Полигон

– Ну как и у тебя!

– Ой, я на твоем фоне вообще рухлядь, а ты как многократный золотой олимпиец по всем спортивным фронтам!

– Да уж ладно! Лучше скажи, как отдыхаешь? Как супруга, сын как служит?

– А вот звоню-то я тебе не только, чтоб поздравить, но и сообщить кое-какую новость! Андрея повысили в должности, я так понял, потому что приказ составлен: он скоро к тебе, в одну из частей, переберется!

– Да ладно! Вот это ничего себе! Прямо что ли под мое начало?

– Нет, не так верно я выразился. У него будет допуск к какой-то особой тайне и не в комендатуру он уходит, куда-то в другое место. Что-то связано с разработками и исследованием на военном полигоне где-то у вас, на Волге. Да он сам мне не говорит конкретнее, скрывает. Ну да я всё равно рад за него, позже уж всё равно узнаю. Продвижение по службе – всегда хорошо, всегда! Главное, чтобы оно было вверх. А Андрей именно на ступень выше и идет!

– Ну тогда у меня появляется замечательный повод встретиться с Багровым! Жаль, не с тобой, но с сыном твоим.

– Я тоже думаю, он будет рад увидеться с тобой. Я скажу ему о тебе. Вроде через неделю перебирается. Так что жди!

Ковалев ждал и пытался представить, как пройдет встреча с сыном товарища. Андрея он видел всего раза четыре и тот буквально рос у него на глазах: в первую встречу сын Багрова даже еще не был младшим школьником, во вторую мальчик уже стал милым юношей, несколько лет спустя он превратился в крепкого молодого младшего сержанта, а последний раз напоминал бойца спецназа: рослый, крупный, серьезный старлей. С недавнего времени Андрей уже в звании капитана и вместе с новыми погонами получил новое назначение. Узнав от Сергея, что его сын уже устроился и приступил к службе, наведя об Андрее справочную информацию в военчасти при поступлении туда его личного досье, Ковалев присвистнул, оценив положение молодого Багрова – парня отправили на военный полигон под Туношной. Долгие недели всё никак не удавалось съездить в том направлении, чтобы лично поймать Андрея и поговорить, узнать, как он, как жизнь, как служится. Но вот одно дело заставило Ковалева на сутки уехать в Кострому, а утром, когда в ранний час полковник выехал в сторону Ярославля, решился поймать Андрея для короткой встречи: вдруг еще долгое время он, Ковалев, не попадет на Костромское шоссе, а тут такой вроде бы шанс?

Шины «тойоты» мягко въехали на проталинный снег, прощупав промерзлую землю и влажную вялую траву. Машина отгородилась от трассы за невысоким холмом и частоколом черных сухих кустов. Ковалев вышел из «тойоты», застегнув на все пуговицы дубленку, глубже натянул перчатки и выправил из-под зимней кепки уши, плотнее прижав их к голове. Впереди от полковника между толстыми стволами деревьев и елей, которые здесь будто перегруппировались, чтобы заслонять собой обзор, тянулся длинный, на сколько хватало глаз высокий монолитный забор с металлическими сетчатыми островными ограждениями, на котором закрепленные через каждые полсотни метров фонарные головы проливали неяркий, приглушенный лунный свет на территорию части. Там, кажется, было тихо. Но внезапно молчание раннего утра нарушил страшный и короткий животный визг.

Ковалев обходил забор по дуге, чтобы скрываться среди темных кустовых порослей и не светиться под установленными камерами, как громкий секундный вой, не принадлежащий зверям, обитающим в ярославских лесах, заставил его остановиться и приковал к месту. Всегда здоровое сердце, в последнее время отчего-то сдававшее, подпрыгнуло от страха и учащенно забилось, так что его стало слышно в ушах. В груди тянуло. В следующий миг нечто тяжелое и объемное с глухим стуком упало на мягкую поверхность. Метрах в ста. За деревьями. На территории части.

Полковник обернулся в сторону шоссе. Никого. Набрав в грудь побольше воздуха, не заботясь о том, что он может встретиться с чем-то опасным, а у него нет в карманах оружия, Ковалев широкими шагами, тихо и осторожно, прислушиваясь, стал пробираться к сетке-ограждению, не сводя глаз с того места, откуда, как ему показалось, он услышал звук падения. Нового шума не повторилось. Он преодолел уже полпути, не увидел никакого, даже малого, движения, как внезапно услышал тихий, сиплый и усталый свист, доносящийся с территории полигона. Это оказалось не сравнимо ни с чем – разве что со звуками из фильмов ужасов, которые издают монстры. Но какие монстры на военном полигоне?

Полковник, сглотнув, всё же двинулся далее, пригибаясь за стволами. Что же там происходит? Что за животное? Ведь это явно не человек так хрипит! И всё же, может быть?..

На месте предполагаемого падения лежал неясных очертаний объект. В слабом лунном свете фонаря виднелись матово-грязные пластины, покрывающие тело. Крупный и бесформенный холм дрожал и шевелился, выдавливая из себя свист.

Ковалев остолбенел и спрятался за ближайшим деревом, до боли в глазах всматривался в темную шевелившуюся фигуру, силясь различить и угадать в ней очертания любого знакомого ему животного, существующего на планете, но с каждым мгновением в страхе убеждался, что, похоже, подобного живого существа ему не доводилось знать и даже слышать.

В этом существе – это «оно» было живым! – было что-то совершенно неземное: издаваемые звуки, цвет кожи или чешуи… Оно было страшно даже не своей уродливостью, а уже самим своим существованием. Что это? Откуда? Не мерещится ли? Это результат секретного эксперимента над животным или, того хуже, человеком? Или это настоящий инопланетянин? Или это всё ему, Ковалеву, чудится? Да нет, не может быть: он не спит, он здесь – чувствует холодный порывистый ветер, а щеку через отросшую седую щетину царапает жесткая и сухая еловая кора.

Полковник не двигался и замер, будто в засаде, впиваясь взором в шевелившееся и стонущее существо. Он не знал, даже не думал, что собирался делать, куда ехать и кому, а главное – что сказать об увиденном. Он просто наблюдал за животным.

Кажущаяся бесформенной туша вдруг повернулась и откинула в сторону лапу. Ковалев ахнул. Жилистая лапища по виду, костному строению и сочленению напоминала львиную, а кисть с утолщенными когтями будто принадлежала огромной крысе. Задние лапы тварь подобрала под себя. Толстый, будто у гигантской змеи, хвост, покрытый крупными остеодермами, слабо дергался на припорошенном снегу. Над существом поднимался едва заметный нечастый парок: тварь коротко и редко дышала.

Из-за бункера выбежали двое солдат в щитках и шлемах, автоматами наперевес и каким-то приспособлением типа пульта в руках. Оба приблизились к твари и, остановившись от нее на безопасном расстоянии, одновременно нажали на кнопки устройства. Существо изогнулось, будто его на несколько секунд прошило током, не издав ни звука. Ковалев присел на корточки. Один солдат подошел к животному и потыкал его вытянутым в руке автоматом, второй достал из-за спины свернутый канат и, в секунду разложив его, подал один конец товарищу. Оба действовали быстро и слаженно, будто делали так неоднократно, будто знали, что им есть чего опасаться. Будто хотели, чтобы никто из случайно оказавшихся здесь, у полигона, посторонних не увидел чудовище и не стал задаваться лишними вопросами. Меньше чем за минуту военные обвязали лапы существа и вдвоем поволокли его по земле туда, откуда появились. Тут же вся территория части погрузилась во мрак: фонари и освещение отключили как по сигналу.

Прошла минута. Вторая. Ковалев стоял, прислонившись к дереву, смотрел туда, где недавно лежал неизвестный зверь, и пытался понять и поверить в то, что видел собственными глазами. Пытался объяснить самому себе, что он видел. Но мысли будто покинули разум. Дар речи словно потерялся. Он понял, что сейчас точно не сможет отчитаться даже перед самим собой, какого черта на полигоне происходит всё это, и «всё» – это что? Кто из военных гарнизона знает о том, что обитает на территории части? Кому следует (и надо ли вообще, рискуя своей должностью) рассказать об увиденном? Законно ли нахождение здесь этой твари и то, что с ней делают? А если нет?