Похождения Штирлица (Операция 'Игельс')

Он ступил на благодатную американскую землю, громко чавкая и ругаясь. На земле лежал прищемивший его ботинок фабрики "Скороход" капкан, сжав свои ржавые, грязные челюсти.

"Чувствую, Борман где-то рядом", - подумал Штирлиц, мощными усилиями разрывая челюсти капкана. Капкан сказал "Кххх..." и треснул. Штирлиц победно отбросил его обломки подальше и высморкался.

Звук освобожденного носа эхом прокатился по спящей округе. Партайгеноссе Борман, сидя в дупле в тиши леса, услышал знакомое ругательство и живо навострил уши. Знакомый запах тухлой тушенки уже давно щекотал его ноздри. Он взобрался на самую верхушку самого высокого дерева и стал напряженно вглядываться в темноту.

Тускло светили звезды и керосиновые лампы на советских спутниках-шпионах. Тихо ворчали голодные филины в таких же, как у Бормана, дуплах. Партайгеноссе спустился вниз и подумал, с удовольствием чмокая губами:

"Штирлиц...", - и детская, безмятежная улыбка расплылась на его заплывшей жиром роже.

– Вот я тебе набью сейчас морду, - послышалась вблизи до боли во всех частях тела знакомая фраза.

Борман испуганно оглянулся и увидел Штирлица.

Бежать было поздно.

– Не сердись, Штирлиц, я же не для тебя, я для этих...
– он попытался начать миролюбивый разговор.

– Ты про что?
– хмуро спросил Штирлиц, поигрывая маузером.

– А ты как, - поинтересовался Борман, - в яму попал или в капкан?

– В капкан, - сказал Штирлиц, протягивая к нему руку.

– Ну, вот про это я и говорил, - сказал Борман, чувствуя, как мощная рука Штирлица поднимает его за шиворот.

Последовал удар о какое-то чрезвычайно твердое дерево и старческие оханья и похрюкивания.

– Кто меня мусорам заложил?
– ласково спросил Штирлиц, бросая Бормана о следующее дерево. Борман охнул и сказал "Это не я".

– Значит, ты, - сказал Штирлиц. Новое дерево огрело Бормана по лбу.
– А кто заговор плел?

– Это тоже не я, - сказал Борман, с трудом уворачиваясь от очередного острого сука.

– Вот видишь, - сказал Штирлиц.
– А еще пионер...

Борман в изнеможении опустился в теплую лужу и стал жадно пить.

– Не пей - совсем козлом станешь, - посоветовал Штирлиц.

– Бе-е-е-е-е, - хмуро отозвался Борман, вставая на четвереньки. Мощный пинок заставил его искупаться в луже с головой.

– Не сердись, Штирлиц, - попросил Борман, вылезая на поверхность и снимая промокший засаленный пиджак.
– Ты же знаешь, как все мы тебя люби м...

– Кто это "мы"?
– спросил Штирлиц.

– Да вот, - сказал Борман, поднимая палец, чтобы Штирлиц прислушался. Русский разведчик, как локатор, завращал головой и услышал легкое знакомое сипение.

– Пастор?
– кратко спросил он. Борман радостно закивал головой.

– Толстая свинья, - сказал Штирлиц.

– Кто?
– тут же спросил Борман.

– Оба вы свиньи...
– процедил Штирлиц сквозь зубы.

– Про меня - это ты зря, Штирлиц, - начал Борман.
– Я с тех пор на триста граммов похудел...

– Все равно свинья, - сказал Штирлиц и прибавил: - соглашайся, пока я хуже не сказал.

– Молчу, молчу, - сказал Борман. Его толстая морда расплывалась от жира и счастья встречи со Штирлицем.

– Слушай, Борман, где тут ихнее американское Гестапо?
– Штирлиц никогда не забывал о работе, даже когда на ней находился.

Борман пожал плечами.

– Ты должен знать, - сказал Штирлиц голосом, не терпящим никаких возражений. Борман съежился.

– Я правда не знаю, Штирлиц, - сказал он, прижимая к голове уши.
– Сходи в Пентагон или в Капитолий...

ГЛАВА 5

В Пентагон Штирлица не пустили, как он не старался разбить дверь каблуками.

"Сволочи", - подумал Штирлиц и направил свои "Скороходы" к Капитолию. Штирлиц, а вы по какому вопросу?
– перед Штирлицем стояла накрашенная девица приятной наружности в мини-юбке. Русский разведчик задумался.

– Я по делам, но все равно заходи, - сказал он, беря даму под руку и ведя в Капитолий.

– Ваш пропуск!
– беспрецедентный швейцар встал поперек двери и мешал входу своим пухлым лоснящимся туловищем.

– Хам!
– Штирлиц вскипел, и швейцар куда-то делся.

– И чтоб в следующий раз не мешал, когда я с дамой!
– прокричал вдогонку улетающему швейцару Штирлиц.

В Капитолии стояла подозрительная тишина. Там было прохладно и пахло французскими духами и туалетом.

Штирлиц чуть не прослезился - так сильно знакомыми показались ему коридоры и темные переходы (конечно, с веревочками) Капитолия.

"Как в Рейхстаге", - подумал он, сморкаясь на бархатный ковер. Длинная зеленоватая сопля притаилась рядом со свежим окурком "Беломора".

– Пойдем в мой номер, - сказал Штирлиц, беря даму за талию обеими руками. Левой он нащупал ствол "Беретта" и немало удивился. Дама поморщилась и полезла целоваться. "Беретт" выпал и гулко стукнулся о каменные плиты мраморного пола.

– Мадам, у вас пистолет выпал, - сказал Штирлиц, задыхаясь от прохлороформенного поцелуя и сжимая даму за талию.

"Черт", - подумала Мадам.
– "Этого Sнтirliтz'а ничем невозможно взять. Надо посоветоваться с шефом"

Штирлиц, конечно же, узнал румынско-болгарскую шпионку Хелену Занавеску. Она пыталась перевербовать его уже одиннадцатый раз.

– Штирлиц, мне пора, - нежно прочирикала она и упорхнула в окно при помощи потайного парашюта.

– Улетела, - сказал Штирлиц и пошел искать кого-нибудь живого.

***

Шеф разведки и контрразведки мистер Гари Томпсон сидел за столом, заваленном счетами, и скучал. Его ленивый взор жадно следил за движениями часовой стрелки на облупившемся циферблате старинных немецких часов. Минутной стрелки на часах не было. Часы, потрескивая, занудно тикали, и стрелка медленно приближалась к шести часам вечера. Мистер Томпсон лениво посмотрел в окно и плюнул на пол. Вечер обещал быть прекрасным.

Внезапно часы зашипели и с легкими подвываниями отбили шесть ударов. Мистер Томпсон, не разбирая дороги и на ходу всовывая ноги в черно-белые штиблеты, помчался вон из Капитолия.