Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов. Книга 2
Шрифт:
Вместе с чемоданами Клео.
– Прости, – мягко произносит она. – Ты… мои первые отношения. Ты очень важен для меня, но я хочу пожить самостоятельно, своей жизнью. Попробовать её. Посмотреть на этот мир не с позиции невесты или жены главы кантона.
«Это всё не по-настоящему, – уверяет себя Санаду. – Это не Клео, я не чувствую её кровью…»
Но в голове словно что-то щёлкает, отбрасывая память о лабиринте, а вокруг всё такое настоящее. И кровь можно не чувствовать, если долго не поддерживать связь. Клео сжимает руки Санаду. Это её пальчики, и в груди Санаду всё разрывается.
– Прости, – повторяет Клео и
Сердце, которое, казалось, выморожено и вырвано, стучит в висках Санаду, перед глазами у него плывёт. Санаду не может вдохнуть – он так боялся этого момента, хотя и не признавался в этом себе. Понимал, не стоит вовлекать в отношения такую юную девушку, но…
Санаду закрывает глаза. Клео продолжает говорить – говорить именно то, чего он страшился. Эти ужасные слова о том, что им надо расстаться, пожить отдельно, о необходимости понять себя и прочее, прочее, прочее, и в его груди разрастается боль…
***
Мара резвая, особенно когда убегает от Танарэса. Я, наверное, больше часа иду по её следам, когда трава под каплями крови сменяется обшарпанным линолеумом.
Внезапно.
Меня рывком переворачивает и роняет на койку. Руки скрещивает вдоль тела и чем-то опутывает.
Моргнуть успеваю, а когда веки поднимаются, обозреваю непрезентабельную палату, в которой я лежу.
Насколько позволяет смирительная рубашка, оглядываю себя: я в больничной одежде.
В дурдоме.
И цензурных слов у меня сейчас нет.
Глава 44
Дёргаю руками – спелёнаты крепко. Сердцебиение нарастает стремительно, в ушах появляется гул. И, да, мне страшно.
Так, спокойствие! Это всего лишь галлюцинация. Точнее, не галлюцинация, а иллюзия, созданная существами из другой магической вселенной для проверки нас на пригодность. Стресс-тест как при приёме на работу…
Звучит-то бредово, а!
Вдох-выдох. Дурдом выглядит реалистично, но это же ни о чём не говорит…
И такие рассуждения тоже довольно бредовы.
Закрываю глаза.
Дышу ровно, глубоко, как в йоге советуют.
Итак, что мы имеем: либо я нахожусь в другой вселенной в плену непонятных существ, либо я лежу в дурдоме, и на меня, наконец, действует галоперидол, в связи с чем галлюцинации о всяких других мирах закончились.
Что это значит: если я нахожусь в другой вселенной, мне надо успокоиться, тогда иллюзия отпустит; если лежу в дурдоме и галоперидол начал действовать, стоит порадоваться, ведь это значит прогресс в лечении, и скоро меня выпустят, потому что для общества и себя я не опасна, значит, могу жить свободно. Правда, в управление меня с такой справкой не пустят, но… да не сошёлся свет клином на карьере управленца, заберу документы, пройду какие-нибудь курсы, буду и деньги зарабатывать, и новый жизненный путь искать.
Какой отсюда вывод: в любом случае можно выдохнуть и просто ждать, что будет дальше.
Вот, мне уже даже легче. Хотя другая вселенная привлекательнее дурдома, но и дурдом вполне себе временная трудность.
А если я в другой вселенной, так и вообще надо пользоваться случаем вздремнуть на кровати, а то мы сколько носимся без продыха,
была бы человеком – ноги бы отвалились.Короче, оптимальный вариант действий при любом раскладе – просто поспать. Даже в дурдоме это хороший вариант для полезного времяпрепровождения.
Поёрзав, переворачиваюсь на бок. Снова елозя, устраиваюсь удобнее. В конце концов, удаётся принять вполне себе уютное положение.
Всё, буду спать.
Сердце ещё трепещет в груди, сознание норовит пустить по телу волну дрожи, но если я сошла с ума, поздно этого бояться. А я привыкла не переживать о том, что не могу изменить.
***
Радостный гомон на площади стихает. Дану, только что радующиеся тому, что лабиринту удалось поймать в свои коварные сети страха сразу всех участников гонки, оторопело смотрят на «окошечко», передающее приключения Клео.
– Она что, спит? – недоуменно вопрошает один из зрителей.
– Не может быть!
– Она что, тоже дану?
– Или грибов пожевала?
– Не брала она грибы!
– Достигла просветления в столь юном возрасте?
– Да она скорее обманывает, чем просветлилась!
– Её же такими темпами лабиринт выгонит!
– Это нечестно!
– Чем нечестно?
– Её пригласили лабиринт проходить, а не спать! Что за безобразие?
– Но нельзя не признать, что это весьма оригинально, а всё оригинальное интересно.
Последнее замечание, хоть и произнесено королевой тихо, заставляет всех глубоко задуматься, ибо такого поворота при прохождении никто точно не предполагал, даже предположить не мог!
***
Мои опасения, что никакие дыхательные гимнастики и самоувещевания не позволят достичь такого уровня дзена, чтобы уснуть в смирительной рубашке, к счастью, напрасны: после вязкой полудрёмы я проваливаюсь в сон.
Чтобы провалиться сквозь кровать на траву и довольно ощутимо треснуться о землю.
Кажется, кому-то не нравится мой дзен. Ну и ладно. Главное, смирительная рубашка пропадает вместе с кроватью и больничной палатой.
Потянувшись, зевнув (кажется, я неплохо вздремнула), поднимаюсь и отряхиваю подол от травинок. Оглядываюсь по сторонам: типичная поляна с типичными шестью тропинками. Лабиринт разделён на гексагоны? Можно ли использовать это для поиска выхода? Или нет? Сработает ли в этом лабиринте правило одной руки: выход можно найти, если всегда поворачивать в одну сторону? Возможно, местные участки связаны не физически, а телепортами, тогда в принципе без разницы, куда идёшь – за тебя выбирают устроители испытания.
Но сейчас у меня стоит выбор: попробовать этот метод или попытаться найти Санаду.
Глубоко вдохнув, прислушиваюсь к себе. «В дурдоме» (надеюсь всё же, что у меня сейчас не обострение на фоне недостаточности таблеток), я то ли оказалась отсечена от прочих чувств, то ли слишком сосредоточилась на самоуспокоении. Но теперь я вновь ощущаю Санаду.
Что он есть.
И в глубокой печали.
Но печаль лучше его прежнего леденящего ужаса, разве нет?
Стою неподвижно, сосредотачиваясь на этой связи, мы ведь с ним одной крови теперь: часть его во мне, часть меня в нём. Я… я ощущаю не столько его, сколько именно мою кровь, это она рассказывает о его переживаниях.