Политическая история Римской империи

Новый шаг в этом направлении сделал Гай Юлий Цезарь. Уже говорилось, что в сознании римлян одним из залогов величия Рима являлось то, что Венера была матерью Энея, предка основателей Города, и, таким образом, прародительницей римского народа. Но она была прародительницей и рода Юлиев, восходящего к тому же Энею. Молодой Цезарь подчеркивал это еще в своей речи над гробом тетки, вдовы Мария. Этим как бы устанавливается равновеликость двух элементов — римского народа и рода Юлиев, ибо оба они восходят к одной божественной прародительнице. Этим определяется и взаимозависимость Цезаря и Рима: Цезарь мог достигнуть вершин власти и почета лишь как лидер римского народа, а римский народ исполнить божественную волю и встать во главе мира только при помощи Цезаря. Культ и образ Венеры, таким образом, оказывается важнейшей частью цезаревской идеологии. В последней битве между армиями Цезаря и сына Помпея в марте 45 г. до н. э. Цезарь избрал девизом своего войска имя богини Венеры, а младший Помпей — «Благочестие».

Битва как бы стала столкновением традиционной морали и новых веяний и закончилась победой последних.

Цезарь этим не ограничился. Когда он стал абсолютным владыкой Римской республики, раболепный сенат, как уже говорилось, разрешил ему построить над воротами своего дома фронтон, как это было обычно в храмах. Этим всесильный диктатор уже при жизни в некоторой степени приравнивался к богам. В еще большей мере это проявилось после его убийства. Во время похорон Цезаря в небе появилась комета, и римляне были уверены, что это его душа направляется в обитель богов. На месте сожжения тела диктатора воздвигли алтарь, а месяц, в котором он родился, был переименован в июль, т. е. месяц Юлия. Несколько позже Цезарь был официально обожествлен. Первые попытки объявить выдающихся деятелей неподвластными обычной смертной доле были сделаны еще в предыдущем веке по отношению к победителю Ганнибала Сципиону. Но они так и остались размышлениями отдельных людей. Теперь же был сделан решающий шаг к созданию нового культа — культа правителя Римского государства.

Смерть Цезаря не остановила кровавую агонию республики. И в религиозной сфере сохранились те же тенденции. В борьбе с республиканцами его наследники выдвигают фигуру Марса Мстителя. Следуя Цезарю, но в еще более подчеркнутой форме, Антоний охотно принимает объявление его греками Новым Дионисом и соответствующие божественные почести. Его соперник Октавиан противопоставляет ему старых римских богов, в том числе ту же Венеру, а также Аполлона, который, хотя и был заимствован у греков, к этому времени прочно укоренился в римском пантеоне. Его пропаганда представляет соперничество за власть как войну истинно римских богов с чужеземными восточными, особенно египетскими. Временное перемирие между соперниками воспринимается как ожидаемое окончание страданий, и Вергилий, сам имевший этрусские корни, объявляет об окончании одного века и наступлении нового, с коим должны вернуться (хотя бы на какое-то время) «золотые времена» Сатурна. Надежда рухнула, и это еще более обострило ощущение бесконечного ужаса, выйти из которого на путях традиционной религии и простого восстановления старой морали, «нравов предков» было невозможно. И интеллектуальная элита лихорадочно ищет пути выхода.

Римляне всегда считали основой государства нравственность. Фундаментом прошлого величия Рима были «нравы предков», простые и справедливые. Но с осознанием одержанных побед, притоком богатств и исчезновением наиболее опасных врагов, а также в ходе ужасных и кровавых гражданских войн они стали портиться, поэтому для излечения Рима от всех недугов в первую очередь необходима была нравственная реформа. Особенно ярко такие взгляды выразил Саллюстий. По его мнению, причины упадка Рима — это честолюбие и алчность и поэтому нужно в первую очередь ликвидировать эти пороки. С одной стороны, это обязано сделать государство, запретив, в частности, ростовщичество и уничтожив коррупцию, но с другой — сам человек должен преодолеть пороки и вернуться, насколько это возможно, к суровой простоте «нравов предков». Огромна, по мнению Саллюстия, в этом грандиозном деле роль политического деятеля, который должен сочетать в себе трудолюбие, практические способности, щедрость и милосердие Цезаря с нравственной несгибаемостью, безупречной честностью и бескорыстием Катона.

Цицерон в принципе разделял эту точку зрения, но больше внимания он уделял политическим структурам, государству, в своих построениях опираясь на уже существовавшую теорию смешанного государства, лучше всего воплотившегося в Римской республике. Цицерон полагал, что такая характеристика полностью приложима к началу республики, но к нынешнему времени равновесие нарушено и разрушением «согласия сословий», и перевесом оружия над правильной гражданской жизнью, и демагогами, которые под личиной заботы о народе угрожают свободе, поэтому необходимо, с одной стороны, ликвидировать возникшие нарушения, а с другой — восстановить «добрые старые времена». Однако идея восстановления «нравов предков» все более сталкивалась с реальностью, превращаясь в бессмысленную утопию, только мешавшую нахождению выхода из сложившейся ситуации.

В конце концов Цицерон, как и Саллюстий, пришел к мысли, что без воздействия отдельной выдающейся личности, к сожалению, в этом огромном и важном деле не обойтись. И он выдвинул идею идеального правителя, руководителя (ректора) государства, который, обладая лучшими качествами гражданина и высокой нравственностью, мужеством и мудростью, будет управлять, опираясь не на силу, а на авторитет, причем он даже может не занимать никаких официальных постов. Заняв фактически положение «первого гражданина», такой руководитель восстановит республику, обеспечит счастливую жизнь гражданам и защитит ее военной мощью. В одном из писем Цицерон впервые употребил слово «принцепс» (princeps) в его политическом значении. В этом смысле оно будет иметь огромное значение в будущей империи. Выдвигая такое положение, он приглядывался к различным политическим деятелям и все же наиболее подходящим кандидатом на эту роль, пожалуй, считал себя, а идеалом подобного правления — собственное консульство в 63 г. до н. э., когда он спас республику от Каталины.

Почти 60 лет с перерывами в Римской республике бушевали гражданские войны. Да и перерывы были заполнены ожесточенной политической борьбой, порой ставившей свободы, республики, народоправия уступили место обычному человеческому желанию более или менее благополучно выжить. И все больше людей, в том числе и в среде сенаторской знати и интеллигенции, было готово принять любую власть, которая обеспечит им покой и относительное благополучие. Характерно в этом отношении поведение одного из искренних республиканцев — Фавония: когда его хотели привлечь к заговору против Цезаря, он ответил, что любая тирания лучше новой гражданской войны. Позже Фавоний все же принял участие в новой войне на стороне, естественно, республиканцев и погиб. Но сколько людей, разделявших его точку зрения, предпочло не вмешиваться в политическую борьбу и принять любое единовластие! Последние республиканцы погибли в 42 г. до н. э. в битве при Филиппах. В конце концов у республики не осталось защитников.

Таким образом, в середине и второй половине I в. до н. э. в Риме были созданы все предпосылки для образования империи.

III

УСТАНОВЛЕНИЕ ПРИНЦИПАТА

2 сентября 31 г. до н. э. в решающем морском сражении у мыса Акций флот Октавиана разгромил флот Антония, а через некоторое время капитулировала и сухопутная армия последнего. После этого Антоний сопротивляться уже не мог, хотя и пытался это сделать. 1 августа 30 г. до н. э. он был окончательно разбит у стен Александрии и вскоре покончил с собой. Последняя гражданская война закончилась полной победой Октавиана. Правда, формально это была не гражданская, а «внешняя» война. Официально Октавиан объявил об окончании гражданских войн после победы над Секстом Помпеем в 36 г. до н. э. Теперь же война была объявлена Клеопатре «за расхищение имущества римского народа», так как она получила от Антония значительную часть римских восточных провинций. Но все понимали, что победа в войне не столько победа над Египтом, сколько установление единовластия Октавиана.

Победа Октавиана над Антонием означала начало новой эпохи римской истории — эпохи империи, точнее ранней империи. Первым периодом этой эпохи явился так называемый принципат Августа. Это время перелома, перехода от одного качества государства к другому. Тогда были заложены основы того политического и общественного порядка, который будет существовать в Риме приблизительно два века, и его воздействие на последующую историю продолжится два тысячелетия.

Оформление власти. Принципат — новая форма государственного строя. После разгрома и самоубийства Антония Октавиан еще целый год оставался на Востоке, приводя в порядок запутанные восточные дела. Так, в частности, был решен египетский вопрос: эта богатейшая страна стала личным владением Октавиана. Отныне он воспринимался египтянами как наследник прежних царей — фараонов и Птолемеев, хотя сам и воздерживался от таких сопоставлений.

Август. Рим, Национальный музей

Тем не менее он полностью сохранил административную и экономическую систему птолемеевского Египта, заменив только царя своим префектом. Во главе страны Октавиан поставил своего доверенного человека — Г. Корнелия Галла. Тот командовал его войсками, которые подошли к западным границам Египта, в то время как Октавиан подходил к его восточным границам. Галл был не сенатором, а всадником и управление Египтом осуществлял в качестве его префекта. Египет давно был одним из главных поставщиков хлеба в Рим и к тому же вообще славился своим богатством, и оставлять эту страну в руках сената и его промагистратов Октавиан, но-видимому, не хотел^[18]. Кроме того, он явно боялся, как бы наместник Египта не использовал богатства этой страны для выступления против него, как это сделал Антоний. Недаром он даже запретил сенаторам посещать Египет.

С этого времени во главе Египта стояли не проконсулы или легаты сенаторского ранга, а всаднические префекты, что не мешало им командовать довольно значительной армией, сосредоточенной в долине Нила. В остальном в стране была почти полностью сохранена старая административная система, возглавляемая теперь не царем, а римским префектом. Египтяне спокойно приняли новый порядок. Нового владыку они порой именовали Фараоном Цезарем. В то же время Октавиан стремился уничтожить все следы деятельности Антония и Клеопатры. Распоряжения Антония о расширении владений египетской царицы и ее сыновей были, естественно, отменены. Некоторые местные правители, поддерживавшие Антония, были смещены, но другие, особенно те, кто сумел вовремя переметнуться на сторону победителя, не только остались на своих местах, но иногда и расширяли свои владения. К последним принадлежал, например, иудейский царь Ирод. Критские города, перешедшие на сторону Октавиана еще до битвы при Акции, были объявлены свободными, а Спарта, также еще до Акция поддержавшая Октавиана, была вознаграждена увеличением своей территории. Вознаграждены были и некоторые греческие города Малой Азии.