Полтора метра счастья

— Да, кто знает, может, однажды тебе придётся делать вид, что я не твой отец, и ты вообще меня не знаешь. Нужно быть готовыми ко всему в этой жизни. — Домыв посуду, в комнату вернулась Херин, присаживаясь к мужу и дочери рядышком на диван. Дэн кивнул на неё головой Бомми. — Давай порепетируем, скажи-ка маме, что это за дядя, я его не знаю.

— Господи, чему ты её учишь? — вздохнула Херин.

— Конспирации.

— Зачем? — женщина положила ладонь на спинку дочери и погладила её, словно защищая от невидимых, ненужных забот, которые навязывал той Дэниэл.

— На всякий случай.

— Не надо нам всяких случаев, Дэнни, пожалуйста.

— А я что? Не я же их подстраиваю или хочу, Рин, но жизнь — непредсказуемая штука, судьба иногда подбрасывает сюрпризы…

— Милый, у нас дочери. Девочки. Им не нужно знать всего этого. Если бы родился мальчик, мы бы поговорили, но…

— Если бы Бомми была пацаном, — посерьёзнев, прервал её муж, — и говорить было бы не о чем. Он бы стал золотым.

Херин с продолжительной выдержкой посмотрела ему в глаза, не принимающие возражений, не согласные в данном вопросе ни на какие компромиссы, и, удержав в себе позыв к спору, опустила взгляд. Кивнув, она дотянулась до щеки Дэниэла и поцеловала её.

— Я знаю, милый. Возможно, через год-другой, мы могли бы завести ещё одного ребёнка…

— Нет, — оборвал он жену. — Нет, не обсуждается, Рин, этого больше не будет. Хватит. Ты хочешь, чтобы я умер? Я едва пережил твои роды.

— Эгоист! — расширила глаза Херин, хохотнув в негодовании. — А мне, по-твоему, было легко? Он чуть не умер! А я?

— А ты думаешь, почему я чуть не умер? Господи, родная, когда тебе плохо — мне проще сдохнуть, чем это наблюдать. Я слабый, впечатлительный, хилый мужчинка.

— Мущинка, — повторила Бомми, хлопнув отца по плечу.

— Да-да, я о себе. Видишь? Дочь подтверждает.

— Бомми, твой папа — лицедей, провокатор и манипулятор, иди ко мне, пойдём укладываться спать.

— Не хотю, — обвила она ручками шею Дэна, прижавшись крепче.

— Пора спать, милая, день рождения закончился, гости ушли, уже поздно.

— Спать рано, — упрямо насупилась Бомми.

— Нет, цыплёнок, не рано, — поправив жёлтые рукавчики платьица на ней, приподнял её Дэн, передавая в протянутые материнские руки. — Сандра уже спит, гляди. А тебе я сказку на ночь прочитаю.

— Про воинов? — загорелись её глаза.

— Про них самых. — Девочка поддалась, перехваченная Херин. — А сейчас у бати перекур. Ложись и жди.

Адвокатский кабинет, как бы ни старался его хозяин открывать окно, всё равно давно пропах табаком. Но хотя бы не затягивало дымом. Дэниэл уже докуривал сигарету, когда в дверь вошла супруга. Её походка была немного игривой, а на лице отражалась любящая, нежная улыбка.

— Тебя не дождались, извини. Бомми носилась весь день, как угорелая, видимо, выдохлась и, едва коснулась подушки, уснула.

— Ей я это прощаю, — Дэн затушил окурок, оставив его в пепельнице, и коварно посмотрел на Рин. — Если бы посмела уснуть в кровати, не дождавшись меня, ты, я бы смертельно обиделся.

— Хм, кажется, кого-то любят больше, чем меня? — шутя, прищурилась она и прислонилась бедром к подоконнику, встав рядом с мужем.

— Мадам, я готов доказать обратное. Любые ваши капризы… — Прижав её к подоконнику, Дэн наклонился к её уху, тронув его языком. Херин выгнула спину от удовольствия и положила ладони на его плечи.

— Я не капризная женщина, ты же знаешь, — прошептала она, закусывая губу и давя стон. Муж опустился поцелуями по шее, притиснулся низом живота к возлюбленной, и та ощутила его желание. Чувствуя, как распаляется сама, Рин поднырнула рукой ему под ремень и взялась за член. Дэниэл простонал, схватил подол платья жены и потянул его вверх. Она расстегнула пряжку его ремня и помогла их телам освободиться от помех.

Через час они лежали на полу кабинета, уже не в первый раз захваченные здесь страстью. Рин прикрылась платьем и прижалась к боку Дэниэла, но тот стянул с неё ткань и прижал к себе без всего, продолжая гладить её тело и любоваться им. Его взгляд дошёл до шрама от кесарева и он провёл по нему пальцами. Жена уловила ход его мыслей.

— И всё же, всё хорошо закончилось.

— Да, но дразнить судьбу нельзя. Удача переменчива.

— Дэн! — строго сказала Рин, и он посмотрел ей в лицо. Она приподнялась на локте и, другой рукой, стала указывать на его плечи, ногу, руки, спину, живот, повсюду, где были шрамы, а их было несчётное количество, спрятанных под татуировки или ещё нет. — Если уж говорить об опасностях, то тебе бы тоже следовало прекратить играть с удачей, нет?

— Рин, это совсем другое, не сравнивай.

— Это ничуть не другое!

— Абсолютно.

— Ты только говорил, что любые мои капризы…

— Кроме этого. Это исключено.

— А если я сама хочу ещё ребёнка? Почему нет? — без гнева или упорства, как можно более миролюбиво и вкрадчиво поинтересовалась Херин. — Я же не говорю, что прямо сейчас. Пока Сандра маленькая, конечно, нет, забот хватает, но лет через… пять? — Рин пыталась прочитать эмоции по смурному выражению лица мужа и, читая их, корректировала свои предложения: — Шесть? Семь? Восемь?..

— Вот лет через восемь и поговорим.

— Мне будет почти сорок, — почти смирившись, вздохнула Херин.

— Представь, мне тоже.

— У мужчин с этим всё проще. Тебе хоть семьдесят будет… — Дэниэл поцеловал её, заставив замолчать. Когда их губы разомкнулись, она не попыталась заговорить заново.

— Когда мне будет семьдесят, Бомми и Сандре будет лет по сорок. Они будут замужние дамы — очень надеюсь, что они приведут славных ребят мне в зятья, а не ублюдков каких-нибудь — будут сплавлять мне своих детишек на выходные, а те будут стараться ускользнуть куда-нибудь, чтобы не сидеть с брюзжащим дедом-матершинником. Но что самое важное, рядом со мной будет самая прекрасная, по-прежнему молодая и единственная любимая мной женщина, и в принципе, мне будет плевать, что я там ещё смогу в свои семьдесят лет, разве только эта женщина не потребует, чтобы я исполнил супружеский долг. И этот каприз, поверь, я расшибусь, но выполню.

— Я буду семидесятилетней бабушкой, милый. Какой супружеский долг?

— Не списывай нас со счетов раньше времени. А вдруг мы проживём по сто лет? Это что ж, последние лет тридцать, по-твоему, без секса? Да я первые пятнадцать едва дотерпел.

Херин засмеялась.

— Умеешь ты уговаривать и уводить разговоры в сторону.

— В сторону от чего? Мы о другом разве говорили? — изобразил наивное недоумение Дэниэл.

— Будем считать, что нет.

— Вот я так и подумал, — прикрыв веки, победно расплылся юрист и удовлетворённо замолчал.