Политическая история Римской империи

Для выполнения всех своих разнообразных обязанностей Август нуждался в деньгах, хотя был очень богатым человеком. Уже после того, как большую часть своего состояния он потратил, как сам заявлял, на благо государства, он оставил своим наследникам 150 млн сестерциев, не считая 90 млн, которые они должны были раздать гражданам и воинам. Частично он пользовался своими средствами, мог обращаться и к государственной казне. Но уже в его время наряду с прежней казной — эрарием — начала создаваться отдельная императорская казна — фиск (от слова fiscus — корзина, денежный ящик). Постепенно фиск стал приобретать большее значение, чем эрарий, хотя при Августе этот процесс только начинался.

По его инициативе была создана и специальная военная казна, в которую сначала внес свои деньги он сам, а затем уже она стала пополняться налогами с наследства и аукционов и предназначаться для выплаты денег солдатам при их отставке. Этим «военным эрарием» тоже распоряжался император.

Таким образом, власть Августа основывалась на концентрации в его руках многочисленных и разнообразных полномочий, большинство из которых (если нс все) по одиночке восходило к республиканской эпохе. Но в это время они приобрели новый характер, а объединившись, дополняя и перекрывая друг друга, создали совершенно новое качество — личную власть принцепса. Объединение различных полномочий каждый раз официально диктовалось благом государства. С этой точки зрения режим, установленный Августом, мог рассматриваться как чрезвычайный. В то же время, возникнув раз, такое объединение становилось постоянным. И сочетание чрезвычайности и пожизненности (а в перспективе и вечности) стало важной чертой нового политического строя.

Сам Август утверждал, что он имел равную власть со своими коллегами, а превосходил их только авторитетом (auctoritate). И в этом он лукавил. Даже официально его проконсульский империй и трибунская власть были большими (maiores)^[27], чем у остальных проконсулов и трибунов, так что на него они воздействовать не могли, а он на них мог. Но в одном Август был прав: он один обладал auctoritas. Это слово переводится как «авторитет», но оно многозначно; происходит от глагола augeo — увеличивать, и отсюда auctor, что, в частности, означает и увеличивающий, автор. Как автор создает какую-либо вещь, так лицо или институт, обладающий auctoritas, — норму поведения другого лица или института, поэтому данное слово имело не только моральное, но и правовое значение. В частном праве auctoritas была гарантия, ручательство, а также согласие (например, auctoritas domini — согласие господина на совершение рабом молитвы или обета, auctoritas patris — согласие отца на вступление сына или дочери в брак и т. д.). В публичном праве это было одобрение того или иного органа. Так, сенат должен был одобрить любое решение комиций, в том числе выборных, и это являлось auctoritas patrum; с IV в. до н. э. сенат стал давать такое одобрение заранее, что в значительной степени его обесценивало. Существовало и auctoritas populi — согласие народа на усыновление. Обязательная сила судебного решения или закона тоже называлась auctoritas. Наконец, это слово означало также «общественный вес», «уважение», «власть, основанная на моральной силе». В конце республиканской эпохи Цицерон говорил об auctoritas именно как о нравственной силе, дающей человеку моральное право осуществлять власть. Именно на auctoritas должен будет, по мысли Цицерона, опираться будущий ректор республики, осуществляя примирение общества и оздоровление государства. И эти мысли Цицерона, несмотря на печальную судьбу автора, не были забыты римской политической и интеллектуальной элитой. Август, говоря о превосходстве коллег auctoritate, имел в виду в первую очередь именно авторитет в том смысле, какой мы ему придаем сегодня и придавал Цицерон, но многозначность термина позволяла использовать и другие его значения, и особенно согласие на все, что происходит в государстве. В известном смысле, обладая auctoritas, Август выступал и гарантом существовавшего положения.

Его auctoritas подчеркивалась и его новым именем. В свое время Октавиану предлагали имя Ромул, видя в нем нового основателя Рима, но он отверг его якобы из скромности, но, скорее, потому, что такое имя вызывало ассоциацию с царской властью, а Октавиан возникновения подобных ассоциаций не желал. Но он согласился на другое имя — Август. Еще до этого он уже именовал себя Цезарем сыном божественного, а иногда и Императором, следуя в этом своему приемному отцу. Цезарю было дано право использовать титул императора в качестве преномена. Однако до 29 г. до н. э. Октавиан поступал так не совсем законно, а в этом году это имя было легализовано. И теперь его полное имя звучало Император Цезарь сын божественного Август. Больше уже не было речи ни о Г. Октавии, ни даже о Г. Юлии Цезаре Октавиане. Новое время — новое имя. Сама необычность этого имени поднимала его над всеми римскими гражданами, каждый его элемент был значимым.

Слово «император» сначала обозначало военачальника, до этого не бывшего магистратом, но позже оно стало обозначать вообще магистрата, обладавшего империем и в качестве такового командующего армией. Сравнительно рано возникло еще одно значение этого слова. «Император» превращался в почетный титул, который давался солдатами своему победоносному полководцу. Это так называемая acclamatio — приветствие. В таком случае полководец приобретал право на триумф. Но последний давался сенатом, который таким образом утверждал и титул императора.

Август

Таких аккламаций могло быть несколько, если полководец одерживал несколько побед и все они отмечались и солдатами, и сенатом. Так, например, Помпей был трижды императором. Но иногда наместник провинции (проконсул или пропретор) мог называть себя императором и без аккламации, подчеркивая этим титулом свою власть над подчиненным населением. В таком случае он выступал как император перед провинциалами, но в Риме таковым не считался. В период поздней республики значение слова «император» как почетного титула становится преобладающим, но смысл командования войсками (а не только почета) никогда из этого понятия не исчезал. Таким императором 21 раз был и Август. В первое время он иногда допускал, чтобы и некоторые особо доверенные его полководцы тоже получали этот титул. Однако после 22 г. таких случаев уже больше не было. Отныне единственным источником победы являлся принцепс, и только он один мог быть императором. Превращение же победного титула в преномен (личное имя) подчеркивало победоносность главы римского государства.

Еще важнее другой аспект этого имени. Император являлся верховным главнокомандующим, ответственным за всю внешнюю и военную политику и, по крайней мере, ту часть финансов, которая обеспечивала проведение этой политики. В этом он напоминал афинского стратега, но, в отличие от того, получал свои полномочия не ежегодно от народа, а раз и навсегда пожизненно. То, что слово становилось преноменом, подчеркивало постоянность императорских функций. Очень скоро он стал единственным императором, и никакой другой полководец притязать на этот титул уже не мог. Только Август в качестве единственного императора обладал правом ауспиций — гаданий перед началом военных действий, и остальные командующие армиями являлись только его легатами, а потому и на триумф право имел только Август (и его преемники), а сам полководец мог только в награду от императора получить так называемые триумфальные отличия. Последним триумфом, отпразднованным не самим императором и не кем-либо из членов его семьи, был в 19 г. до н. э. триумф Л. Корнелия Бальба за его победы в Африке. В качестве единственного главнокомандующего Август с полным правом говорил «моя армия», «мой флот». Греки переводили слово «император» как ?????????? — самодержец.

Имя Цезарь ранее было когноменом одной из фамилий рода Юлиев, а отныне стало номеном (родовым именем) нового владыки Рима. Это вводило в римскую политическую жизнь определенный элемент династийности: Октавиан получал власть не только и не столько по волеизъявлению сената и народа, сколько по усыновлению его Цезарем. Последний рассматривался не как обычный человек, а вскоре после смерти был официально обожествлен. Недаром освящение его храма стало одним из первых дел победителя после возвращения в Рим. И подчеркивание этого (сын божественного, т. е. Цезаря) поднимало приемного сына Цезаря на надчеловеческий уровень.

Еще больше это ощущалось в новом когномене — Август. Как и auctoritas, это имя происходит от глагола augeo — приумножать, увеличивать, расширять, покровительствовать и имело значение «возвышенный», «священный», «величественный», но также и «правильный». Недаром в грекоязычной части империи его переводили словом ???????? — священный, чтимый. Тем самым носитель этого имени возвышался над обычным человеческим миром и в какой-то степени приближался к миру богов, совершая, как и те, правильные и в то же время сакральные деяния. Когда-то писали, что Ромул основал Рим augusto ritu — по правильному, священному обряду. Римляне воспринимали слово augustus как связанное с augur (так назывался один из самых уважаемых жрецов), а первым авгуром считался тот же Ромул. Так что, отказываясь от имени Ромул, новый правитель Рима все же принимал в своем имени намек на первого основателя Города и, следовательно, связывался с ним как новый основатель. Римляне не могли не воспринимать слово «август» в связке с однокоренным словом «авторитет», в том числе с «авторитет отца», т. е. с отцовской властью. Август — всеобщий отец. Из всего набора имен Август становится самым распространенным. Именно Августом стали называть главу государства римляне, и под этим именем он, как уже было сказано, вошел в историю.

Имена Цезарь, Август, а несколько позже и Император стали входить в набор имен почти всех преемников Августа, превратившись из обычных имен в титулы правителя. В первое время римляне особое внимание обращали на цезаревский и августовский элементы, но в историческом плане самым плодотворным оказался первый, ибо именно он воплощал идею верховной власти. Теперь не только фактически, но и формально можно говорить о Римской империи как о государстве, находившемся под властью императора.

К сфере auctoritas относится и положение Августа как принцепса. Это слово в значении руководителя государства впервые употребил Цицерон, но оно, как говорилось выше, существовало издавна, означая «первенствующий», и с давних пор в Риме правили различные принцепсы. Это были выдающиеся люди, «первые мужи» государства, отличавшиеся своими деловыми и особенно моральными качествами, на деле доказавшие свое право быть высшими авторитетами, как, например, Сципион Африканский, спасший Рим от Ганнибала. Существовал и официальный титул — принцепс сената. Его обычно имел уже достаточно старый сенатор, прошедший всю лестницу магистратур вплоть до цензуры (как правило, самый старый из цензориев, т. е. бывших цензоров), имевший право во время заседаний сената высказывать свое мнение. Теперь принцепсом стал сравнительно молодой человек, еще не достигший 36 лет, который и получил право первым высказать свое мнение и подать свой голос при обсуждении и голосовании, так что все остальные сенаторы уже знали его намерения. Будучи принцепсом сената, Август, даже не занимая поста консула, мог созывать сенат, председательствовать на сенатских заседаниях, его предложения там обсуждались первыми. Происходит фактическое изменение содержания понятия «принцепс»: из первоприсутствующего в сенате он превращается в первого сенатора. Но одним этим содержание понятия «принцепс» не ограничилось. Важно еще и то, что Август был не только принцепсом сената, т. е. первым сенатором, но и принцепсом всех (princeps universorum) или просто принцепсом. А в этом понятии содержится и представление о первенстве Августа не только в сенате, но и в политической жизни Рима вообще. «Принцепс» без дополнительного определения (а всякое определение уточняет, а тем самым и ограничивает понятие) стал руководителем не только сената, но и государства в целом. В таком смысле понятие «принцепс» появилось уже в конце республиканского времени, когда возникла идея о необходимости иметь человека, который своим авторитетом вывел бы государство из состояния хаоса. Сами римляне все это так и воспринимали. Греки переводили его как ?????? — проводник, вождь, руководитель, глава. И это лучше выражало суть власти Августа, чем стыдливое латинское «первенствующий». А затем греки, не смущаясь, вообще передавали слово princeps привычным ???????? — царь. Титул принцепса стал главным. Власть Августа и режим, им установленный, получил уже у современников название «принципат». Несколько позже было установлено, что все распоряжения принцепса сразу же получали силу закона. Это ставило его на один уровень с сенатом и комициями и практически позволяло при необходимости обходиться без них.

К сфере auctoritas относится и положение Августа как верховного понтифика. В период республики это была очень почетная должность, но на деле дававшая ее носителю немного реальных преимуществ. Характерно, что Лепид, оставаясь до самой смерти верховным понтификом, не играл и не мог играть никакой роли в жизни государства. И Август мог совершенно спокойно оставить за ним этот пост, не думая, что тот хоть как-то сможет его использовать в своих целях. Но, став сам верховным понтификом, он фактически изменил содержание этой жреческой должности. В этом качестве он отныне возглавлял всю культовую систему государства и стал главным защитником римского народа перед богами.