Поиграем со смертью?..

Отчим схватился за грудь, но явно не из-за проблем с сердцем — карман тянул его руку магнитом. А затем послышались новые крики, и Легендарный перебил их словами:

— Что ж, пожалуй, больше ничего адекватного мы не услышим. Смертные так нетерпеливы. Вечно кричат вместо того, чтобы спокойно слушать, — он говорил это всё в никуда, глядя на потолок, но родители слышали его даже сквозь собственные крики, и это заставляло их кричать ещё громче. — Итак, скажу всего один раз, пожалуй, а то невежливо было бы оставить совсем уж без объяснений ту, кто дал жизнь моей драгоценной подопытной.

Родители резко замолчали, услышав «странное» слово, и переглянулись. Жнец же усмехнулся, обернулся к ним и заговорил вновь:

— Итак, в конце месяца эта квартира будет подарена кому-то из друзей Дины, потому что я так решил. Если вы ещё не поняли, объясню. Она сейчас активно учится у меня жить без вспышек ярости и подчинения громогласным смертным. Если попытаетесь признать Дину недееспособной, разочарую вас. Ни одна комиссия этого не сделает. Взятку же перебьёт наша взятка, вы же в курсе того, что происходит со счетами Дины. Ах да, о счетах. Будьте любезны вернуть документы, которые прикарманили — уверен, вы не хотите добавить к своему списку позора ещё и воровство. Или всё-таки хотите? Квартира не ваша, документы тоже, дочь совершеннолетняя и дееспособная… Кажется, это и впрямь воровство, — родители переглянулись, и отчим вытащил из внутреннего кармана пиджака банковские выписки и мой мини-дневник, в который я записывала все свои срывы — его мне велел завести Легендарный, для наглядности прогресса самосовершенствования. Швырнув документы на пол, отчим скрестил руки на груди и нахмурился, а Легендарный, начав бродить по комнате с видом манерного Императора, продолжил:

— Таким образом, опеку над дочерью вам не установить. В суде сделку тоже не оспорить — любой подтвердит, что Дина в здравом уме и трезвой памяти, а свидетели расскажут, что последнее время она всё больше принимает решения сама — такой человек не станет слепо идти на несущий ему вред поступок. И, наконец, ваши назойливые посещения. Понимаете ли, моя работа прозектором и гробовщиком требует тишины, а ваши отнюдь не приятные слуху крики разгоняют приятную для вскрытий атмосферу. Вы мешаете моим экспонатам отдыхать, а мне работать…

Жнец уплыл в свою комнату и тут же вернулся, но уже не один. В руках его была огромная колба с эмбрионом. Я уже видела этого малыша в лаборатории Величайшего — он умер при родах от обвития пуповиной, и особенность его была в том, что это был гермафродит, потому Легендарный его и сохранил. Поставив колбу со словно спящим младенцем на высокий комод, жнец с нежностью провёл по стеклу ногтями, и они издали противный скрежет. Мать держалась за сердце, другой рукой закрывая рот и явно стараясь унять рвотные позывы, а отчим бледнел, краснел и снова бледнел, с ужасом глядя на довольного, улыбавшегося жнеца.

— Смерть прекрасна, не находите? А вы мешаете этим детям спать… Дина, скажи, эти люди мешают тебе?

— Ещё как, — честно ответила я, и подойдя к жнецу, ласково улыбнулась мёртвому ребёнку. Всё же смерть — это прекрасно, а экспонаты Гробовщика уникальны.

— Это кукла, — пробормотал мой отчим, а Гробовщик вдруг расхохотался так, что стекла зазвенели, и мать, заткнув уши, выбежала из комнаты. Видимо, побежала к санузлу. Слабый желудок — проблема, когда приходишь в гости к Смерти.

— Отнюдь, — отсмеявшись, ответил Легендарный сжимавшему руки в кулаки Дмитрию Петровичу. — Понимаете ли, я работаю прозектором и по совместительству гробовщиком, а потому мне частенько приходится погружать в формалин различные человеческие органы. Хотите, покажу сердце? Или, может, кишечник — Вам этот орган, думаю, более понятен, чем сердечная мышца. Нет? Ну, так и быть, не стану испытывать и Ваш желудок — мне жаль нашу сантехнику. Кстати, все органы изъяты на вполне законных основаниях, как и эмбрионы, так что можете вызывать полицию — я с удовольствием покажу им свои любимые экспонаты. Главное, чтобы они нам потом сантехнику не перепачкали, но это детали. У полиции желудки, полагаю, посильнее. Интересно было бы сравнить…

Легендарный прижал палец к губам, задумчиво постукивая по ним ногтем, а я с нескрываемым наслаждением наблюдала за ужасом, сменявшим отвращение на лице псевдо-родственника.

— Психи, — пробормотал он. — Психи! Жить в одной квартире с трупами… Вы точно психи!

— Почему же? — озадачился Легендарный. — Чучела животных в квартире держать можно, а тела людей — нет? Какая дискриминация к собственной расе! Не думал, что Вы социофоб и человеконенавистник…

Я усмехнулась, а Дмитрий Петрович аж задохнулся от возмущения. Да уж, так его слова ещё никто никогда не искажал…

— Да вы вообще понимаете, что делаете? — вернулся к нему дар речи. — Это противозаконно!

— Отнюдь, детишки — отказники, их тела мне передали родители, подписав согласие. Видите ли, проституткам, к примеру, важнее деньги, чем похороны собственного ребёнка… Да и не только проституткам, но и бизнесменам, как я вижу. Зачем нужны дети, если можно получить деньги, убрав их с глаз долой?

Отчим сделал шаг назад, и Легендарный расплылся в коварной усмешке. Каждое его слово било точно в цель. Он не проигрывал в словесных перепалках, и я в который раз пришла в немое восхищение от его умения довести собеседника до ручки, безжалостно трактуя его слова с разных точек зрения.

— Мы полицию вызовем… Вас посадят!

— Конечно-конечно, вызывайте. Я живу здесь на законных основаниях, моя жена тоже, закон не нарушаем, на детишек и органы имеются документы, — Легендарный сделал вид, что призадумался, и протянул: — А вот посторонние люди в нашей квартире, пытавшиеся стащить банковские документы и устраивающие обыск в чужом жилище, — довольно любопытная находка для полиции. Особенно если мы расскажем, как настойчиво пытались уговорить Вас покинуть помещение, но Вы вместо этого устраивали дебош с криками и оскорблениями в наш адрес. «Псих» — слово не обидное, но в суде может сойти за оскорбление. А у нас медовый месяц, деньги лишними не будут… Поскорее звоните участковому, не хочу терять время.

— Да Вы… — мужчина, идеальная прическа которого сейчас была похожа на воронье гнездо, в который раз зачесал волосы назад пальцами и, поправив галстук, нервным голосом процедил: — Я пойду в прокуратуру! Вас посадят!

— Оказывается, глухота присуща не только ушам, но и мозгу. Любопытно… — протянул жнец.

— Вы меня оскорбляете! — победно взвизгнул отчим.

— Отнюдь, лишь размышляю о строении организма смертных в целом, — коварно ухмыльнувшись, парировал Гробовщик.

— Мы ещё вернёмся!

— Прошу, но сначала отдайте ключи и запомните, что в эту квартиру Вам и Вашей жене вход воспрещён. Дина не откроет вам дверь, как и я, а натравив на нас прокуратуру, вы заработаете серьёзную головную боль в виде неожиданно просочившейся в прессу информации о том, как бизнесмен средней руки постоянно отправлял падчерицу в психиатрическую клинику, а когда ей сняли диагноз, выгнал её из дома, чтобы «смыть позор», заключавшийся в спасении жизни другого бизнесмена. Гораздо более удачливого на тот момент. Это будет интересно.