Похождения Штирлица и другие приключения Бормана

– Крупная?
– сочувственно спросил Штирлиц.

– Очень, - сказал господин Министр, отыскивая место, куда в случае чего можно было бы прыгнуть.

– Кусается?
– продолжал Штирлиц.

– Может руку откусить, - сказал господин Министр, слегка увлекшись.

Томпсон побледнел и, держа шляпу одной рукой, вытер другой холодный пот со лба. Шляпа внезапно вырвалась и поскакала по этажу, натыкаясь на стены и отскакивая от них в почтительном недоумении.

Шеф разведки, все еще стоя на четвереньках, побежал ловить ее. Тыкая руками в шляпу, он опрокинул ее. Из-под шляпы вылезла крупная желтая саранча, подвигала челюстями и скрылась на лестнице.

– Упустил!
– истошно заорал господин Министр.

Штирлиц расцвел в довольной улыбке.

– Надули, - счастливо сказал он, как будто надули не его, а Томпсона или господина Министра.
– Неужели тебя мама в детстве не учила, что врать нехорошо?

Господин Министр покраснел и стал выписывать левой ногой различные геометрические фигуры. Штирлиц залюбовался его раскаянием.

По лестнице приполз вспотевший и взъерошенный шеф разведки.

– Поймал, - сказал он, показывая укушенный палец. Крупный полевой вредитель был зажат у него под мышкой и угрожающе шевелил челюстями.

– Осторожней, не помните, - засуетился господин Министр, подставляя стеклянную банку из-под соленых огурцов. Через минуту псевдолягушка сидела в банке и томно билась головой о металлическую крышку. Очевидно, такое беспокойство было обусловленно близостью товарища Штирлица.

– Зачем тебе эта уродина?
– спросил Штирлиц.

– О, Штирлиц, вы ничего не по... ой-ой, извините, я хотел сказать, что это крупный стратегический зверь. Мы зашлем его в одну страшно отсталую страну, и тамошний вождь останется голодный.

– Хорошо придумано, - сказал Штирлиц, жонглируя двумя кастетами.
– А в какую такую отсталую страну?

Господин Министр опять закатил глаза и стал напряженно думать. Конечно, Штирлицу говорить не следовало.

– Ну?
– сказал Штирлиц.
– В какую?

– В Папуа-Новую Гвинею, - нерешительно сказал господин Министр.

– А чем тебе папуасы досадили?
– удивился Штирлиц.

– Воюют, проклятые, - сказал господин Министр, понуря глупую голову.

Штирлиц недоверчиво посмотрел на него. Он, конечно же, понял, что его опять-таки хотят обдурить.

– Ты у меня смотри, - сказал он, показывая кастет. Штирлиц знал, что он в любом случае узнает зловещие планы господина Министра, и поэтому нисколько не торопился.

– Ладно, - сказал Штирлиц, вытирая рукавом томпсоновского пиждака испачканный тушенкой рот.
– Мы с вами еще поговорим.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

В коридоре стояла глухая тишина. Ночью Капитолий пустовал. Раньше в нем по ночам сидел скучающий сторож. К утру он зверски напивался и горланил песню "Янки дудль", колотя пустой бутылкой в чугунную сковородку.

Теперь алкоголика заменили новейшие достижения науки и техники. Электрическая сигнализация лишила сторожа работы, и теперь по утрам вместо воплей "Янки дудль" обычно раздавался вой электрической сирены.

Штирлиц спокойно шел по коридору. Следом за ним, озираясь, дрожа от страха и поминутно наступая на свою длинную сутану, шел пастор Шлаг.

– Прекрати стучать зубами, - шепотом попросил Штирлиц. А то стучать будет нечем.

– Страшно!
– дрожащим голосом сообщил Шлаг.
– Нечего бояться, - ободряюще сказал Штирлиц.

Часы без минутной стрелки в кабинете Томпсона, кряхтя несмазанными внутренностями, прошипели двенадцать.

Пастор похолодел и перекрестился.

– Так, - шепотом сказал Штирлиц, зажигая потайной фонарь. Пластмасса горела на редкость скверно и коптила.
– Пролезешь в кабинет господина Министра, соберешь всю бумагу и приползешь обратно.
– И он сбил кастетом замок с вентиляционного люка.

Пастор, кряхтя, задрал сутану и полез в образовавшееся отверстие. Через минуту его чихание послышалось в самом кабинете.

– Ну как?
– спросил Штирлиц, заглядывая в замочную скважину.

– Бумаги много, - хрипло сказал пастор. Он обнаружил початую бутылку виски и сейчас ему было не до бумаг.
– Тащи сюда!
– потребовал Штирлиц.

– Бумаги много, - повторил пастор. Содержимое бутылки быстро уменьшалось.

– Не задерживайся!
– кипел Штирлиц.

– А вот сам бы слазил, - сказал Шлаг, опьянев и похрабрев, как никогда.

– Чтоб я, высококвалифицированный и высокооплачиваемый русский разведчик, полез в грязную дыру...
– Штирлица передернуло.
– Ты, толстый, вылезай быстрей.

В люке появилась счастливая морда пастора. В зубах у него была зажата толстая пачка бумаги, и он помогал себе ползти папкой с белыми завязками.

Пастор выбрался из люка и сказал что-то невразумительное. Штирлиц выдернул у него изо рта пачку бумаги и предложил повторить.

– Я говорю, почему я, а не Борман?
– спросил пастор, поправляя наползшую на плечи сутану.

– Борман!
– Штирлиц стал радостно гоготать.
– Эта жирная свинья понаставила бы там веревочек и капканов. И завтра я имел бы неприятности.

– Мне то что, - сказал Шлаг вполголоса.

– Вот это плохо, - строго сказал Штирлиц.

– Что?
– удивился пастор.

– Что вам все равно, кто перед вами, агент Гестапо или коммунист.

" К чему бы это ", - подумал пастор и спросил:

– А кто лучше?

– Конечно, агент Гестапо.

– Вы так думаете?

– А ты нет?

Пастор пожал плечами, и они со Штирлицем направились к Штирлицу домой. Русский разведчик неизвестно на каких правах жил в сразу шести номерах огромного отеля. Никто не смел заикаться об арендной плате.

Пастор потоптался у двери и рухнул на коврик, о который Штирлиц только что вытер ноги.

Около телевизора сидел Борман и смотрел передачу со стриптизом. Сегодняшний день он считал пропавшим. Ни до, ни после обеда никто не провалился в яму, никто не зацепился за веревочку или попал в капкан. Партайгеноссе сидел, страшно расстроенный, и думал, что уже потерял квалификацию. Внезапно Штирлиц, проходя мимо него с пакетом кефира, споткнулся о ловко опрокинутый стул и ругнулся. Борман словно расцвел.