб все себе взяти мог, к равному делению сребреников наших со иными пришед [1152] . Обаче за то ему так послужил, что и чемодана (tlomoka) его не взяли. Посем повелели сундучок отворити, где на верху обрели двесте цекинов; и абие оные щитали; и яко единого недоставало, паки хотели щитати, но, зане спешилися, оставили, там же и мелких денег двесте ефимков (szkutow) взяли. Посем еже обрели (якожь имел есмь ножи турские изрядно златом обделаны, камение драгие и некия вещи с самаго злата литые, изрядно и художно зделаны) все забрали. Многажды тот поручник на гору восходил: была бо лествица на конюшню к старейшине бандитов или воров, и нечто с собою разговаривалися. И зане с нами жестоко обходилися, ибо и шапки нам срывали и кавтаны почали сдирать, Александр италианин почал их Бога ради просити, чтоб его не убили. Аз ему тихо рекл, чтоб их о том не просил, тоя ради вины: яко ащели имеют волю нас убити, прошение ничтоже может, не имеют ли, такожде скоро нас побиют, егда узрят, что смерти боимся. И се он паки с сложенными руками [1153] начал просити. На что аз в глас отвещал есмь: туне их просити, ибо люди добрые христиане, понеже их нужда великая утесняет, должны брать, чтоб несколко вспомоглися; нас бо истинно не убивают, понеже им ни чим же должни есмы. Един же, который стерег мене, обнял мене за то и благодарил мене, [что] толь благо об них помышляю. И много нам пособило то. Егда бо уже един епанчу [с меня] снимал, той же его увещевал, дабы мя оставил, вменяя мене добрым человеком быти. В том скоро (Wtem) приступил поручник к моей натруске (prochownicy), но узре, яко щуруп или дилпа ('sr'obka) малая была, сквозь которую сребреники внити не могли, оставил ю при мне. Пришел такожде и вторый, которому полюбилися мои сотники (koronka albo pacierze), на поясу висяще, и конечно (koniecznie) велел мне отдати оные себе. Мне же их зело жаль было, понеже великое разрешение (wielkie odpusty) и благословение на тот путь Григорий Третийнадесять папа дал мне при них, чтоб везде со мною были на Святых Местах; просил есмь его, чтоб от мене их не брал. Обачеже взял был; но, осматривая, что оне были из индийской трости [нашел привязаную к ним мертвую голову, из] слоновой вырезаную, воззрев на ню, плюнул и вергнул, тако мню, ако смертный час воспомянул. Занеже нам все сребреники побрали, просили есмы, дабы нечто нам на пропитание оставили. И се, повелением старейшины, десять цекинов дал мне в руки, между [1154] которыми был един Валентина цесаря (numisma Valentini imperatoris), а тот некогда у меня в чемодан (w tlomoku) был ввержен, с иными старыми сребреники; ис чего знатно, что все смешали, которые ни брали от нас. Посем велели нам остроги (ostrogi) сымать и, привязав себе, седши на наши кони, отъехали. Имели своих коней [немного], от тех побраных, которых поимали были прежде нас; а которому коня не досталось то два их на однаго всели. Оставили нам худые две мулы и две клячи (szkapy) хромые, на которых вещи везли. Выезжая, поведали нам, смеяся, чтоб мы их ожидали, яко хотя[т] паки на нощь к нам возвратитися.
1151
В рукописи ошибка: «твориши».
1152
Вторая половина этой «точки» в тексте читается так: od podzialow naszych pieniedzy rowno z drugiemi przyszedlszy.
1153
На поле: «341 |лист]».
1154
На поле: «342 [лист]».
Шли есмы посем вверх тояже гостинницы, и обрели есмы господина дому связаннаго и слугу его. В нощи бо хотя тамо бандиты закрастися, понеже гостинница затворена была, чтоб их пустили, учинилися нищими, аки озябши, чтоб им отворили, просили милостыни; и егда господин, чая быти правде, уверил, пустил их, и связали его с слугою; а что далее, то вящши их прибывало.
В един час или мало-что вящши, яко отъехали, абие людие с окресности почали со оружением собиратися, ибо уже доведалися, понеже там такова должность, егда о бандитах доведаются. Приехал там же и сам владетель (gubernator) Караффа и[з] града святаго Ангела князя Нуцерийскаго, идеже собралося близь тысящи конных. Увидели, что нас [1155] ограбили, сами же в леса поухранилися. Того ради владетель (gubernator) взял нас во град, пять верст великих от тоя гостинницы, и там в ево полатах на вечерю и на нощь осталися. Доведалися посем, что старейшина над теми бандытами был Ияков Демонте Брандон (de Monte Brando), славный разбойник, которого вскоре казнено с четырминадесять товарыщи. Ибо Григорий Третийнадесять папа, ко мне зело милостив, всегда о мне писал к Дон Петру Оссуне, к наместнику королевства Неяполитанскаго, чтоб их сыскивал. Чего ради и иных многих поимано, и узнавали их по поличному (po licu) имений наших, понеже аз во все страны росписал листы, возвещая, яко что делалося. Той Иаков Демонте Брандон, гетман их, бояся, чтоб его не поимано с своим старшим товарыщем уже за море был побежал, но однакоже в Далмацы[и] поимано его.
1155
ib.: «343 [лист]».
Воутрие
советовали есмы, что творити? Денег бо не было, и пути от тех воров везде заставлены были. Того ради послал есмь во град Центо (Cento) короля ишпанскаго, где наместник тоя земли был, совета и помощи у него взыскуя. Но отвещал, яко не вем, что бы в том деле сотворити; понеже прежде седмицы (tydzie'n przedtem) такожде людей, которые ехали в Неаполы (тридесять и несколко) ограбили, седмьнадесять от них убили, ибо противилися им; воров же было сто. Постановили убо на том, чтобы наняли тех, которые [1156] бы или с ворами зналися, или сами воры бывали и знаемость с ними имели, или их сродных и кровных, чтоб нас тако чрез те роты (hufce) препроводили, извещая о нас, что тые есмы, которых розбили, понеже уже то зело розгласилося. Того ради избрали [1157] себе два, единаго Францышка имянем, который осмь лет был вором, имел с ними добрую знаемость, а другаго ксендза, котораго два брата ворами были. И пребыв день у владетеля и заняв у него осминадесять ефимков (szkutow), которые обещали есмы в Анконе отдати, во утрие по трапезе поехали есмы к Адрии (ku Adryi). Ибо токмо двух ослов имели, на которых были те вещи, что от нас не побрали, и две нужные (nedzne) лошади, [более] нигде бо наняти не могли, — того ради часть пешо, часть верхом по пременам приехали на нощь до Адрии, идеже нас всяк видети хотел, слыша, что с нами делалося.1156
На поле: «342 [лист].
1157
В рукописи ошибка: «избрав».
В Иулию (Nova Iulia), новый град, приехали. Тамо нам сказано, что те воры, которые нас розбили, хотели во град внити: еже и творят, егда совокупятся, и вшед убивают, мучат людей, домы грабят; что тот град (на горе лежит), издалеча увидев, затворили, они же вправо над море обратилися. Абие убо тот Францышек, что со мною был, понеже ведал, яко тамо мати началнейшаго вожда некоторых воров [1158] живет, барона (barona) неаполитанскаго, иде к ней, объявляя ей наш злый случай, аще (acz) уже вси ведали. Просил ея, чтоб нам дали знаемаго своего, который бы нас проводил, того ради, яко ащелиб на него напали, удобно бы умирити имянем ея свирепаго человека. [Что и сделала]. И понеже з другими чаяли есмы встретиться, того ради, которых токмо ни обрели знакомых тем ворам, которые в той окрес[т]ности розбивали, наняли есмы. Тако после обеда с пять (z piacia) тех товарыщи, наняв там же коней, поехали. Едва полтретьи версты от града отъехав, увидели есмы трех воров на горе; чесо ради ис тех пяти един нам сказал, чтоб не боялися: его бо знакоми. Абие влево на вержение каменя показал нам невеликий костел близ путей пустый, в котором сказал, что тамо с пятьдесят их было, которые других воров неприятелей своих ожидали, чтоб с ними бой имели. Егда бо две страны (dwie stronie) побранятся, тогда с обеих выкличут (tedy obie bandyzuia i wywoluia); чего ради всякая таковых же товарыщей к себе совокупляет, и посем сами себе погубляют, дондеже един, который одолеет, останет.
1158
На поле: «345 [лист]».
Над вечер (nad wieczorem) приехали есмы до Тронту (do Trontu), где кончатся пределы короля [1159] ишпанскаго, а за рекою начинается папежский (granica papieska); но зане глубокая река, того ради тамо есть п[е]ревоз (przewoz). Чаяли мы, что на нас имели [1160] ударити те воры и нас розбить, ибо на высокой горе, на[д] п[е]ревозом, было их блиско двесте человек. Что те же нам сказывали, которые нас провождали, истинно глаголали, что был тамо барон [1161] (котораго мати во Иулии Новой живет), разве бо ожидает иных воров, зане со многими имеет недружбу, или ведает, что нас ограбили (везде бо они лазутчиков имеют), того ради на нас не нападет [1162] . Между тем в том перевезлися. Но занеже гостинница от перевозу малые полтретьи версты была, где нощевать хотели, Францышек, быв в том художестве добре изучен, тако чаял: яко того ожидали, дабы мы на нощный стан (nocleg) стали, чтоб нас в нощи исподоволь ограбили. Помогло такожде, чаю, и то, что дождь от полудня зело был велик и грязь великая, зане земля тамо иловата (kliiowata), а они коней не имели, достигнути бы нас [не] возмогли, понеже зело спешно ехали. Гостинница вправду крепка (zamczysta), но и господину (gospodarzowi) неудобь трудно веровати, ибо с ними купно разбивати обыкли. Егдаже смерклося, яко и с горы нас уже не [могли] видети, отпустив того с превозу, который был от матери онаго разбойника, поехали нощию наших пятьнадесят верст во град [Г]роту (do Groty), камо бы они пеши за нами не могли дойти. Град же был крепок, якоже уже и затворен был, егда в четвертом часу нощи приехали, тогда принуждены были на предградии (na przedmie'sciu) нощевать.
1159
В рукописи ошибка: «карабля».
1160
На поле: «346 [лист]».
1161
В рукописи: «баран».
1162
В рукописи: «наезжает»; пол.: naiezdza.
Рано уехав двадесять пять верст к пристанищу [1163] Форманскому (ad portum Formanum), занеже нам (nam) кони утомилися были, и неопасно уже было, принуждени были обнощевать.
Заутра рано приехали до Лорета (do Loretu) в субботу Вербную (sobota Kwietnia). Чего ради всяк благочестием забавлялся (sie nabozenstwem zabawial). Тогожде дня приехал тамо молитвы ради Юлиус Гонзага с цесарскаго двора, у котораго служил некий поляк. И понеже видел, что из Иерусалима шли есмы, спрашивал Секерецкой, аки блиской сродницы своей, и обрадовался тому, что до христианства (do chrze'scia'nstwa) преехала, за которые вести благодарствовал. В воскресение рано (приехав) [1164] Преславнейшие Тайны приняли в пределе Благословенные Девы, идеже ей архангел благовестил. Пообедав же, отъехали есмы на нощь в Анкону (do Ankony) [1165] . И понеже денги нам потребны были: оному владетели (gubernatorowi) осмьнадесять ефимков (szkutow) отослать, а что провождали нас заплатить, и на путь уготовитися, — снискивали есмы торговаго человека знаемаго. Но не сыскав, егда проводники наши скораго отпуску просили, госпожа (gospodyni) такожде, видя на нас раздранное одеяние, денег же неимущих, претила (grozila) градским судом (urzedem), хотя нас посадити в темницу, — умыслил (umyslilem) ити к владетелю (понеже Анкона град папежский, и аз такожде имел есмь от Григория Третиягонадесять проезжую грамоту), который был Бононский шляхтиц из дому Лямбертов [1166] . Взяв убо двух слуг Авраама Дунина и Юрья Коса, идох к нему и, быв на приезде у него пред всеми (otrzymawszy audyencya publice), сказал есмь, что с нами делалось, еже не дивно, егда кто по вселенной (po 'swiecie) ездит; и яко в таком прилучаи ни какова знакомаго не имеем, того ради просил есмь его, чтоб нам вспоможение учинил, показуя ему листы; ащелиже инако быти не может, чтоб которому-ни-есть торговому человеку за меня ручал в двесте ефимках, дондеже бы токмо до Венецыи доехал; для всякого бо надобья (potrzeb), прошлаго и будущаго, неудобно было малыми денгами удоволитися (sie obey's'c). Владетель (gubernator), лист отца святаго прочитав и на одежду нашу раздраную возрев, не верил, чтоб я тот был, котораго в грамоте похвалял, но паче чаял, что некие плуты и оманщики (hultaje i szalbierze). Еже аз увидев, отвещал есмь, чтоб моего единаго слугу в залог взял, и по сем нас наказал, ащели бы какову неправду в нас обрел. Но тако разгневался, яко едва не велел нас ис полаты изринути, о чем совершенно о[т]писал есмь в Рим. Чего ради, егда к святому престолу призван был, оговаривался, что не верил, дабы аз той был, о котором листы сказывали, чая, что их достали, яко то многажды таково бывает подыскивание. Но ему на то отвещали, что: ты лист таков видев, мог еси их задержать аки честных (iako uczciwe), и оное краткое писание (breve) в Рим послать, и о всем ведомость иметь, где, дошедши правды, и како велено их почитать, благодать [1167] (laski) бы еси обрел отца святаго; ащелиже бы инако показалося, тогда бы был, аки лестцев (szalbierze), смертно казнил. Того ради понеже тако с нами обшелся, и его самого не почтено и владелство (gubernatorstwo) от него отнято.
1163
На поле: «347 [лист]».
1164
Это слово лишнее.
1165
В рукописи ошибка: «Алкону».
1166
На поле: «348 [лист]».
1167
На поле: «349 [лист]».
Вышедши убо там безутешен от него, егда не ведал есмь, что бы сотворити, радетелно (pilno) испытуя, проведали приказчика (о faktorze) некоего от торговаго человека венецыйскаго Квинтыла (Kwintyla), к которому идох. И поне воры хотя мене и обыскивали, однакоже не сыскали на выи моей, зане спешилися, Агнец Божий (Agnus Dei), при котором было древо Святаго Креста, в злато оправлено с алмазы (dyamenty), стояло то двесте ефимков (szkutow); такожде и креста иерусалимскаго на выи, иже стоял четыред[е]сять червонных златых; к тому, цепочки златой [1168] , на которой нож висел, осмьнаде-сять червонных златых стоила [1169] , чего всего не увидели. Сверх того, Андрей Скорулский имел перстень, которой с двема португалами (portugalami) в сапог впустил. И тако сказав ему, что с нами делалося, показал есмь и то, что было осталося, прося, чтоб на то взаем сто ефимков дал. Якоже рад сотворил, понеже болши стоило. Но тыми денгами токмо долги заплатитися могли, и отпустив тех, которые нас приводили, и заплатив в гостиннице, и за коней из Лорету нанятых, по сем (na daley) ничего бы не осталось было. Готов в-правду был Юрьи Кос в Венецыю ради денег ехать; но подобало бы онех ожидати с неделю, пришло бы паки задолжатися, госпожа же все темницею претила (grozila). Принудихся вторицею с торговым человеком уговариватися, чтоб мне с сто ефимков взаем дал. Чего учинити не смел. Хотя бо и ведал, что имели есмы то малое имейнеце, которое заложили, аще нас и добрых людей чаял, однакожь не до конца (яко и сам по сем винился) нам верил. Чего ради показал есмь ему проезжую грамоту отца святаго, короля полскаго и князя венецыйскаго. Се же егда видел кто есмь аз, слышаше бо некогда о прозвании моем, дому моего, и тогда начал мало доверяти. К тому показовал есть ему листы от началнейших торговых людей венецыйских, которых он добре знал, тако самых, яко руки их и печати. А те листы писаны были в Сирию, во Егпет, в Каир, чтоб мне там их прикащики (faktorowie) додавали (dodawali) денег, которых щет был на несколко тысящ цекинов. Чего ради вящши уже уповал, егда увидел, что и листы с собою и с моим именем согласовали. И се дал мне еще сто ефимков, которыми оным людем заплатив с их удоволствованием, также и в гостинницы что подобно было дав, колесницу (woz) с четырми конми нанях.
1168
В рукописи ошибочно переведено «к той цепочке златой привязанаго»; пол.: do tego la'ncuszka zlotego.
1169
В рукописи ошибка: «весом»; пол.: wazyl.
Рано выехал есмь на обед до Сеногалии [1170] (do Senogalii) посем чрез Фанум, Fanum (понеже путь был грязен от дождя, и кони пристали же были тако, что вящши пеши шествовали) в Писарум (Pizaurum), но понеже град затворен был, нощевали есмы на предградии.
Рано поехали до Католики (do Katoliki), на нощь до Армиру (do Aryminu). И понеже великий четверток был, у отцев бернадынов приняв Святые Тайны (обрели есмы зде между ими единаго, который долгое время у Гроба Божия жил), откуду поехали есмы до Цезенагии (do Cezenagi), а на нощь до Равенны. Но понеже хотел есмь быти на Светлое Воскресение в Венецыи, того ради на почтовых конех бежал есмь (biezal poczta) до Киозы (do Kiozy), и егда на другую почту имели вседать, встретих из Киозы шествующих двух немец шляхты, которые оберегли мене, глаголя, что тридесять и несколко воров на рубежах Ферарских и Венецыйских неведомо кого ожидают. Италиане не советовали мне такожде таковая пути, глаголющи, что часто тамо людей грабят. Управихся убо влево во град Аргенту князя Ферарскаго, к которому третьею почтою приехал есмь и вшел в двадесять втором часу. И яко возмогл есмь быть чрез другую почту в Ферар, тако убо учинил есмь и приехал рано в Великую субботу и был там чрез святые дни Великоденные (przez dzie'n 's. Wielkanocny).
1170
В рукописи: «Сенагалиси».