Полное собрание сочинений в 10 томах. Том 4. Стихотворения. Поэмы (1918–1921)

Черновые наброски стихотворений последних лет

64. Леопарди

Набросок

О праздниках, о звоне струн, о нарде, О неумолчной радости земли Ты ничего не ведал, Леопарди! И дни твои к концу тебя влекли. Как бы под траурными парусами Плывущие к Аиду корабли. Ты женщину с холодными глазами, Влюбленную лишь в самое себя, И родину любил под небесами. Мечтал о них, как в смертный час, скорбя. Их смешивал в мечтах... но не любили Ни родина, ни женщина тебя.

65

«Вы задумчивы, маркиза? Вы больны? — Ах, мой друг, одни капризы От луны. Я люблю вас с новой страстью Вновь и вновь. — Я давно не верю в счастье И любовь. Но вокруг нас бродят пары, Влюблены. — Это чары, только чары От луны. Я хочу иль их развеять Иль пропасть. — Ах, Луи, как сладко верить В вашу власть! Но какой искать награды Я бы мог? — Боже! Всё, чего вам надо, Мой цветок? Если так, то всё готово, Я нашел. Но должны сдержать вы слово. — Хорошо!» И помчали духи мрака В вышину: Сирано де Бержераком На луну. И рука его простерла Звонкий бич, Чтоб схватить луну за горло И избить.

66

Руки помнят о тебе и губы Тоже помнят. Позабыть ли томный шелест юбок В мраке комнат?

67

О, если я весь мир постиг, О, если движу я горами, И тайны все под небесами Познал, измерил и постиг, Но если в то же время я Любви не ведаю святыни — Ничтожность я в моей гордыне Я <...> бытия. И если всё отдам добро Свое я на благое дело И если я предам и тело, Любви же в сердце <...> Долготерпимая любовь...

68

Нет, к Лете не иди, не выжимай Из черных трав убийственные вина, Чела бледнеющего не венчай Пурпурным виноградом Прозерпины.

69

Ровно в полночь пришло приказанье Выступать четвертому эскадрону — Прикрывать отход артиллерии. Это было трудное лето, Когда мы отходили с Карпатов, А за нами шаг за шагом Шла Макензенова фаланга.

70

Колокольные звоны, И зеленые клены, И летучие мыши, И Шекспир, и Овидий — Для того, кто их слышит, Для того, кто их видит. Оттого всё на свете И грустит о поэте.

71

В дни нашей юности, исполненной страстей, Нас может чаровать изменчивый хорей: То схож с танцовщицей, а то с плакучей ивой, Сплетен из ужаса и нежности счастливой. Нам может нравится железный анапест, В котором слышится разбойничий наезд, Ночной галоп коня, стремящегося лугом, И море, взвившееся над <нрзб.> стругом.

72

Трагикомедией — названьем «человек» — Выл девятнадцатый смешной и страшный век. Век, страшный потому, что в полном цвете силы Смотрел он на небо, как смотрят в глубь могилы, И потому смешной, что думал он найти В недостижимое доступные пути; Век героических надежд и совершений...

73

А я уже стою в саду иной земли. Среди кровавых роз и влажных лилий, И повествует мне гекзаметром Виргилий О высшей радости земли.

74

Я часто думаю о старости своей, О мудрости и о покое.

75

На безумном аэроплане В звездных дебрях, на трудных кручах И в серебряном урагане Станешь новой звездой падучей.

76

Я рад, что он уходит, чад угарный, Мне двадцать лет тому назад сознанье Застлавший, как туман кровавый очи Схватившемуся в ярости за нож; Что тело женщины меня не дразнит, Что слово женщины меня не ранит, Что я в ветвях не вижу рук воздетых, Не слышу вздохов в шорохе травы. Высокий дом Господь себе построил На рубеже своих святых владений С владеньями владыки Люцифера...

77

В каких жестоких <поднебесных?> звездах Отстаивался пар полей Веет влажный вольный воздух Ингерманландии моей. Все реки в вереске, озера, Стада зеркальных черепах <нрзб. 2 стиха>

78

Очарованием не назови Слепую музыку моей любви. С тенями вечера плывут слова...

79

Я не знаю этой жизни — ах, она сложней Утром синих, на закате голубых теней.

Коллективные стихотворения

80

Наш хозяин щурится, как крыса. Поздно. Скучно. Каждый зол и пьян. Сыплет пепел рыжая Алиса В до краев наполненный стакан. И над сбродом этих рюмок бедных, Над ломтями чайной колбасы, Вдруг, двенадцать раз, двенадцать медных Прогудели, зашипев, часы. Отодвинув от себя тарелку, Голосом гортанным молвил грек, Он взглянул на часовую стрелку, — «За столом тринадцать человек». Англичанин поднялся и стоя, Как застигнутый внезапно зверь, Озирался, но рванулись трое И спиной загородили дверь.

81

Суда стоят, во льдах зажаты, И льды подобны серебру. Обледенелые канаты Поскрипывают на ветру. И тихи белые медведи, Из-за бугшприта сторожа Над полыньей, краснее меди, Неосторожного моржа. А ты, кем лоцман несчастливый, Был послан на акулий пир, Ты в Бергене, за кружкой пива, Ждешь барышей, мой командир.

82. Похвала ямбу

Тебе, четырехстопный ямб Ритмически многообразный, Наш вынужденный дифирамб Блеснет, всех стоп игрой алмазной. Одна строка совсем чиста, А в следующей есть пиррихий; Стих, где галоп, где щелк хлыста, Переливается, вдруг, в тихий. Пусть разрушителен хорей, Вползающий коварным змеем: Он вихрь, смерч ледяной морей, Скалистым скинутый спондеем. Ты, как державный океан, В себя приемлющий все реки, Царишь, спокойный великан, Непокоряемый вовеки.