Поиграем со смертью?..
Шрифт:
«Синее небо в рыжей листве,
Краски ехидных глаз.
Ветер искал в старой траве
Милый, забавный рассказ»…
Смех, веселье, ветер в лицо. А под вечер огромное старое Колесо Обозрения поднимает нас к небесам. Таким чистым, что кажется, сквозь них можно рассмотреть Рай. Такой далёкий, такой недостижимый… Он за этими облаками — так близко, что, кажется, протяни руку и коснёшься Врат. Но её не протянуть, и кабинка медленно плывёт вниз, а жнец, которому в Рай путь заказан, смотрит на солнце и усмехается, словно знает: даже на земле можно достичь Рая, если создать его самому. Рай на одного невозможен, но на двоих… вполне. Главное не быть одиноким. А счастье, переполняющее душу, построит воздушные замки… Вот только это счастье не вечно, а значит, и Рая нам не достичь. Но мы хотя бы пытались… А кабинка кружит и кружит в синем, кристально-чистом небе, то взмывая к солнцу, то опускаясь к земле. И только улыбка на моих губах неизменна.
«Сказка
Он звучит, вдаль маня.
Сказка странствий — песнь скитаний
Для тебя, для меня»…
Ничто не вечно. Счастье тоже. День подходит к концу, и последние шаги по опустевшему парку замирают у старой лавочки. Последние пирожки съедены, последние лучи солнца отпущены, а темнота плотным коконом окутывает душу. Но я всё ещё улыбаюсь, потому что умирают последние секунды самого счастливого дня моей жизни. Завтра они станут историей, но сейчас они всё ещё здесь, со мной. И я могу проводить их искренней, настоящей улыбкой… Но ведь это не конец, правда? Это лишь начало. Начало долгого поиска длиною в жизнь. И когда-нибудь я найду то, что оставлю в этом дне — свою улыбку, своё счастье и свою мечту о воздушных замках на земле…
«Dies ist der Morgen danach
Und meine Seele liegt brach
Dies ist der Morgen danach
Ein neuer Tag beginnt
Und meine Zeit verrinnt»…*
Белая вспышка, и я снова в палате. Жнец склоняется надо мной и шепчет: «Когда-нибудь мы снова встретимся. Когда это случится, расскажи мне, кто ты. Я хочу узнать всё! А главное, почему ты не живая и не мёртвая. Но пока тебе меня не стоит вспоминать. Как только догорит вспышка, ты забудешь обо мне. И вспомнишь лишь в день, когда я заменю твою Плёнку». Я ложусь в кровать, а Гробовщик треплет меня по волосам, и я улыбаюсь ему на прощание. Секунда, и вокруг меня лишь темнота. Мне холодно, гадко и больно. Всё тело болит, особенно спина, словно меня били по почкам. Но я не жду спасителей, не надеюсь на помощь, не страдаю от унижений и обиды. Я лишь усмехаюсь темноте, такой родной и спокойной, обещая ей, что когда я выберусь из этого проклятого места, всё изменится. И я больше не буду слабой.
Темнота накрывает с головой, и больше нет ничего — ни воспоминаний, ни усталости, ни боли. Только покой. И это всепоглощающее Ничто куда добрее и куда опаснее жизни. Ведь его не хочешь покидать и готов умереть, лишь бы не возвращаться в слишком яркий и слишком жестокий привычный разноцветный мир…
====== 31) Идеал ======
Комментарий к 31) Идеал Напоминаю, что события манги “Темный дворецкий” учитываются лишь до 104-ой главы, а потому объяснение сущности жнецов не совпадает с объяснениями из манги. Оно частично взято из манги “Потомки тьмы”, частично вымышлено, что сделано ради сюжета: он был детально продуман еще до выхода 104-ой главы “Дворецкого”, и менять его сейчас – значит полностью разрушить Обоснуй. Надеюсь на ваше понимание, спасибо, что остаетесь с нами...
«Nitinur in vetitum semper, cupimusque negata».
«Мы всегда стремимся к запретному и желаем недозволенного».
Очнувшись, я почувствовала, что у меня нет сил. Абсолютно. Веки были словно каменные и подниматься не желали, пошевелиться я не могла, и даже мысли текли, как у сонной мухи — вяло и неохотно. Однако вместо боли, воспоминание о которой тут же заставило меня нервно сглотнуть, я ощущала удивительную лёгкость во всем теле, словно сонливость моя была неспроста, и «муха» оказалась наркоманкой… Вместо негативных эмоций же я ощущала эйфорию и радость, причём они были явно не к месту — с чего мне радоваться после пыток? Впрочем, слово «пытка» слишком уж громкое — да, физически было больно, но если подумать, гораздо больнее было морально. Причём даже не знаю от чего… Тот кусок воспоминаний, что вырезал Гробовщик, я не помнила, как не помнила и что видела, когда он его вырезал — в памяти было черным-черно, и лишь ужас и воспоминание о боли остались со мной. Но это всё лирика — мне надо было понять, где я нахожусь.
Переборов себя и собственную слабость, я с третьей попытки разлепила глаза и плавающим взглядом осмотрела местность. Оказалось, что я всё ещё была в лаборатории Величайшего, к тому же лежала на операционном столе, привязанная ремнями. Из новшеств было лишь тёплое шерстяное одеяло, которым меня укрыли, и подушка, подсунутая под мою многострадальную голову. Обо мне заботятся, или это чисто ради того, чтобы я не заболела и работоспособность не потеряла?
Попробовав пошевелить хотя бы пальцами, я потерпела сокрушительное фиаско и подумала, что стоит позвать Гробовщика, ведь жажда всё же давала о себе знать. Но сил на членораздельный звук у меня не было, да и я не была уверена, что Легендарный вообще где-то рядом. Ничего, подожду, мне к ремням на руках не привыкать… и это самое гадкое, потому что они меня до сих пор пугают.
— Очнулась, — внезапно донеслось до меня, как сквозь вату, и я покосилась
на подошедшего ко мне жнеца. Значит, он всё-таки был тут?— Я должен проверить твоё состояние. И психическое, и физическое, — продолжил он, стягивая с меня одеяло. — Ремни я не развязывал, поскольку могла последовать непредвиденная реакция — ты могла навредить себе. Но прежде чем отстегнуть их, я проверю, полностью ли ты пришла в себя.
Ответить я не смогла — только едва слышно что-то прохрипела, а Гробовщик начал рассматривать мои зрачки, считать пульс, проверил, нет ли жара… Когда физический осмотр завершился, жнец велел моргнуть один раз, если я его понимаю, что я и сделала. На вопрос, осознаю ли я, что происходит, я снова моргнула один раз, и Легендарный отстегнул ремни, внимательно наблюдая за моей реакцией. Я же вздохнула с облегчением, потому как фиксаторы вызывали далеко не самые лучшие воспоминания, и попыталась попросить воды, но снова издала лишь хрип. Что интересно, жнец меня понял и принёс стакан воды, после чего приподнял мои бренные кости и осторожно поднёс посудину к моим губам. Сделав пару глотков, я закашлялась, но прохладная вода меня взбодрила, и допивала я её уже в куда лучшем состоянии.
Наконец меня уложили обратно, и Гробовщик, поставив пустой стакан на одну из полок, сказал, что я слишком слаба для перемещений в пространстве, потому он отнесёт меня в свою комнату, где я должна буду выспаться. Я едва заметно кивнула (на большее не хватило сил), и жнец, подхватив меня на руки, словно я весила не больше килограмма, быстрым шагом покинул подземелье. О да, как оказалось, данная комната была подвальным помещением его собственного дома, и первый этаж, оформленный в чёрных, серых и серебристых тонах, имел как окна, так и традиционную для не лабораторий мебель. Правда, оказавшись рядом с гостиной, я заметила стоящий в ней стройный ряд чёрных гробов, прислонённых к стене, и стол с мензурками. Он что, продолжает трудиться хозяином похоронного бюро?..
Словно в ответ на мои мысли, а может, просто проследив за моим взглядом, Гробовщик рассмеялся и пояснил, что он уже не работает в том самом похоронном бюро, что и раньше — со времён, описанных в манге, как оказалось, прошло пятьдесят лет, и того бюро просто не существует. Оно закрылось после происшествия на пароходе «Кампания», и Гробовщик даже не пытался его возродить. Однако через десять лет после той истории, когда с Владыкой Эмма были улажены все разногласия, он приобрёл частный дом в пригороде Лондона, который был превращён в новое похоронное бюро — именно в нём мы сейчас и находились. Правда, благодаря куда большим, чем у прошлого агентства, размерам здания, Гробовщик сумел организовать в подвале морг и прозекторскую, в которой я только что побывала, а также кучу лабораторий, расположенных на втором этаже. Ещё здесь, как я поняла, находилась и спальня жнеца, а также «зал прощания», мимо которого меня пронесли после гостиной, в которой, думаю, клиенты выбирали гроб для своего умершего. Короче говоря, Легендарный отлично устроился, и хотя дом дышал затхлостью, сыростью и общей запылённостью, здесь было очень мило — мрачно, спокойно и без излишеств. Эх, ещё бы убраться тут, да ремонт небольшой сделать…
А тем временем Гробовщик дошёл до конца длинного коридора и открыл незапертую дверь. В его спальне оказалось просторно и очень уютно, правда, в сугубо моём понимании. Чёрные тяжёлые портьеры на высоких стрельчатых окнах, тёмно-серые стены, чёрный пушистый ковёр на полу, широкая кровать под балдахином из чёрного атласа, огромная круглая люстра на цепях, как в подвале, только серебристая, тумбочки по обеим сторонам кровати, на одной из которых стоял графин с водой, а на другой — песочные часы и ваза с засушенными розами. У окна располагалась конторка, а у стены напротив — массивный деревянный шкаф. Ничего лишнего, очень лаконично, и разве что гравюры, развешанные по стенам, оживляли обстановку — на монохромных картинах застыли пейзажи разрушавшегося мира. Пожар, наводнение, извержение вулкана, землетрясение, торнадо и выжженная пустыня. Интересная подборка тем, и ведь ни на одной картине не было ни людей, ни животных — лишь природа, решившая показать клыки.
Меня положили на широченную кровать с довольно жёстким матрасом и укрыли чёрным покрывалом. Я покосилась на графин, и Гробовщик вновь спас меня от жажды, после чего задёрнул шторы и, снова проверив мой пульс, пожелал мне сна без сновидений. Я закрыла глаза и буквально тут же вновь провалилась в вязкую мглу. Без снов.
Проснулась я в отличном настроении, и, судя по бодрости моих бренных останков, от недавней эпопеи не осталось и напоминания. Это не могло не радовать, поэтому я, потянувшись и смачно зевнув, подумала, что ортопедический матрас — отличное спальное место, потому как на нём позвоночник точно болеть не будет. По крайней мере, я выспалась на этой конструкции просто прекрасно. Открыв глаза, я с недоумением обнаружила за конторкой строчащего что-то жнеца. Он что, всю ночь работал, что ли? А о здоровье своём думать кто будет?!