Полководцы кавказских войн

Л&-

адъютанта капитана Ермолова, сына бывшего кавказского полководца и наместника А.П. Ермолова.

Наместник устроил шахскому сановнику «блистательную встречу». От города Александрополя сартипа Касим-хана сопровождал Почетный кавалерийский эскорт из драгун. Он оказался не лишним, поскольку мелкие разбойные партии куртинцев и башибузуков «шалили» на больших и малых дорогах. Об этом шахский посланец знал не хуже русских.

У границы осадного лагеря под Карской крепостью знатных гостей встречали и приветствовали конные сотни воинов-мусуль-ман — азербайджанцев и курдов, входивших в состав кавказских войск. Это произвело на персов немалое впечатление, поскольку немалую часть населения Ирана составляли эти два народа. В самом лагере пехотный батальон, выстроившийся вдоль дороги, под барабанный бой отдал воинские почести прибывшим гостям.

Дипломатические переговоры под стенами осажденной султанской крепости прошли успешно. Муравьев, свободно владевший азербайджанским языком, вел переговоры без переводчика. Касим-хан по поручению и от имени шаха вручил русскому генералу от инфантерии высшую награду Персии: осыпанную алмазами орденскую ленту и фирман о награждении. Иранский владыка, царь царей, подарил кавказскому наместнику еще две дорогие шали.

Подарки, по традиции, делал не только шах, но и его приближенные. Садр-азам (первый министр тегеранского двора) и принц Фейруз-мирза, правитель Южного Азербайджана, подарили по превосходной лошади. Азербайджанский каймакам Садых-хан преподнес генерал-адъютанту мозаичную мебель, которая удивительно смотрелась среди походной обстановки рубленного из дерева домика главнокомандующего.

Кавказский наместник, как лицо немалое в Российском государстве, отдарился золотой табакеркой и драгоценным перстнем. И естественно, пышным приемом, учитывая, что «взгляд» сартипа Касим-хана на войну под стенами Карса может серьезно повлиять на колеблющуюся позицию шахского двора.

Для шахского посланца и его свиты, состоявшей в своем большинстве из профессиональных разведчиков, устроили смотр кавказских войск. Он состоялся на равнине вдоль берега Карс-чая. Муравьеву важно было показать действительную мощь русской армии по одной простой, но немаловажной причине — весть о

S&-.

неудачном штурме Карса дошла до Тегерана, как сообщали оттуда из российского посольства, в искаженном виде. И этим незамедлительно воспользовались сторонники Англии и Франции, которые находились на «содержании» посольств этих двух европейских держав, воюющих с Россией.

Посетив русский лагерь под Карсом, Касим-хан «вместо уныния, вместо войск, расстроенных неудачею, находит стройную армию, везде и во всем встречает он довольство». И что самое главное — высокий моральный дух солдат, их подтянутость и веселый взгляд. У сартипа-разведчика в ранге шахского дипломата во время визита сложилось реальное представление о положении дел в войне русских против Оттоманской Порты.

Это представление еще больше закрепилось после того, как Муравьев любезно предоставил персидскому посланцу возможность увидеть большое количество пленных турок и побеседовать с ними. Рассказы беглецов из крепости лишь только укрепили шахского разведчика в том, что Персии вступать в войну против России противопоказано.

От всего увиденного и услышанного у сартипа Касим-хана сложилось весьма невыгодное для Турции впечатление. Такое донесение и ушло из Тифлиса к шахскому двору. Русско-иранская граница осталась в прежнем спокойствии...

ПАДЕНИЕ КАРСКОЙ ТВЕРДЫНИ

Осадная война день за днем шла своим чередом. Муравьев приказал еще больше ужесточить контроль за всеми дорогами и тропами, ведущими в неприятельскую крепость. Выходы из нее по ночам фуражиров совсем прекратились. Те немногие лошади, которые имелись у старшего гарнизонного начальства, теперь совсем остались без подножного корма. Сторожевыми заставами перехватывалось немало вражеских лазутчиков.

Мушир Вассиф-паша по совету британского бригадира Вильямса старался «соблюдать» законы войны. Стороны произвели обмен пленными. В турецком гарнизоне, отдавая русских раненых солдат, захваченных во время штурма, откровенно избавлялись от лишних ртов. Причем делалось это с видимым удовольствием. Своих же рядовых и офицеров, плененных русскими конными дозорами, в Карсе принимали с большой неохотой.

Тем временем в горах наступали осенние холода. В стане осажденных, помимо нехватки продовольствия, стал сказываться недостаток теплой одежды. Уже давно в султанском гарнизоне бедствовали с топливом, и в городе были вырублены все сады, деревья и кустарники. Дров едва хватало только на приготовление немудреной пищи.

Горожане, испытывавшие на себе все невзгоды наглухо блокированного многолюдного Карса, волновались. Мушир с опаской следил за поведением местных жителей, немалую часть которых составляли армяне-христиане. В их симпатиях к русским Вассиф-паше сомневаться не приходилось.

Беглецов из Карской крепости становилось все больше. Теперь ими являлись в своем большинстве голодающие люди в военной форме. Особенно участились побеги из редифа — султанского ополчения. Призванные под знамена своего правителя, ополченцы или сразу «шли» в плен, или старались горами пробраться в Анатолию, сирийские города (арабистанцы составляли немалую часть гарнизонной пехоты). Теперь карский гарнизон стал терять дезертирами и умершими от болезней по 150 человек в сутки и более.

Мушир Вассиф-паша, боясь кары Стамбула, продолжал упорствовать. Командующий Анатолийской армией приказал сократить суточную норму солдатам до небольшого хлебца весом чуть более полфунта и горсточки риса, из чего варился суп шурба. Верховых лошадей давно перебили и съели. Только генералы-паши, английские советники и командиры полков сохранили коней.

В сложившейся обстановке главнокомандующий кавказскими войсками мог уже безо всякого риска предпринять новый штурм. Но Муравьев прекрасно знал по данным разведки и опросам пленников, что дни султанской крепости сочтены и что она сама сдастся без боя, без пролития крови русских солдат. Николай Николаевич теперь не скрывал от окружающих скорого ожидания парламентеров от Вассиф-паши

Кавказские же войска, стоявшие после неудачного приступа в полном бездействии, просто рвались в бой. Им хотелось «отплатить» врагу за Севастополь...

12 ноября передовые казачьи пикеты заметили, как из главных крепостных ворот выехало верхом пять человек парламентеров. Из осадного лагеря незамедлительно высылается офицер встретить долгожданных гостей и сопроводить их к главнокомандующему.

Генерал от инфантерии Муравьев при «полном параде» принял посланцев мушира в своем лагерном домике. Старший из парламентеров, адъютант британского бригадира Вильямса майор Тиз-дель, передал личное письмо русскому полководцу от своего шефа. Тот просил о личной встрече. Николай Николаевич дал согласие. Накормленные за обильным столом парламентеры вернулись в крепость.

^Si-

Весть о прибытии назавтра к наместнику для переговоров английского военного советника коменданта вражеской крепости молнией облетела осадный лагерь:

— Карс сдается! Вот вам и возвратный должок за наш Севастополь!..

На следующий день два офицера с десятью казаками самого молодцеватого вида встретили советника от британской короны при главнокомандующем Анатолийской армией. Бригадир Фенвик Вильямс выехал из крепости на белой лошади, в полной форме, стараясь быть во всем невозмутимым. Его сопроводили к кавказскому наместнику.