Полубородый

Швеция, рассказал колонелло, холодная страна на севере, солнце иногда не показывается там от Дня святого Мартина в ноябре до Пепельной среды в самом начале поста. Бывает, что и летом идёт такой снег, что засыпает весь город. В такой стране могут выжить только сильные люди, сказал он, ещё и потому, что там много диких зверей, а шведы защищаются от них голыми руками. И якобы самый сильный из них, по имени Свит, задушил волка ещё в младенчестве, когда тот хотел утащить его из колыбели.

У Аннели всегда знаешь, что её истории не всамделишные, но человек, которого называли колонелло, совсем не из тех, кто рассказывает сказки. Хотя я не представлял, как мог младенец справиться с волком.

И вот, несмотря на всю силу и прилежание, в стране однажды начался голод, рассказывал он, целый год не таял снег, и озимые посевы сгнили в земле. Король страны, а звали его Гисберт, созвал поэтому большое собрание, и там они решили, чтобы часть народа отправилась на поиски новой родины. А кому выпадет такая судьба, решал жребий. Фамилии семей записали на обрывках коры, и младший сын короля доставал из большой бочки такие обрывки. Чья фамилия была там написана, должен был со всем своим родом, с детьми и домашним скарбом покинуть страну. Набралось таких изгнанников несколько тысяч.

Б этом месте колонелло вытянул руку, ничего не говоря, как это делал доктор-юрист, когда хотел, чтобы ему подали молоток или его бочки, и Поли подбежал с кувшином и долил ему в кружку. Когда после этого он снова хотел присесть на скамью, трое гостей ещё шире раздвинули колени, и для Поли вообще не осталось места. Он подпёр плечом стену и пытался сделать вид, будто и сам давно уже хотел размять ноги, но у него получилось неубедительно.

История продолжалась: высланные из страны поджидали друг друга у границы и решили все вместе отправиться в Рим. Они ничего не знали ни про Папу, ни про императора, но слышали, что там всегда светит солнце, и одного этого для них было достаточно, чтобы стремиться к цели: намёрзлись они у себя на родине достаточно. По пути на юг им постоянно приходилось сражаться с народами, по чьим землям они проходили, «но, – сказал колонелло, – я не хочу перечислять эти битвы по отдельности. Мальчишке достаточно знать, что во всех этих битвах шведы побеждали».

– Разумеется, они побеждали, – сказал дядя Алисий. – Если у них младенец душит голыми руками льва.

– Болка, – поправил чёрный с серьгой.

– Это неважно, – сказал Алисий. – Но вот то, что голыми руками…

Он не договорил, потому что колонелло грозно зыркнул на него за то, что его рассказ перебили.

– Они шли и шли, – рассказывал он дальше, – всегда в сторону солнца, и наконец добрались до альпийского Фрекмюнта. Там они не смогли договориться о дальнейшем пути и поэтому разделились на три группы. Одна группа направилась в Нидвальден, вторая через Брюниг в долину Хасли. Но третья группа, с самыми храбрыми воинами, непременно хотела дойти до Рима, и они двинулись к Альпам. Тогда в тех местах ещё не было селений, вообще ничего не было, им приходилось пробираться сквозь непроходимые лесные дебри. Однажды, это было как чудо, они наткнулись на дивную долину, окружённую и хорошо защищённую высокими горами, на которых и летом лежал снег. Это так напоминало им прежнюю родину, что они решили не идти дальше на Рим, а поселиться там навсегда. Только не могли договориться, как им назвать новую страну.

– А у них было два предводителя, братья-близнецы, одинаково рослые и одинаково сильные. И так похожи друг на друга, что даже их лучшие друзья не могли их различить. Один из них был тот самый Свит, которого ещё называли Волкодав, а его брата звали Шейо, по прозвищу Лесоповал, потому что он однажды голыми руками вырвал с корнем дуб. Каждый из них хотел, чтобы новая страна называлась его именем, а поскольку оба были упрямцы и ни один не хотел уступать, общее собрание группы постановило: пусть дело решит поединок.

Борьба длилась целый день, потом ночь и ещё следующий день. Никогда ни прежде, ни потом не бывало поединка между двумя такими мужчинами – равной силы и отваги. Они бы и дальше боролись, потому что ни один не обессилел, но к вечеру второго дня Шейо, сам того не заметив, наступил в змеиное гнездо, и его укусила гадюка. Тут силы его покинули, и он не смог уклониться от очередного удара брата-близнеца. Его могилу ещё долго показывали, но потом воспоминания утратились, и теперь никто больше не знает, где она.

Мужчины не скорбят, когда убьют кого-то в честном бою, поэтому Свит не горевал по своему брату, хотя они были заодно ещё в материнской утробе. Он победил, и только это было важно, и новую родину назвали его именем. С тех пор эта долина зовётся Швиц, а её жители – швицеры. А раз они все происходят от самого сильного шведа, они лучшие воины в мире…

Такую историю рассказал колонелло, и если бы дело кончилось только этой историей, тот вечер был бы ничем не хуже других. Но Поли захотелось поважничать, и он сказал то, чего ему лучше было бы не говорить.

Сорок вторая глава, в которой дело доходит до драки

Не знаю, почему он это сделал. Может, думал, что он уже один из них и может себе такое позволить, или, может, как раз наоборот был сердит, что они не хотят принимать его за своего, вопреки его надеждам, даже места для его задницы на лавке не пожелали ему дать. Или и то, и другое вместе. Полубородый как-то сказал, что зверь может держать в голове только одну мысль за раз – голод, или драку, или любовь, – тогда как у человека в голове постоянно мешанина, но он всё-таки полагает, что у него всегда есть разумное обоснование всему, что он делает. Он рассказывал мне про одного знакомого производителя колбасного фарша, у него на родине, в Корнойбурге, тот однажды застал свою жену с другим мужчиной и убил её топориком для костей, не мужчину, посягнувшего на чужую жену, что ещё можно было бы понять, а женщину. На суде он сказал, что сделал это, потому что сильно любил её. «Любить кого-то и убить его – только человек способен думать то и другое одновременно, – сказал Полубородый, – и он поэтому не сумасшедший, а просто не такой разумный, как животное».

Что бы там ни побудило Поли, но он встал перед солдатами, широко расставив ноги и скрестив на груди руки, как он обычно делает, когда ищет ссоры, и сказал:

– Я такой же швед, как и вы. И воин – лучше любого из вас.

Они не рассвирепели, как можно было ожидать, вообще нет, а посмотрели на него, как люди смотрят на собаку Криенбюля, когда она ходит на задних лапах. Чёрный с серьгой сказал:

– Видать, сосунок перепутал себя с волчарой, – и все трое засмеялись. Только дядя Алисий выглядел испуганным.

Но тут Поли не стерпел, он вообще не переносит, чтобы над ним смеялись, должен всегда быть важным и значительным, с детства так себя держал. Когда у него в те времена выпал первый зуб, он мне сказал, что лишился зуба в борьбе с медведем в лесу. А когда я ему не поверил, Поли рассердился и сказал, что больше со мной не играет. Сейчас он тоже рассердился, не столько из-за их смеха, сколько из-за того, что солдаты тут же про него забыли, так же, как никто не хочет долго смотреть на собаку Криенбюля, не так уж много фокусов она может показать. Они опять заговорили о военных походах, в каких якобы участвовали, и один как раз начал было рассказывать историю, как он один сражался против пятерых миланцев, и тут Поли его невежливо перебил, просто зашипел: «Шшшшш!», и когда все на него удивлённо посмотрели, он сказал:

– Спорим, что я управлюсь с двумя из вас сразу. Или вам слабо со мной сразиться?

Тут, конечно, у них закипело в мозгах. Таких людей можно обвинить в том, что они поедают маленьких детей или мочатся в церкви, это их вообще не заденет, но если назовёшь их трусами, ты им враг на все времена. Лысый принялся тянуть себя за пальцы, один за другим, каждый раз до щелчка в суставе, а который с серьгой сказал:

– Ты хочешь, чтобы тебе прочитали мессу? Скажи спасибо, что мы набожные люди и можем тебе показать, где Бог, а где порог.