Полное собрание сочинений в 10 томах. Том 8. Письма
Шрифт:
Стр. 3–4. — Под «печальным» известием разумеется сообщение Брюсова о кончине отца (см. № 6 раздела «Письма к Н. С. Гумилеву» наст. тома). Яков Кузьмич Брюсов скончался 7 января 1908 г. Стр. 5–6. — Присылка РЦ 1908 с «указаниями» «мэтра», по-видимому, не состоялась: в июне 1908 г. Гумилев все еще ждал присылки искомого «тома» (см. № 43 наст. тома). О рецензии Брюсова на РЦ 1908 см. комментарии к стр. 12–15 № 32 и стр. 8–10, 10–11 № 39 наст. тома. Стр. 6–8. — См. стр. 6–9 № 29 наст. тома и комментарий к ним. Стр. 9–13. — Гюстав Моро (Moreau, 1826–1898) — французский живописец-символист. В своих записных книжках Моро охарактеризовал свое стремление к «бесконечному в искусстве»: «Одно для меня берет верх над всем остальным — пылкое влечение и величайшее рвение к абстракции. Выражение человеческих чувств, людских страстей меня, безусловно, живо интересует, но я менее склонен выражать эти движения души и духа, чем делать зримыми, так сказать, те вспышки внутреннего прозрения, которые мы не умеем к чему-либо отнести, но в кажущейся незначительности которых содержится нечто божественное, которые, передаваемые чудесными эффектами чистой пластики, раскрывают горизонты магические, я бы даже сказал — неизреченно-величественные» (цит. по: Lacambre G. Gustave Moreau: Between Epic and Dream. Chicago, 1999. P. 2–3). Значительная коллекция произведений Моро, включающая знаменитую акварель «Видение», входила тогда в постоянную экспозицию Люксембургского музея (Там же. С. 167, 297; об этом парижском музее см. комментарий к стр. 17–22 № 19 наст. тома). Гумилев посещал и «Музей Гюстава Моро», учрежденный по воле художника в его парижском доме (Rue de la Rochefoucauld, 14, близ Монмартра) в начале 1903 г. Можно предполагать, что Гумилев не только «насмотрелся» картин Моро, но и «начитался» о них в романе Г.-К. Гюисманса «Наоборот» (A Rebours (1884); о значении, которое Гумилев придавал этой вещи, см. комментарий к стр. 39–40 № 20 в т. VII наст. изд.). Герой романа Дез Эссент выделял Гюстава Моро «среди всех остальных» художников, ибо его талант приводил Дез Эссента в «особенное, восторженное» состояние. Первая часть пятой главы романа представляет собой замечательный словесный эскиз о двух «Саломеях» Моро (как будто бы приобретенных Дэз Эссентом) и о воздействии их на зрителя (ср. рассуждения Гумилева о желаемых
Второй «источник влияния» на «теоретика»-Гумилева — Стефан Малларме (Mallarme, 1842–1898) упомянут в первом печатном отзыве Гумилева о творчестве Брюсова, появившемся через четыре месяца после этого письма (см. № 6 в т. VII наст. изд. и комментарий к нему). Гумилев указывал на прямую, преемственную связь брюсовского творчества с «мечтой» идеолога французского символизма. В данном контексте уместно привести заметку о Малларме самого Брюсова: «Малларме порвал с традициями «Парнаса» и создал свою теорию искусства. В поэзии он отказался от описания и повествования и сознательно поставил на первое место — символ. Стремясь дать читателю «радость угадывания», Малларме стал почти исключительно пользоваться сравнениями, аналогиями и намеками. В речи он старался отбрасывать все несущественное: второстепенные мысли, второстепенные слова, не считаясь с правилами обычного синтаксиса. Благодаря этому последние произведения Малларме крайне трудны для понимания» (Брюсов В. Я. Полное собрание сочинений и переводов. СПб., 1913–1914. Т. XXI. С. 258; цит. по: ЛН. С. 468). Так же как и Моро, Малларме на протяжении всего творческого пути неоднократно возвращался к теме Саломеи (о значении этого мотива для Гумилева как раз в те месяцы см. комментарий к стр. 131 № 9, к стр. 112–120 № 11 в т. VI наст. изд.): однако, несмотря на настоящее письмо, прямое влияние Малларме на творчество Гумилева еле заметно (об одной возможной реминисцентной перекличке см. комментарий к стр. 1 № 55 в т. II наст. изд.). Страстным поклонником Малларме был друживший с Гумилевым Н. Деникер (см. комментарий к стр. 5 № 5 наст. тома), а Р. Гиль работал над статьей о Малларме для «Весов» как раз в то время, когда Гумилев бывал на его журфиксах (см.: Гиль Р. Стефан Малларме как человек // Весы. 1908. № 4. С. 65–73).
О «парнасцах» и «оккультистах» см., соответственно, №№ 22, 45 и №№ 7, 12 наст. тома и комментарии к ним. Стр. 14–16. — Бумага ingres — декоративная бумага, содержащая хлопчатобумажные волокна, с ребристым тиснением; иногда используется для изящных книжных изданий, но чаще применяется художниками — для рисования, акварели. В выборе Гумилевым такой бумаги (несмотря на очевидную ограниченность средств) можно, пожалуй, усмотреть специфическую черту «декадентского эстетства» (ср., опять-таки, Дез Эссента Гюисманса, который заказывает у типографов-специалистов уникальные издания своих излюбленных книг, которые набираются редкими, старинными шрифтами на разного рода специально изготавливаемой для него роскошной бумаге (верже и т. п.) (Гюсманс Г.-К. «Наоборот». Гл. 12). Стр. 21–22. — Ст-ние «Маскарад» (№ 62 в т. I наст. изд.) было опубликовано в «Весах» (1907. № 7) с посвящением «Баронессе де Орвиц-Занетти», а РЦ 1908 «в общем» посвящались «Анне Андреевне Горенко» (см. также недатированную надпись — «частное посвящение» Гумилева на личном экземпляре Ахматовой: «Моей прелестной царице и невесте как предсвадебный подарок предлагаю эту книгу. Н. Гумилев» («Моей прелестной царице...». Пометы А. А. Ахматовой на книгах Н. С. Гумилева / Публ. И. П. Сиротинской // Встречи с прошлым. Вып. 8. М., 1996. С. 310)). О посвящении «Маскарада» («Царицы Содома») см. запись А. Ахматовой: «Книга «Ром<антические> цветы» 1908 <г.> целиком обращена ко мне. Когда Брюсов спросил, почему там нет «Маскарада», Г<умилев> ответил: «Потому что посвящ<ение> противоречит общему посвящению книги». Об этот ужас, «больной кошмар», разбиваются все надежды» (Записные книжки Анны Ахматовой (1958–1966). Москва; Torino, 1996. С. 360). О баронессе де Орвиц-Занетти см. запись П. Н. Лукницкого: «Когда Н. С. получил в Париже в 6 году от АА письмо, он в ответе своем написал, что он «так обрадовался, что сразу 2 романа бросил...». АА смеется. «А третий?» — с Орвиц-Занетти. Роман, кажется, как раз на это время приходится» (Лукницкий П. Н. Acumiana. Встречи с Анной Ахматовой. Т. 1. 1924–1925 гг. Paris, 1991. С. 182). Судя по дате стихотворения (см. № 16 наст. тома), «роман» был немножко позже, чем предполагала Ахматова. По всей видимости, она была права, считая, что роман был недолговечным; но о баронессе де Орвиц-Занетти нам ничего неизвестно. Стр. 26–29. — Гумилев переиначивает слова из письма Брюсова (№ 6 раздела «Письма к Н. С. Гумилеву» наст. тома): «Может быть, конквистадоры Вашей души еще не завоевали стран и городов, но теперь они вооружены для завоевания». Стр. 36–38. — В № 11 «Весов» за 1907 г. вошла глава IX «Огненного Ангела» («Как мы прожили декабрь и праздник Рождества Христова»). Стр. 40–68. — № 105 в т. I наст. изд. Стр. 69–88. — № 106 в т. I наст. изд., автограф 1.
35
При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.
Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве), Полушин (без стихов), ЛН.
Автограф — РГБ. Ф. 386. К. 84. Ед. хр. 19.
Дат.: 10/23 февраля 1908 г. — по почтовому штемпелю.
Письмо вложено в конверт, адресованный: «Russie. Moscou. Москва. Театральная пл., д. Метрополь. Редакция журнала «Весы». Его Высокородию Валерию Яковлевичу Брюсову». Штемпель почтового отделения Парижа — 23.02.08. Штемпель московской экспедиции городской почты — 13.02.08.
Стр. 3–5. — Первое из приложенных к данному письму ст-ние (стр. 33–53) «Андрогин» — № 107 в т. I наст. изд., автограф (см. комментарий и варианты к № 107 в т. I наст. изд.). О своем «интересе» к «Андрогину» — и желании увидеть его напечатанным в «Весах» — Гумилев снова напишет в №№ 36, 37, 38 наст. тома. Новая копия ст-ния была приложена к № 41 (в архиве эта копия отсутствует). По мнению Р. Д. Тименчика и Р. Л. Щербакова, речь в письме идет не о прямом заимствовании темы стихотворения «Андрогин», а о том, что Брюсов охотно использовал в своих произведениях мифологические сюжеты (ЛН. С. 470). Однако возможно, что Гумилев подразумевал не обще-мифологический сюжет, а гораздо более специфичное «использование» (в своей собственной трактовке) основной для всего творчества Брюсова темы «страсти». Ср. в первую очередь, «программную» теоретическую статью Брюсова в «Весах» («Наше время <...> научилось чтить телесное, прозрев в нем те же глубины, как в духовном. <...> Как же было нашему времени, освятившему самую сущность тела, не освятить то, в чем полнее всего выражается его мощь — страсть! <...> Что для эллинов было только наслажденьем, став для нас тайной, стало и святыней» и т. д.) (Брюсов В. Я. Вехи I. Страсть // Весы. 1904. № 8. С. 21–28). Ср. также прямые метрические (4 Амф. ЖмЖм) и содержательные переклички данного ст-ния Гумилева со ст-нием «Из ада изведенные...», вошедшим в книгу Брюсова «????????» («Венок»): «Тебе, необорный, мы детски послушны: / И ложе, как храм, и любовь — как обет! // <...> Я — жрец темноглазый, с сестрой темнокудрой / И ночью и днем воспеваю псалом». Стр. 5–7. — Вторым ст-нием, приложенным к письму (стр. 54–70), является ст-ние «Поэту» — № 108 в т. I наст. изд. Примечательно, что это «рассуждение для себя» было написано за несколько недель до получения Гумилевым номера «Весов» (1908. № 1) со ст-нием Брюсова «Поэту» («Ты должен быть гордым, как знамя...» — см. следующее письмо, № 36 наст. тома). Как указал Г. М. Фридлендер, ст-ние Гумилева «носит характер подражания стихотворным манифестам Брюсова», однако Гумилев на самом деле разрабатывает в нем свою собственную эстетику (см. комментарий к № 108 в т. I наст. изд.). Стр. 8–9. — Третьим ст-нием (стр. 71–82) является ст-ние «Под рукой уверенной поэта...» — № 109 в т. I наст. изд. По-видимому, Гумилев также «воспользовался» здесь «темой Брюсова»: Н. А. Богомолов усматривает в нем развитие темы баллады Брюсова «Раб» (см. комментарий к № 109 в т. I наст. изд.). Стр. 9–11. — Ст-ние Брюсова «Жизнь» («Безликая, она забыла счет обличий...») было опубликовано в № 4 журнала «Образование» за 1907 г., а затем вошло в сборник «Все напевы» (см. ниже). Стр. 11–16. — Гумилев уже явно применял к себе модель творческого пути, согласно которой изданные книги являются «пройденными этапами» в процессе постоянного развития: см. № 32 наст. тома; ср. также №№ 39, 45, 109 наст. тома. В этом — еще одно значительное сходство с Брюсовым, который писал в предисловии к своему, столь желаемому Гумилевым, следующему сборнику «Все напевы», вышедшему в начале 1909 г.: «...во многом этот сборник завершает мои прежние начинания <...> Эти «пути» пройдены мною до конца, и менее всего склонен я повторять самого себя. Я уверен, что в поэзии, и не только в русской поэзии, есть еще бесконечное число задач, никем не решенных...» Но размышления Гумилева могут восприниматься и как свидетельство его растущей «автономии» от «учителя» — после выхода в свет РЦ 1908. По крайней мере, именно с этого времени в его переписке со старшим поэтом начинается период «подспудного напряжения» (особенно заметного с № 41 наст. тома). Стр. 17–19. — После «Стихов о Прекрасной даме» (М.: «Гриф», 1905; книга вышла в октябре 1904 г.) появились еще два издания стихов А. Блока: «Нечаянная радость. Вторая книга стихов» (М.: «Скорпион», 1907; книга вышла в конце 1906 г.: см. комментарий к № 13 наст. тома) и «Снежная маска» (СПб.: «Оры», 1907 (книга вышла в апреле)). В феврале 1908 г. также вышли в свет «Лирические драмы» Блока (СПб.: «Шиповник»). В этой последней книге был уже объявлен следующий сборник — «Земля в снегу», изданный «Золотым руном» в июле 1908. Первая книга стихов С. М. Городецкого «Ярь» (СПб.: «Кружок молодых», 1907) тоже вышла в декабре 1906 г.; затем последовали: «Перун» (СПб.: «Оры», 1907) и «Дикая воля» (СПб.: «Факелы», 1908 (вышла в декабре 1907)). Брюсов в это время переиздавал свои старые сборники в виде «Собрания стихов» под названием «Пути и перепутья», тт. 1 и 2 (см. №№ 27, 40 наст. тома и комментарии к ним), выпускал книги переводов (Верхарна, Метерлинка) и сборник рассказов («Земная ось»; см. № 11 наст. тома и комментарий к нему). Его «последними» сборниками стихов на момент написания данного письма являлись «Tertia Vigilia. Книга новых стихов 1897–1900» (М.: «Скорпион», 1900), «Urbi et orbi. Стихи 1900–1903 гг.» (М.: «Скорпион», 1903) и «????????. Венок. Стихи 1903–5 гг.» (М.: «Скорпион», 1906). Как отмечено выше, следующий сборник тоже последовал с промежутком в три года: «Все напевы. Стихи 1906–1909 гг. (Пути и перепутья. Т. III)» (М.: «Скорпион», 1909). Стр. 22–26. — О неприятии «весовцами» фигуры Г. Чулкова см. № 18 наст. тома и комментарий к нему. Во второй половине 1907 г. А. Белый чаще и резче всех выступал против Чулкова на страницах «Весов»: «в рецензии на альманах
«Цветник Ор» <Белый> писал: «Грязен и непричесан, как всегда, в стихах г. Чулков» (Весы. 1907. № 6. С. 68); в следующем номере журнала, критикуя альманах «Проталина», Белый утверждал: «...на этом бледном фоне грязной кляксой усаживается Чулков (ну, прямо из юрты!)» (№ 7. С. 74)» (ЛН. С. 470). Впоследствии Белый каялся в таких выпадах: «...«личные» переживания, неправильно перенесенные на арену борьбы, путали, превращая даже справедливые нападки на враждебные нам течения в недопустимые резкости <...>; таковы безобразные мои выходки против Г. И. Чулкова, на которого я проецировал и то, в чем я с ним был не согласен, и то, в чем он не был повинен нисколько; так стал для меня «Чулков» — символом; полемизировал я не с интересным и безукоризненно честным писателем, а с «мифом», возникшим в моем воображении...» (Белый Андрей. Начало века. М., 1990. С. 424–425; говоря о «личных переживаниях», Белый намекает здесь, прежде всего, на отношения между Чулковым и Л. Д. Блок). Что касается С. М. Городецкого, то Брюсов, как и другие рецензенты-модернисты, горячо приветствовал появление его первого сборника «Ярь» (Весы. 1907. № 2), но достаточно резко осуждал второй, отметив, между прочим, «небрежность и грубость» его стиха (Весы. 1907. № 10. С. 52). Подробнее см. комментарий к № 47 наст. тома.36
При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.
Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве), Полушин (без стихов), ЛН.
Автограф — РГБ. Ф. 386. К. 84. Ед. хр. 19.
Дат.: 23 февраля / 7 марта 1908 г. — авторская датировка.
Письмо вложено в конверт, адресованный: «Russie. Москва. Moscou. Театральная пл., д. Метрополь. Редакция «Весы». Его Высокородию Валерию Яковлевичу Брюсову». Штемпель почтового отделения Парижа вырезан вместе с маркой. Штемпель московской экспедиции городской почты — 25.02.08.
Стр. 8–10. — В № 1 «Весов» за 1908 был помещен цикл из девяти ст-ний Брюсова под названием «Обреченный» (1. Поэту; 2. Голос; 3. Ответ; 4. На медленном огне; 5. Заклинание; 6. Осень; 7. Лунный дьявол; 8. Видение; 9. La Belle Dame Sans Merci) (Весы. 1908. № 1. С. 7–16). Гумилев цитирует ст-ние «Поэту» («Ты должен быть гордым, как знамя»), вошедшее потом как первое стихотворение (вне циклов) в сборник «Все напевы» (М., 1909). Стр. 16–17. — Гумилев имеет в виду начальные (и заключительные) строки стихотворения «Лунный дьявол», также вошедшего в сборник «Все напевы» (цикл «Обреченный»):
Лунный дьявол, бледно-матовые,
Наклонил к земле рога.
Взоры, призрачно-агатовые,
Смотрят с неба на снега...
Стр. 19–20. — Ежемесячный петербургский журнал «Образование» (1892–1909), открывший беллетристический отдел в 1902 г., ориентировался первоначально на писателей-реалистов, но с 1907 г. стал привечать и модернистов (см.: Ермаков А. Ф. «Образование» // Русская литература и журналистика начала XX века. 1905–1917. Большевистские и общедемократические издания. М., 1984. С. 111–117). Брюсов несколько раз печатался в нем во второй половине 1907 г. и первой половине 1908 г. Однако ст-ние «Камень» в журнале не было принято (см. № 38 наст. тома), и после возвращения в Россию Гумилев отдал его в новый журнал «Весна», где оно и было опубликовано (1908. № 7). Стр. 24–26. — Об этом замысле подробно см. комментарий к № 6 в т. VI наст. изд. Стр. 27–30. — Алексей Николаевич Толстой (1882–1945) начинал свою литературную карьеру как поэт-«народник» (сборник «Лирика». СПб., 1907, изд. автора; о «народности» его поэзии см. комментарий к стр. 29–30 № 38 наст. тома). Некоторое представление об отмеченной Гумилевым «мистической» настроенности Толстого дает его письмо А. А. Вострому: «Ты натуралист, я — все сильнее укореняюсь в мистике, в тайне слова, как создателя не только символа, но истинного бытия предметов, видимых и простым и астральным видением. Много хотелось рассказать тебе о современной литературе, главное, русской, об искусстве, живописи французской, о скульптуре; все это время мы жили в среде художников и поэтов, в той среде, которая в Петербурге только в зачатке в избранных кружках» (А. Н. Толстой о литературе и искусстве. М., 1984. С. 430–431). А. Н. Толстой приехал в Париж в сопровождении Софьи Исааковны Дымшиц (вскоре ставшей его женой) в январе 1908 г. и пробыл во французской столице до поздней осени. Об их жизни в Париже и круге знакомств среди литераторов и художников — см. воспоминания С. И. Дымшиц-Толстой в кн.: Воспоминания об А. Н. Толстом. Сборник. Изд. 2-е, дополненное. М., 1982. С. 51–56. Судя по настоящему письму, Гумилев познакомился с ним в конце января или в начале февраля 1908 г. (Толстой пишет о встрече с поэтом в парижском кафе: «В этом кафе под каштанами мы познакомились и часто сходились и разговаривали — о стихах, о будущей нашей славе, о путешествиях в тропические страны, об обезьянках, о розысках остатков Атлантиды на островах близ южного полюса, о том, как было бы хорошо достать парусный корабль и плавать на нем под черным флагом» (Николай Гумилев в воспоминаниях современников. С. 39)). Следует отметить, что первые отрицательные впечатления новых знакомцев скоро сгладились: 12 марта 1908 г. Толстой писал К. И. Чуковскому из Парижа: «...я пользуюсь случаем обратить Ваше внимание на нового поэта Гумилева. Пишет он только в «Весах», потому что живет всегда в Париже; очень много работает, и ему важна в начале правильная критика» (цит. по: ЛН. С. 472), а Гумилев через месяц сообщит Брюсову, что «сошелся» с гр. Толстым (см. № 38 наст. тома). Оба поэта посещали салон художницы Е. С. Кругликовой и — хотя бы однажды ночью — зверинец в Ботаническом саду (см. комментарий к № 26 наст. тома). В России они также поддерживали дружеские отношения, вместе участвовали в организации журнала «Остров» и заседаний «Про-Академии» (см. № 63 наст. тома), вместе участвовали в подготовительной работе к изданию «Аполлона», одновременно гостили в Коктебеле у М. А. Волошина весной 1909 г. (см. № 66 наст. тома). Однако в ноябре 1909 г. Толстой выступил секундантом Волошина на дуэли последнего с Гумилевым. Толстой сделал все возможное, чтобы предотвратить кровавый исход (см.: Жизнь Николая Гумилева. С. 58, 237, 238), но этот эпизод прерывает его близкие отношения с Гумилевым, которого он в дальнейшем «мало встречал» (см.: Николай Гумилев в воспоминаниях современников. С. 43).
К Брюсову Толстой впервые обратился, на самом деле, через три дня после данного письма Гумилева, — в письме от 26 февраля / 10 марта 1908 г., в котором он вежливо просил: «Могут ли пойти в «Весах» стихи мои, который я прилагаю к письму». Приложенными были ст-ния «В изумрудные, вечерние поля...» и «В мансарде» (см.: Переписка А. Н. Толстого. В 2 т. М., 1989. Т. I. С. 125–127), вполне подтверждающие определенный «весовцем»-Гумилевым статус Толстого как «петербургского поэта». «Андрей Белый неоднократно выступал против петербургских поэтов; например, в рецензии на альманах «Цветник Ор» он возмущался, что «с соизволения почтенного, но как-то растерявшегося В. Иванова, сверхиндивидуалисты чулкистскими молоточками откалывают камушки от трудносдвигаемых твердынь Ницше, Ибсена, толкут в ступке и этой пылью опрыскивают фланеров Невского проспекта» (Весы. 1907. № 6. С. 66)» (ЛН. С. 473). См. также комментарий к №№ 18, 29 наст. тома. Стр. 30–31. — На самом деле Толстой начал публиковать стихи — «революционные (какие писал тогда Тан-Богораз и даже молодой Бальмонт) и лирические опыты» — еще в 1905 г. (см.: Смола О. П. Лирика А. Н. Толстого // А. Н. Толстой. Материалы и исследования. М., 1985. С. 79–80). По свидетельству К. И. Чуковского, при их знакомстве в 1907 г. Толстой показывал ему тетради со своими стихами, на наиболее ранней из которых была указана дата 1900 г. (Воспоминания об А. Н. Толстом. Сборник. Изд. 2-е, дополненное. М., 1982. С. 19). Стр. 33–37. — Гумилев имеет в виду статью А. Белого «Штемпелеванная калоша», в которой петербургские «мистики» язвительно изображались гуляющими в калошах «над бездной» («В Петербурге привыкли модернисты ходить над бездной. Бездна — необходимое условие комфорта для петербургского литератора. Там ходят влюбляться над бездной, сидят в гостьях над бездной, устраивают свою карьеру над бездной, ставят над бездной самовар...» и т. д.) (Весы. 1907. № 5. С. 49–52). Как впоследствии отметил А. Белый, статья отражала его разрыв с «распустившимся “мистагогом”» Вяч. И. Ивановым, который «бесконечно обиделся на сочетание слов: «штемпелеванная калоша», увидев намек на издательство «Оры»: его марка «Ор» — треугольник; и марка калош — треугольник» (Белый Андрей. Начало века. М., 1990. С. 349–350). Стр. 39–41. — Брюсов не изменил название этого зверя в опубликованном тексте «Радостей земной любви»: комментарий к этим названиям см. комментарий к стр. 93–94 № 4 в т. VI наст. изд. Стр. 43–63. — № 110 в т. I наст. изд.
37
При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.
Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве), Полушин, ЛН.
Автограф — РГБ. Ф. 386. К. 84. Ед. хр. 19.
Дат.: 12/25 марта 1908 г. — по почтовому штемпелю.
Письмо вложено в конверт, адресованный: «Russie. Moscou. Москва. Театральная пл., д. Метрополь. Редакция журнала «Весы». Его Высокородию Валерию Яковлевичу Брюсову». Штемпель почтового отделения Парижа — Paris 25 Danton 25.03.08. Штемпель московской экспедиции городской почты — 15.03.08.
Стр. 3–12. — О традициях и характере выставок Independants (Независимых) и Весеннего салона см. комментарий к № 4 в т. VII наст. изд. Посетив через месяц Весенний салон, Гумилев нашел возможным написать совместный отзыв об обеих выставках (см. № 4 в т. VII наст. изд. и комментарии к нему, а также — №№ 40, 42 наст. тома). Ранее Брюсов уже опубликовал в «Весах» статью Гумилева о парижской выставке нового русского искусства (№ 3 в т. VII наст. изд.) и, по-видимому, снова попросил Гумилева присылать «статьи, заметки» на такие темы (ср. №№ 7, 25, 28 наст. тома). По мнению Р. Дубровкина, появлению данной статьи мог способствовать и Р. Гиль: «Не исключено, что определенную роль в появлении статьи сыграл <...> Гиль, отрицательно настроенный против современной живописи вообще и против постимпрессионизма в частности. «Vous avez un correspondant ici, pour le Salon des Independants?» («Есть ли у вас здесь корреспондент на Салоне независимых?») — интересовался он у Брюсова в письме от 28 марта 1908 года. За две недели до этого (23 февраля / 7 марта) Гумилев был «на приеме» у Гиля, а 12/25 марта каялся перед Брюсовым в нежелании писать о первой выставке <...>. Вторая выставка, отведенная под полотна более традиционных художников, Гумилеву, напротив, понравилась, что также нашло отражение в рецензии» (Неопубликованное письмо Н. Гумилева. Publ., comment. et notes R. Doubrovkine // Revue des Etudes Slaves. LXXI/1. 1999. P. 165). По своим взглядам на современное искусство Гумилев оказался ближе к Гилю, чем к Брюсову (см. комментарий к № 42 наст. тома). Стр. 16–17. — Брюсов поместил три ст-ния Гумилева в июньском номере «Весов» за 1908 г.: «Волшебная скрипка» (№ 89 в т. I наст. изд.), «Одержимый» (№ 111 в т. I наст. изд.), и «Рыцарь с цепью» (№ 113 в т. I наст. изд.) (Весы. 1908. № 6. С. 7–10). Стр. 18–19. — автограф ст-ния «Одержимый» (№ 111 в т. I наст. изд.) в данном письме отсутствует. Можно предполагать, что Брюсов передал его в «Весы» (ср. комментарий к стр. 8–12 № 16 наст. тома об отсутствующем автографе ст-ния «Маскарад»). Стр. 22–23. — Помимо упомянутой в письме № 39 наст. тома статьи А. Белого «Вольноотпущенники», в № 2 «Весов» за 1908 г. вошли XI глава «Огненного Ангела» («Как я жил без Ренаты и как я встретился с доктором Фаустом») и обзорная статья представителя группы «Аббатства» (см. комментарий к стр. 5 № 5 наст. тома) Р. Аркоса «Взгляд на французскую литературу 1907 г.» (Весы. 1908. № 2. С. 19–39, 90–95).