Поиграем со смертью?..

— Что не так? — нахмурилась я.

— К сожалению, длина брюк мне не подошла. Они коротковаты.

— Н-да? — я усмехнулась и, подойдя к дворецкому, начала рассматривать штанину. — И на сколько?

— На пару сантиметров, однако дворецкий семьи Осиповых не может выглядеть неопрятно.

Ути, Боже мой, какая забота! Ну-ну. Я хмыкнула и продолжила осмотр. Как и ожидалось, брюки были подшиты довольно высоко, то есть, если распороть край и подшить заново, подвернув лишь небольшую полоску ткани, недостающая пара сантиметров будет найдена. Посему я продемонстрировала находку Михаэлису и решила поиграть в благородство:

— Если не хочешь покупать этот костюм, так и скажи. Потому как брюки можно нормально подшить, и будешь ты выглядеть на все сто!

— Если госпожа прикажет, я подошью брюки.

Война набирает обороты. Факт. Ну что ж… Он хочет активных боевых действий — он их получит.

— Оставляю выбор за тобой, — безразличным тоном бросила я, хотя в душе клокотала от злости. — Если хочешь, подшей. Если нет — дело твоё.

Не дав демону возможности ответить, я поспешила в женский отсек, правда, не забывая об осторожности — ноги на скользком кафеле разъезжались, а встреча затылка с полом была бы излишней. Однако на подступах к миру юбок меня перехватил ловелас Ронни и, сияя улыбкой из рекламы, заявил:

— А я тебя ищу. Посмотришь, что я себе подобрал?

— Это обязательно? — нахмурилась я, останавливаясь.

— А то! — ухмыльнулся жнец. — Вдруг тебе не понравится? А я уже оплачу. Придётся носить, а ты ведь не хочешь, чтобы я тебя скомпрометировал перед друзьями?

Ещё одна Ванга на мою голову! Хотя это было очевидно, думаю. Тяжело вздохнув, я покосилась на кипу разнообразных шмоток в руках парня и начала сортировку. Вкус у него был ещё тот! Видать, демоны отличаются любовью к классике, а жнецы — к экстравагантности! Забраковав половину кучи, а именно: пёстрые бермуды, шорты, футболки с неадекватно-павлиньими принтами и рубашки, по экстравагантности готовые посоперничать со шляпкой Гробовщика, я удовлетворённо кивнула и уточнила:

— А зачем тебе такая тьма разноцветного барахла? Решил оторваться за долгие годы лишений под руководством шефа, любящего классику?

— Вроде того, — рассмеялся Нокс и добавил, прищурившись: — А что, моя скромная персона тебя заинтересовала?

— Не в этой жизни, — фыркнула я и скрестила руки на груди.

— Посмотрим-посмотрим… Я настойчивый! — «обрадовал» меня жнец и слинял к примерочным. С собой он унёс белые спортивные штаны широкого кроя, кучу рубашек, светло-серые брюки стрейч, тёмно-серые, из легкого, дышащего материала, несколько футболок, плюс жилетку и толстовку. Кажется, Нокс — шопоголик…

Я закатила глаза, поражаясь на деградацию мужчин в сторону сорок, и вновь направилась на поиски братца, страдавшего не меньшим шопоголизмом, чем Рональд. За моей спиной послышалось повеление Сатклиффа: «Ронни, ты должен посмотреть, что я выбрал!» — и я заочно посочувствовала Ноксу. Впрочем, было бы из-за чего — он же любит в шмотье копаться, вот пусть и помогает напарнику разбираться с его покупками.

Проходя мимо стенда с чёрными платьями, я наткнулась на Дину, вполне мирно беседовавшую с Гробовщиком. Что удивительно, они явно были увлечены беседой, а потому я, озадачившись и сделав мысленную пометочку «расспросить подругу», прошла мимо. Нечего тревожить граждан — Динка у нас личность необщительная, с людьми сходится очень плохо, не желая идти дальше необходимого минимума контактов, а потому, раз уж ей вздырилось побеседовать с неадекватным патологоанатомом, пусть себе развлекается. Как я щедра! Сама себе поражаюсь прямо-таки! Хех.

Добравшись, наконец, до витрины с побрякушками, я ожидаемо нашла братца-сороку и, встав рядом с ним, прошептала:

— А у меня новость о твоём воздыхателе…

— Не интересует, — поморщился Лёшка.

— Да ладно, я же по доброте душевной! — фыркнула я и, уперев руки в боки, загадочным тоном изрекла: — Впрочем, если не хочешь слушать, промолчу. Страдать тебе…

— Чегой-то «страдать»? — резко нахмурился Лёшка, покосившись на меня и начиная теребить кельтский крест в ухе.

— Сказать иль не сказать? Вот в чём вопрос! — продолжала плясать лезгинку на нервах родственничка я.

— Да говори уже! — вспылил он и, скрестив руки на груди, сделал свирепую моську. Ой, да я хомячков не боюсь! Тоже мне, бойцовский грызун!

— А что мне за это будет?

— Не хочешь — не говори! Зачем вообще язык протянула?!

— Ути, какие мы нервные! Прямо ужас! Ну, если согласишься помочь мне вечером с документацией, выдам небольшую тайну. Это сбережёт тебе кучу нервных клеток.

Повисла тишина. Лёшка явно боролся с собой, не желая вестись на шантаж, потому как ноздри его трепетали, губы превратились в тонкую полоску, а кулаки братец то сжимал, то разжимал, прожигая меня злющим взглядом. Ну, что поделать, таковы уж наши семейные отношения. То он мне условия выдвигает, то я ему. Бартер правит миром! Наконец, братик-перчик фыркнул и, закатив глаза, спросил:

— Ну и какая тайна тебе открылась? Помогу я тебе с бумажками, вещай!

— Как ты щедр, Лёшечка, — ухмыльнулась я и, уставившись на пояса, скрытые от нечистоплотных покупателей толстым стеклом, зашептала: — Только не ори, мы в магазине. Короче говоря, у Грелля есть неприятная привычка. Он только что пытался подсмотреть за Себастьяном в кабинке. На полном серьёзе. Зашухарился, словно его и нет, и подглядывал.

— Чего?! — ошалело воскликнул Лёшка.

Продавщица, разговаривавшая с клиенткой у дальнего от нас конца прилавка, неодобрительно на него покосилась. Я же зашипела не хуже кобры и затараторила:

— Он только что подглядывал за Михаэлисом. Будь осторожен — мало ли, решит и за тобой в душе подглядеть?..

— Это вряд ли, — раздался за моей спиной вкрадчивый голос, и я чуть на месте не подскочила. По крайней мере, вздрогнула точно. Лёшка тоже дернулся, и мы синхронно обернулись. Причиной паники стал обсуждаемый нами пострадавший от вуайериста демон, и я внесла в список его недостатков склонность подкрадываться со спины. У Гробовщика научился, что ли?!

— Ты о чём? — нахмурилась я, скрещивая руки на груди и прожигая демонюку раздражённым взглядом.

— О том, что господин Сатклифф не склонен к подобным вещам, — пояснил Себастьян, который, кстати, держал в левой руке два объёмных пакета. — Он может быть надоедлив, но обычно не подсматривает за объектами своей «страсти». Позволю себе сказать, что в кабинке он всего лишь примерял что-то, однако, по всей видимости, не справился с искушением, когда я начал раздеваться, и решил ко мне заглянуть. Однако он не подсматривал в щель — он попросту сдвинул в сторону занавеску, разделявшую кабинки, отсоединив скобу, крепившую её к стене. Это было сделано в открытую, без стремления к шпионажу исподтишка.

Ого. Неожиданный поворот… Стоп. Но там же скобы в стену вделаны! Как он их отодрал?! Это что, получается, тот хруст, что я слышала у примерочной, был звуком ломающейся стены?! Мы с Лёшкой переглянулись, причём у братца моего вид был не менее озадаченный, чем у меня самой, и он поспешил уточнить:

— Этот псих что, скобу из стены вырвал?

— Именно так, — усмехнулся Михаэлис, взирая на нас, как на детей неразумных. — Физическая сила жнецов примерно равна силе демонов, потому данная операция не являлась для господина Сатклиффа сколь-нибудь сложной.