Поместье Кларенс

Но когда она проснулась на следующий день, Эдвина уже давно не было.

Глава 25

Солнечные лучи, струившиеся сквозь окна, согревали лицо Элоры, пробуждая ее от сна без сновидений. Она моргнула, прищурившись, прогоняя туман из головы.

Это была не ее кровать. Где она?

Зейн. Хэллоуин. Его слова в машине.

Если мы не остановимся, это закончится кроваво. Для нас обоих.

Решение, которое она приняла прошлой ночью, внезапно вернулось к ней. Она закрыла глаза, уговаривая себя поспать еще хотя бы десять минут. Еще десять минут, чтобы забыть о том, что ей нужно было сделать этим утром.

Но сон пропал, и надвигалось неизбежное. Запах кофе ударил ей в нос, и она повернулась на другой бок. Зейн откинулся на подушки.

Его волосы были растрепаны, но не от секса, а ото сна. Его грудь была обнажена, татуировки выставлены напоказ. В одной руке у него была дымящаяся кружка, а в другой — телефон, и он водил большим пальцем по экрану.

Он взглянул на нее и слегка улыбнулся, но продолжил читать то, что читал. Вероятно, статью в «Уолл-стрит Джорнал». Это было его любимое утреннее развлечение — помимо секса. Поэтому, пока он потягивал кофе, она свернулась калачиком на подушке, с удовольствием наблюдая за происходящим.

В последний раз.

Такие утра, как это, были редкостью. Элора нечасто ночевала у Зейна, точно так же, как он не проводил целые ночи в ее постели в поместье. В основном потому, что Элора не хотела отвечать на вопросы Айви о парне, тайком вылезающем из ее постели, или о том, где она провела ночь.

Оглядываясь назад, она подумала, что должна была спать здесь как можно чаще, просто чтобы получать такие утра, как это.

Поросль волос на его широкой груди так и просилась, чтобы к ней прикоснулись. Кончикам ее пальцев хотелось очертить контур его татуировок. Но она держала руки прижатыми к щеке, вместо этого обводя их взглядом.

Ее любимой был черный орел, который простирался от его плеча до сердца. Крылья птицы были расправлены, когти вытянуты, словно она собиралась схватить свою добычу и поднять ее в воздух.

Это была его самая последняя работа, которую он сделал шесть месяцев назад. Причина, по которой Элора любила этого орла, заключалась не в его символике или расположении. А потому, что она была там в тот день, когда Аксель нарисовал его на коже Зейна. Она сидела рядом с ним в гостиной внизу и наблюдала, как меняется его тело.

За все годы, что они были вместе, это было одно из самых интимных переживаний, которыми они поделились.

Он сказал, что орел олицетворяет его свободу. Он разорвал цепи, привязывавшие его к наследию своей семьи, и проложил свой собственный путь.

Большинство мужчин в положении Зейна хвастались бы своей фамилией, но для него она не была источником гордости. Он был возмущен своим происхождением.

Это то, что у них с Элорой было общего.

Но Зейн любил своих брата и сестру. Она надеялась, что он распространит эту любовь и на Лукаса, когда правда всплывет наружу.

И она надеялась, что, когда Зейн посмотрит в зеркало через десять лет и увидит эту татуировку, возможно, она не будет полностью забыта.

Может быть, когда он будет спать в этой кровати, он вспомнит ее, свернувшуюся калачиком на этой подушке.

Сегодня Элора была полна глупых надежд.

Зейн допил свой кофе и дочитал то, что читал, затем отложил кружку и телефон в сторону. Когда он переключил свое внимание на нее, это было так, словно она стояла под дождем, а у него был единственный зонтик.

— Привет.

— Привет.

— Ты в порядке?

Она кивнула.

— Спасибо, что дал мне поспать.

Он заправил прядь волос ей за ухо, прежде чем провести пальцем по тому, что, как она предположила, было фиолетовым кругом у нее под глазом. Она уже несколько недель прикрывала эти темные круги консилером. Затем он провел пальцем по ее носу, касаясь каждой веснушки.

Она закрыла глаза, запоминая его прикосновение и посылая во вселенную еще одну глупую надежду. Всякий раз, когда Зейн замечал веснушки, она хотела, чтобы он увидел ее лицо.

— Примерно через час я должен уехать на встречу, — сказал он. — Я отвезу тебя домой по дороге.

Один час. Она собиралась потратить его с умом.

Элора приподнялась, простыня упала, открыв ее обнаженную грудь.

Взгляд Зейна опустился к ее розовым соскам, его рука скользнула вниз по ее шее, чтобы перекатать один из них между пальцами.

Она подалась навстречу его прикосновению, поднимаясь все выше, пока ее грудь не зависла над его.

— Чего ты хочешь?

В ответ он прижался губами к ее губам и притянул ее к себе на колени.

Спутанные простыни упали, когда она устроилась у него на бедрах. Его член набух под ней. Его рука скользнула и ущипнула ее сосок, в то время как его язык вторгся в ее рот, не оставляя нетронутым ни один уголок.

Элора была в отчаянии, трогая его плечи, руки, грудь и живот. Настойчивость Зейна соответствовала ее собственной, они оба были полны решимости максимально использовать этот час.

Особой прелюдии не было. Ни один из них в этом не нуждался. Его член пульсировал, когда она прижималась к нему, позволяя ему найти ее щелочку и покрывая его своей влагой. Они целовались, грубо и необузданно, пока клубок в ее центре не сжался туго, требуя большего.

Она протянула руку между ними, обхватила его и прижала к своему входу. Затем она встала на колени и приняла его внутрь, так глубоко, что поняла, что никогда больше не почувствует такой полноты.

— Черт, как же хорошо, — простонал Зейн, его глаза закрылись, а голова откинулась на спинку кровати. Эта точеная челюсть сжалась. Его адамово яблоко дернулось. Он никогда не выглядел таким красивым, как в этот момент, выражение его лица было полно похоти, в то время как тело было напряжено, борясь за самообладание.

Кончики ее пальцев коснулись татуировки орла, обводящей оперенное крыло. Затем она провела пальцем по краям римских цифр, расположенных в верхней части его другого плеча.

XVIII

В восемнадцать он перехитрил своего отца и деда, найдя лазейку для получения доступа к трастовому фонду, чтобы забрать деньги, которые принадлежали ему по праву, и послать их обоих на хуй. Пока Зейн не открыл «Измену», он считал это своим величайшим успехом. Потому что до этого момента он играл в их игру. Он следовал их правилам.