Полководцы кавказских войн

Познал прапорщик Николай Муравьев и гнев, и стыд за оставление древней русской столицы. Он вместе с войсками прошел по московским улицам, не смея поднять глаз, чтобы не встретиться с укоряющими взглядами горожан. Те молчаливо взирали на уходящие в сторону Рязани колонны кутузовской армии.

Генерал-фельдмаршал М.И. Голенищев-Кутузов, перед которым офицер-квартирмейстер засвидетельствовал личное мужество и блестящие способности порученца, все чаще стал поручать Муравьеву серьезные, не по его чину, дела. В Тарутинском сражении 6 октября он прикомандировывает его к авангардным армейским войскам.

Николаю Муравьеву, как обер-квартирмейстеру авангарда, приходилось принимать участие в рекогносцировках, которые не раз заканчивались скоротечными схватками с неприятельскими сторожевыми разъездами. Не раз приходилось ему обнажать свою офицерскую шпагу и при встречах с отрядами голодных, озлобленных французских фуражиров и мародеров.

В дневниковых «Записках» о тех днях контрнаступления русской армии сохранилось немало интересных записей. Среди прочего Николай Николаевич описал и такой случай на войне:

«Во время Тарутинского боя встретил я одного драгуна, который гнал перед собою русского, сильно порубленного. Русский кричал, просил пощады, но драгун не переставал толкать его лошадью и подгонять палашом. Я спросил, в чем дело. Пленный этот, как оказалось, был родным братом драгуна, ходил по воле в Москве и вступил в услужение к французскому офицеру, за что и не щадил его родной брат, который после строгого обхождения с ним отдал его в число военнопленных, собираемых в главную квартиру. Подобие римских нравов!»

Великая армия Наполеона Бонапарта, таявшая с каждым днем, продолжала отступать. Путь ее в скором времени преградила река Березина. Здесь, на ее стылых от порывов морозного ветра берегах, прапорщику Николаю Муравьеву довелось совершить настоящий воинский подвиг. Хотя ему и не пришлось при этом стоять под французскими ядрами и картечью, слушать над головой свист разящих пуль.

Дело обстояло так. В городе Борисове старый мост через Березину был сожжен. Требовалось всего за одну ночь выстроить новый, чтобы с рассветом русские войска могли начать переправу через реку, в студеных водах которой нашли свою погибель лшо-гие тысячи наполеоновских солдат и офицеров.

Задача, как понимали ее все, оказалась не из легких. Прапор-щику-квартирмейстеру Муравьеву под начальство дали конно-саперную роту капитана Геча, в которой осталось всего с полсотни изнуренных солдат-пионеров. Да еще в помощь назначили пехотную роту, в которой налицо оказалось лишь 15 человек рядовых.

Ночь выдалась темная и ветреная. Мороз крепчал с каждым часом, обжигая лицо и делая малопослушными руки. На широкой реке лед только-только становился. Но он еще не мог выдержать тяжести вооруженного человека, не говоря уже о коннике. Муравьев с Течем приняли следующее решение: устроить из связанных веревками бревен настил на льду там, где на речной глади возвышалось несколько островков. Такая задумка оказалась удачной.

Прапорщик работал наравне с нижними чинами. Таскал бревна к берегу Березины, связывал их веревками, спускал на трескавшийся лед. Николай Муравьев ободрял словами благодарности

Свою небольшую воинскую команду, изнуренную не столько ночной работой на морозе, сколько предыдущими боями и преследованием отступавших французов. И за два часа до рассвета мост через водную преграду был готов...

Заграничные походы русской армии прапорщик Муравьев начал дивизионным квартирмейстером у генерала Чаликова, командира гвардейской легкой кавалерийской дивизии. В сражении под Бауценом молодому офицеру довелось отличиться. Взяв с собой трех улан, он ускакал на разведку в лесистые горы, где ему пришлось неожиданно для себя вступить в стычку с французскими стрелками. Взятый при этом в плен пехотинец-савояр сообщил в дивизионном штабе много ценных сведений.

Затем последовало участие в славном для русского оружия сражении у чешского селения Кульм. В ходе его Николай Муравьев оказался при генерале А.П. Ермолове, командовавшем гвардейской пехотной дивизией. В той битве оказался совершенно разгромленным корпус наполеоновской армии генерала Вандама. За проявленное личное мужество офицер-квартирмейстер получает орден Святого Владимира 4-й степени и производится в подпоручики.

Затем следует участие в «Битве народов» под саксонским городом Лейпцигом, в котором с обеих сторон сразилось полмиллиона человек. Здесь ратная слава вновь «высветила» Николая Муравьева. Он производится в поручики, получает в награду за «выказанную примерную доблесть» ордена Святой Анны 3-й и 2-й степени, а заодно и австрийский орден Леопольда.

Наступил 1814 год. Русская армия в составе союзных войск вступает на территорию самой наполеоновской Франции. Поручик-квартирмейстер в составе гвардейской кавалерии принимает участие в последних сражениях того года — под Фер-Шампенуа-зом и Парижем. Победный марш через пол-Европы закончился на Елисейских Полях неприятельской столицы. Затем последовало возвращение в Россию...

После окончания антинаполеоновских войн Николай Муравьев переводится в Генеральный штаб. Следует получение очередного воинского звания — штабс-капитана. Он много читает, продолжая изучать военные науки. Тем более, что перед его глазами стояли военачальники, достойные подражания, — Голенищев-Кутузов, Ермолов, Толь, Милорадович, Коновницын... Войны с Наполеоном Бонапартом дали прекрасную школу многим, кому в дальнейшем пришлось участвовать в войнах на Кавказе.

В ПЕРСИИ И ХИВЕ.

ЕРМОЛОВСКАЯ КАВКАЗСКАЯ ШКОЛА

В Санкт-Петербурге молодой генштабист оказался в кругу тех, кому в скором времени довелось с оружием в руках выйти на Сенатскую площадь. Вне всяких сомнений, гвардейский штабс-капитан в тот день находился бы в их рядах. Но случай все изменил. Николай Муравьев оставляет столицу с тем, чтобы затем долгие годы своей жизни провести на Кавказе, который и стал в конечном счете его судьбой, открыв и закрепив в нем талант сперва заметного военачальника, а затем и полководца.

Случилось это так. Генерал А.П. Ермолов не захотел, отправляясь в Тифлис, расставаться с приглянувшимся ему молодым офицером с многообещающими перспективами по службе. Новый кавказский главнокомандующий и главноуправляющий берет гвардейского офицера с собой. Разумеется, с его полного согласия. У того в тот год было меньше всего желания оставаться в столице по вполне понятной причине — неудачного сватовства к дочери известного сановника адмирала Мордвинова, который не захотел брать в зятья скромного офицера. Так в 1816 году тот получает назначение состоять при ермоловском посольстве в Персию.

Поскольку отправка посольства по разным причинам задерживалась, то штабс-капитан по собственной инициативе произвел первую инструментальную (картографическую) съемку местности от крепости Моздок до столицы наместничества города Тифлиса.
– Так на карту легла Военно-Грузинская дорога. За это офицер-квартирмейстер получает благодарность главнокомандующего.

В Тифлисе Алексей Петрович Ермолов среди прочего дает гвардейскому офицеру и такое задание, как изучение восточных языков. Их знание во многом помогут Муравьеву в долгой жизни на Кавказе, как в мирной жизни, так и в условиях войны.