Понять Россию. Опыт логической социологии нации

Боярская Дума как совещательный орган управления существовала еще в Киевской Руси. Тогда она не являлась частью государственного аппарата. С образованием единого централизованного государства Боярская Дума превращается в высший государственный орган страны. В состав Боярской Думы помимо государя входили бывшие удельные князья и их бояре. В ее руках практически сосредоточиваются наиболее важные властные функции. Боярская Дума является законодательным органом государства. Без ее «приговоров» законодательные акты не могли вступать в силу, а потому в политическом отношении она была приговорена к устранению, как институт, противоречащий новым политическим веяниям, идущим от татарского начала.

Правление Ивана IV

Особая роль в формировании самобытной государственности принадлежит первому царю земли русской Ивану IV, который, венчаясь на царство, собственно говоря, и «перехватил» окончательно власть монгольских ханов над русским улусом.

Однако самодержец восточного образца не мог бы стать таковым в земледельческой Руси, если бы он последовательно не разрушал институт частного землевладения. Именно земля, которая обеспечивала воспроизводство самой жизни, могла обеспечить его подданным независимость от царского благоволения. Поэтому частная земельная собственность, освященная старинной вотчинной традицией как институт несовместный с самодержавной властью, должна была либо исчезнуть из практики организации хозяйственной жизни страны либо трансформироваться в служебное владение.

Серьезный удар по частной собственности на землю был нанесен Иваном IV с помощью опричнины. И хотя новейшие исследования показывают, что ставшие опричными земли были заселены в основном либо служилыми людьми, либо другими верными слугами государя (западные земли), либо были черносошными, а не были изъяты у традиционных собственников – это не меняет дела по существу.

Иван Грозный, вводя опричнину, хотел недвусмысленно показать «кто в доме хозяин» и что само бытие русских элит находится в полной зависимости от его личного благоволения. По мере укрепления самодержавного начала земля в Московском государстве все более становилась государевой, собственность на землю бояр и князей все более приобретала черты условно-служебного владения.

Кстати историки отмечают примечательный факт: если при Иване III знатные люди подписывались обыкновенными именами, то при Иване IV уже и люди знатные в обращении к государю используют уменьшительную, уничижительную форму имени, которую ранее использовали только люди незнатного происхождения.

Опричнина позволяла Ивану IV решить и еще одну важнейшую задачу – смену родовых, традиционных элит на новые, обязанные своим положением только ему лично. Новой социальной опорой власти должно было стать служилое дворянство, однако эта задача не была выполнена до конца в силу многих обстоятельств. Серьезнейшие неудачи в Ливонской войне, хозяйственная разруха заставила царя пойти на попятный в своих замыслах.

Задуманное оказалось ему не по плечу, однако дело было не только в самой личности царя, это было еще и несвоевременным по объективным обстоятельствам. Слишком сильны были живые традиции исконного жизненного уклада и страна должна была пройти еще немало испытаний, чтобы этот уклад настолько пошатнулся, что не смог устоять бы перед напором реформатора.

Кроме того, в XVI в. среднее и мелкое дворянство еще не обладало ни моральными, ни политическими потенциями, ни достаточным образованием и влиянием, чтобы оттеснить боярскую аристократию и занять ее место. «Худородные» дворяне не смогли стать еще по настоящему прочной опорой самодержавной власти. Предпосылки к тому окончательно сформировались только при Петре I.

И все же в результате опричнины в России был создан прецедент абсолютизма, который пока был вынужден если не отступить, то, по крайней мере, умерить свои дерзновения. В том числе и по разрушению традиционных для Руси институтов государственной власти. Боярская дума сохранялась, но стала более управляемой, потому что была подорвана экономическая независимость бояр от власти царя.

В традиции нашей официальной историографии утвердилась трактовка противостояния Боярской думы и московских царей как борьба консервативного и реформаторского начала. Однако это было борьбой «старого» и «нового» лишь в том смысле, что в ней отражалось противоречие между древнерусской традицией («генетически» близкой европейской сословно-представительной государственной системе) и недавно пришедшей к нам с Востока организации государственной власти.

Как победитель в этой схватке, новая государственная идеология «задним числом» объявляет Думские начала архаическими и консервативными, мешающими национальному развитию. Хотя на самом деле, победа «прогрессивной» царской власти над «консервативной» Боярской думой при Петре I станет последним пунктом в нашей истории, после которого Москва окончательно отвернет от европейского пути общественно-политического развития и пойдет по дороге, ведущей страну к оформлению русского самобытного варианта восточной деспотии.

Действия Ивана IV, положившие начало политике опричнины (отъезд в Александровскую слобод, послание к митрополиту со списком «измен боярских» и грамота «ко всему православному христианству») внесли особое своеобразие в способы поддержания самодержавных начал в России. Иван Грозный создает систему отношений между царем народами и элитами, в которой последние всегда будут объявляться источниками бед и страданий народных, а потому и всегда будут царскими заложниками в народной стихии.

Эта система будет развиваться и совершенствоваться, дожив до наших дней. При этом всегда в обществе будет культивироваться презрение и недоверие к интеллектуальным, экономическим и политическим элитам, которые легко можно превратить в активное недовольство, а значит в орудие давления против посягнувших на самодержавное достоинство.

Именно благодаря этому приему Ивану Грозному удалось нанести существенный удар по противникам новой власти. Поставив московскую знать в положение, когда для нее стали одинаково гибельны и опала царя и гнев народа, Иван IV выговорил себе право казнить бояр без суда и следствия.

Последствия этого не заставили себя долго ждать – первые же дни опричнины Москва стала свидетелем кровавых казней. Казнили десятками, сотнями, целыми семьями и даже родами. Сопротивление самодержавным устремлениям было фактически приравнено к государственному преступлению и стало опасным для жизни. Удар по традиционным элитам был столь ощутим, что никакие последующие амнистии и частичный возврат родовых земель опальным князьям не могли в полной мере ликвидировать всех его последствий.

Разрушение княжеских уделов привело к тому, что в Московском государстве собственно не было наследственной аристократии, высшего сословия, были чины: бояре, дети боярские, окольничьи, думные дворяне, стольники и т. д.40 Вообще, это одна из важнейших особенностей русского уклада, позволяющая понять многое в судьбе нашей страны. Без высшего сословия, подобного тем, которые сформировались в Европе, с одной стороны, не было почвы для сословного представительства, а с другой – в формирующейся системе государственного управления все более явственно проявлялись чисто бюрократическая тенденция и начала основополагающей для русской государственности идеи «вертикали власти».

Здесь стоит отметить один примечательный эпизод истории властвования Ивана Грозного, который при всей его легендарности все же предельно точно отражал и главный изначальный принцип формирования кадровой составляющей государственно-бюрократической вертикали. Царь спрашивает совета у монаха Иосифо-Волоколамского монастыря Вассиана Топоркова: «Как я должен царствовать, чтобы вельмож своих держать в послушании?» Вассиан прошептал ему на ухо такой ответ: «Если хочешь быть самодержцем, не держи при себе ни одного советника, который был бы умнее тебя, потому что ты лучше всех; если так будешь поступать, то будешь тверд на царстве и все будешь иметь в руках своих. Если же будешь иметь при себе людей умнее себя, то по необходимости будешь послушен им» 41.