Полководцы кавказских войн

I В палатке гостеприимного Раевского поэт читал близким ему людям «Бориса Годунова» и «Евгения Онегина». Среди присутство-| вавших находился и генерал Муравьев, известный в офицерской | среде стремлением жить с подчиненными одной дружной «фронтовой» семьей. Однако к тому времени Николай Николаевич уже славился и колоссальным педантизмом, основы которого заложила в нем штабная работа.

Однажды Пушкин читал сцену, в которой самозванец Григорий Отрепьев в любовном порыве признается Марине Мнишек, что он не царевич Дмитрий. Генерал-майор Муравьев, внимательно слушавший поэта, не выдержал и остановил его:

— Позвольте, Александр Сергеевич, как же такая неосторожность со стороны самозванца? Ну а если она.его выдаст?

Немало удивленный таким вопросом Пушкин, впадавший во время декламации в поэтическое забытье, ответил с заметной досадой:

— Подождите, увидите, что не выдаст...

После такой «выходки» дотошного слушателя в генеральском мундире горделивый поэт объявил друзьям: при нем он больше им ничего читать не будет. Те быстро нашли выход из конфликтного

положения. На следующий вечер они выставили в лагере из рядовых драгун сигналыциков-махалыциков, чтобы знать, если Муравьев направится к палатке Раевского.

Получив своевременно условный сигнал, любители пушкинской поэзии разбежались из палатки вместе с ее хозяином и столичным гостем. Они собрались в нее только после того, как немало удивленный Николай Николаевич, намеревавшийся послушать в авторском исполнении «Евгения Онегина», удалился восвояси...

Боевые действия в Азиатской Турции шли своим чередом. Победно завершается большое сражение у селения Менджергонд, где генерал-майор Муравьев руководил действиями русской артиллерии. А в годовщину Полтавской баталии знамя Российской империи взметнулось над цитаделью Эрзерума.

Затем следует осада крепости Бейбурт. При ее взятии Муравьев командует Херсонским пехотным полком и стрелками-егеря-ми. Наградой Николаю Николаевичу за Бейбурт стало почетное Золотое оружие.

Однако личные боевые заслуги и часто «выказанная» доблесть все же сослужили ему плохую службу. Виной тому стал главнокомандующий граф Паскевич-Эриванский, который, хотя и боролся со своей человеческой «слабостью», иногда весьма болезненно относился к чужой славе на войне, в том числе и к славе подчиненного ему генерала. Царский наместник на людях стал «затирать» Муравьева, все меньше и меньше давая ему самостоятельности в решениях. Тот же, человек по-армейски прямой и резкий, с трудом переносил такое отношение к себе со стороны главнокомандующего. Отношения между ними к концу войны испортились совсем.

Более того, вскоре излишне самолюбивый Иван Федорович в секретном донесении Императору Николаю I, благоволившему к нему, попросил убрать из кавказских войск трех генералов — Сакена, Раевского и Муравьева. Все они относились к числу боевых военачальников и были прославленными в русской армии личностями. Паскевич-Эриванский в письме указывал и причину такой просьбы, назвав генералов людьми, склонными к вольнодумству.

Однако содержание письма наместника в Санкт-Петербург не стало секретом для Муравьева. Он обращается в Главный штаб и лично к генерал-фельдмаршалу графу И.И. Дибичу-Забалканско-му о переводе его в армейские войска подальше от Паскевича.

Письмо это имело для Николая Николаевича самые неблагоприятные последствия.

Ответ из Санкт-Петербурга пришел совсем не такой, какой ожидался Муравьевым. С одной стороны, Император «встал горой» за своего любимца — кавказского наместника, с другой — весной 1830 года из Главного штаба пришло решение, согласно которому генерал-майор Н.Н. Муравьев увольнялся в отставку из войск Отдельного корпуса по личному желанию.

Летом того же года семья Муравьевых покидает город Тифлис. Ставший отставным опальный генерал уезжает к отцу в его небольшое поместье, в деревню Осташево.

К этому повороту судьбы прибавилось еще и семейное несчастье. В том же 1830 году умирает при родах жена Николая Николаевича и на его руках остается маленькая дочь.

Впоследствии он вступит во второй брак — с графиней Наталией Григорьевной Чернышовой (кстати, сестрой декабриста), которая родит ему еще трех дочерей.

КОМАНДИР ЛИТОВСКОГО КОРПУСА. ПОЛЬША

...Однако в столице, в Главном штабе, о боевом и способном военачальнике не забыли. Настойчивый генерал-фельдмаршал граф И.И. Дибич-Забалканский, императорский фаворит, добился у Императора прощения для Николая Николаевича. Причина для того оказалась веская. Начались военные действия в Царстве Польском и там требовались опытные, решительные командиры. Сам Дибич отправлялся туда в должности главнокомандующего русской действующей армией.

Муравьев без раздумий принял предложение взять на себя командование гренадерской бригадой Отдельного Литовского корпуса. Это возвращало его в армейскую среду, без которой он уже давно не мыслил своей жизни. Он вновь находил поприще, на котором мог блистать своими способностями и дарованиями. И в конечном итоге верой и правдой служить российскому Отечеству.

Трудно сказать, как же Николай Николаевич относился к польскому восстанию 1831 года, к «мятежу» в Варшаве и в рядах национальной армии Польши, которая в то время являлась частью сухопутных войск Российской империи. У исследователей вызывает немалое удивление, что в своем дневнике вернув-

шийся в армейский строй генерал не обмолвился об этом ни одной строкой. Можно только предполагать, что Муравьев просто опасался откровенничать на эту тему.

Под знаменами генерал-фельдмаршала Дибича-Забалканского Николаю Николаевичу воевать долго не пришлось. Весной полководец заболевает и в считанные дни уходит из жизни. На его место Император Николай I назначает графа Паскевича-Эриван-ского, в срочном порядке отозванного с Кавказа.

Гренадерская бригада Отдельного Литовского корпуса принимала участие во многих делах Польской кампании. Особенно она отличилась при штурме Праги — варшавского предместья на правом берегу реки Вислы. Приступ ее отличался редким ожесточением и большим кровопролитием. Возможно, что благодаря «стараниям» нового главнокомандующего русской армией генерал-майора Н.Н. Муравьева за все время боевых действий в Царстве Польском старательно обходили в любых наградах, хотя Император Николай I был на них в тот год весьма щедр.

Все же за несомненные отличия на поле брани командира Гренадерской бригады производят в чин генерал-лейтенанта. В его служебном формуляре годом очередного повышения в воинском звании значится 1831-й. Однако сам Муравьев в книге «Русские на Босфоре» утверждает, что это производство состоялось летом 1833 года. Может быть, представление «ходило» по канцеляриям целых два года?

После окончания войны в Царстве Польском следует назначение начальником 24-й пехотной дивизии. Однако командовать ею Н.Н. Муравьеву пришлось совсем недолго...

ЭКСПЕДИЦИЯ НА БЕРЕГА БОСФОРА

Уже вскоре после победного окончания русско-турецкой войны 1828—1829 годов Император Николай I, видя все возрастающую враждебность Англии по отношению к России, изменил отношение к побежденной Оттоманской Порте. На глазах изумленной Европы Российская империя вдруг превратилась в защитника территориальной целостности соседней империи турок-османов. Правда, на самое короткое время.

Причина такого исторического поведения российского самодержца оказалась таковой. Египетский паша Мехмед-Али, недав-