Попаданец с четырьмя колёсами

— Ты куда собрался-то? — спросил Памплисиодор, опускаясь на землю и складывая метлу до размеров веника: у неё оказалась телескопическая рукоятка. Прогресс, однако! И кто бы до такого додумался? Неужели гномы?

— Да так, рядышком… — неопределённо заметил я. — Есть тут одно местечко, гномы посоветовали туда прогуляться…

— За земляным маслом поехал, что ли? — догадался Памплисиодор.

— Ну, если ты так настаиваешь… то да! А что, нельзя, что ли?

— Почему нельзя? — он пожал плечами. — Можно…

И помолчал — мгновение, не больше. А потом осторожно спросил:

— А можно, я с тобой?

— Это зачем? — покосился я на него. Для этого пришлось изогнуть всю левую сторону. Хорошо, что сейчас я… не вполне железный, что ли — вон как корпус может изгибаться. Как будто из резины он, похоже, стал.

— Да вот… хочу немножко попутешествовать.

— А как же твои зачёты да экзамены? Ты же вроде на полного мага сдавать собирался?

— Можно сказать, меня отправили в академический отпуск! — горько усмехнулся Памплисиодор. — Из-за того, что я не смог сразу распознать твою сущность.

— Ну, дают твои профессора! — поразился я. — Сами ничего понять не смогли, а на бедном студенте отыгрываются!

— На аспиранте, — поправил Памплисиодор, — я аспирант Магриниуса. Того, кто в халате со звёздами. Он — мой учитель.

— Я понял, — сурово ответил я. — Не дурак. Просто не знал, как его зовут. Он-то сам так и не представился до сих пор. Побрезговал, должно быть.

— Ну, что ты! — вступился за любимого учителя Памплисиодор. — Его настолько ошарашило твоё появление, что почти потерял дар речи. А вовсе не то, что ты думаешь!

— Да? — я недоверчиво покосился на него левой фарой. — Ну, ежели так, тогда ладно.

Мы оба дипломатично помолчали.

— А ты меня искал только для этого? — осведомился я. — И как вообще нашёл?

— Нет, не только! — к вопросу Памплисиодор, похоже, подготовился заранее. Мне даже показалось, что он нащупывает в своём одеянии карман со шпаргалкой. Но ничего, справился и так: — Поскольку я сейчас в академическом отпуске, как сказал, и из-за тебя, я и решил попутешествовать с тобой. А нашёл проще простого: по следу. До гномов дошёл, ну а там…

Да, про это я как-то забыл, всё на магию грешил. А тут-то других автомобильных следов, кроме моих, не имеется. И дождя давно не было. Вот Памплисиодор и догнал — в обоих смыслах: и мысль, и меня. Но меня догнать ему было труднее!

— Ладно, садись, — я открыл правую дверцу. — Или сначала метлу в багажник положишь? — Я откинул ещё и крышку багажника.

— Положу, — кивнул он. — Не вылетит?

— Обижа-а-аешь! — протянул я.

Он опустил метёлку в багажник — да, держать такую в руках не очень удобно, в ногах — тоже, а на заднее сиденье я бы ему и не позволил: ещё затяжки на чехлах сделает, или вообще прорвёт или протрёт ненароком. Вон как у неё прутья в разные стороны торчат!

Сев в кресло, он пристегнулся без напоминания. Это меня немного порадовало. Гнать-то я не собирался, а вот порядок должен быть. Да и привычка многое значит. гаишники, опять же… Ах, да, их же тут нет! Ну, и прекрасно!

— Ты там был? — спросил я, когда немного отъехал и набрал скорость. Ну, чтобы не ехать молча. Я, хоть и не таксист, но разговоры люблю. Всегда что-нибудь новенькое почерпнуть можно.

— Где? А-а, у собирателей земляного масла! Нет, не был, ни разу.

— Но хоть знаешь, где находится?

— Примерно знаю.

— Примерно… вот и гномы так же знают, примерно… А почему их называют собирателями? Оно что, масло, прямо на поверхность выходит?

— Не знаю, — помотал он головой. — Как-то не особо требовалось, вот и не спрашивал.

Ну, блин, учёные называются! Что не касается непосредственной сферы деятельности, того будто вовсе не существует. А как же тогда делаются открытия на стыках наук? — я, ещё при старом хозяине, когда радио включал, много чего нахватался-наслушался. И про науку, и про технику, и про вообще.

— А ты с собой поесть взял? — заботливо поинтересовался я. Надо же о чём-то спросить? Тем более что знаю я, как люди трепетно относятся к желудку — вон сколько всяких харчевен да трактиров вдоль всех трасс понастроили. Это машины, как они полагают, могут всякую дрянь есть, вот и разбавляют, уроды, горючее! Им бы пиво разбавить, а я посмотрел бы!

— Нет, — Памплисиодор снова помотал головой.

— А как же ты обойдёшься?

— Если встретятся по дороге деревни — перекушу в трактире.

— А если нет, то что — голодным останешься?

— Ну-у, придумаю что-нибудь.

— Наколдуешь?

— Можно и наколдовать, то есть намагичить, но это ерунда — так, только желудок обмануть. Намагиченная еда — как соска-пустышка: вроде во рту что-то есть, а толку чуть. Есть… другие возможности.

— Какие?

Памплисиодор замялся.

— Да ты не дрейфь! — подбодрил я его. — Я не маг, твои приёмы перенимать не буду. И не нужна мне ваша еда, от слова вообще!

— Ну… только для этого останавливаться надо будет, — предупредил он.

— Надо будет — остановимся! — успокоил я его. — Мне не в лом!

— Я могу… если уж очень будет нужно, подманить какого-нибудь зверя, или рыбу… Ну, а потом…

— Так это же здорово! А чего же ты стеснялся об этом сказать?

— Да… в общем, не очень в нашей среде подобное приветствуется, — сознался Памплисиодор.

— А-а, браконьерство? — догадался я.

— Что-то около. Недостойно, мол, мага, дар для удовлетворения низменных потребностей использовать.

— Во! А подыхать от голода, значит, можно?

— Да никто из магов никогда умереть от голода не может, — поморщился он. — Похудеть, да, можно, а умереть — нет. Можно брать чистую энергию из окружающего.

— Прану или ману? — решил уточнить я. Опять-таки для поддержки разговора.

— А ты откуда эти термины знаешь? — поразился Памплисиодор и подозрительно посмотрел на руль.

— Да так… слыхал кое-что когда-то, — небрежно ответил я, объезжая свежую кротовью кучку. — Так как?

— И прану и ману можем, — кивнул он. — И чистую магию тоже.