Попаданка в семье драконов 2

Мучительно тянутся минуты. Раскаленный воздух пахнет гарью, магия достигает такой концентрации, что мне, наконец, приходится погасить дар Видящей, и тогда передо мной предстает наблюдаемая всеми картина битвы.

В человеческом виде покрытые чешуей драконы, расправив крылья, стоят в напряженных позах. Магические щиты выглядят не так красочно — едва заметные, чуть переливающиеся, будто мыльные пленки, даже в нашем с Ареном и императорском совместном щите на вид не так много буйного огня.

Арен величественно прекрасен в грозной позе готового к прыжку дракона, ректор Дегон под его крылом кажется маленьким. Маленьким кажется и покрывшийся чешуей Тавегрин, вцепившийся в раскаленный посох, разбрасывающий вокруг лавовые брызги, выжигающие его одежду.

— Сдавайся, — требует Арен, и его голос гремит, кажется, на всю цитадель.

— Лучше умереть, чем сдаться, — Тавегрин укладывает чуть умеривший алое свечение посох себе на колени, складывает на него когтистые пальцы. Лавовые капли больше не брызжут, Тавегрин застывает величественно, как одетая в настоящую броню статуя из исполинского коралла. С высоты трона взирает на нас презрительно.

Молчит.

«Может, мы по стенам постреляем? — интересуется Пронзающий. — Тут орнаменты такие, что вполне могут сойти за мишени».

«Не переживай, если не здесь, мы в другом месте постреляем», — следом за императором я подхожу к ректору Дегону и поглаживаю лапу стоящего рядом Арена.

— Дегон, ты можешь снять щит? — спрашивает император.

— Нет, этот не могу.

И все поворачиваются ко мне. Бодро пробегающая мимо Пушиночка, уронив скипетр, восклицает «Охни-нахни!» подхватывает его и бежит дальше вдоль стены, грозно им размахивая. Я снова обращаюсь к зрению Видящей проверить, не сражается ли она с кем, но, похоже, Пушиночка просто развлекается.

— Надо вызывать специалистов по щитам, — предлагает император. — Валерия срисует структуру и поможет ее разбить. Если, конечно, не слишком устала. Может, полежать? Или перекусить?

— Нет, я в полном порядке.

Но это, конечно, никого особо не интересует, и пару драконов уходят за диванчиком для меня. Другие драконы сдувают пепел — останки предателей и помогавших им демонов. Я задумчиво наблюдаю, как пепел и даже гарь уносятся волшебным ветром.

«Ты в порядке?» — Арен укладывает вокруг меня золотой хвостище, и я рефлекторно поглаживаю, наслаждаясь легкой выпуклостью чешуи. Странно, но я не испытываю острой жалости к погибшим союзникам Тавегрина: эти существа пытались развязать гражданскую войну, они разнесли амфитеатр, зная, что там есть и те, кто не имеет отношения к разборке, их действия могли обернуться тысячами смертей. Продолжая гладить хвост Арена, отвечаю: «Ты обещал Халанхару, что если он имеет отношение к покушению на меня, ты его всюду достанешь. И ведь достал».

«Лер-ра, — с дрожью думает Арен, и я наконец прислушиваюсь к его ощущениям, понимаю, что... — Лер-ра, не гладь мой хвост, это так возбуждает».

Краснея, отдергиваю руку. И в самом деле, сейчас это не к месту.

Драконы заносят софу с красной обивкой. А Тавегрин знай презрительно взирает на нас с высоты трона.

Тавегрин продолжает молчать, и когда в этот зал Дегон приводит магистра Саториуса, тут же принявшегося с моей помощью разбирать многослойный «просто изумительный» щит Фламировской защиты, и когда Ланабет с несколькими гвардейцами возвращается сообщить, что демоны с огневой точки в городе сдались в обмен на обещание арестовать их и судить без участия Повелителя, грозившего долгой и мучительной расправой.

— Как я поняла из их переговоров, — Ланабет наконец отрывает взгляд от распростертого на ступенях тела и переводит его на застывшего изваянием Тавегрина, — демонокоты очень мстительные, этот Шаантарен такое обещал, что даже я заслушалась. Осторожнее с ним надо быть.

— Будем, Лана, будем, — император поглаживает ее по плечам, явно безмерно счастливый от того, что она снова в пределах видимости и под присмотром. Дракон он везде дракон.

— Как я вижу, здесь моя помощь действительно не нужна. — Ланабет снова останавливает взгляд на трупе у подножия трона, хмурится. — Дарион наводит в городе порядок, у многих паника. Цены на неудобные для транспортировки товары и недвижимость сильно упали, такой удар по торговле... — Ланабет косится на императора, тот поглаживает ее по спине. И что-то передает через метку. Вслух просит: — Дорогая, помоги Дариону, наш долг — поддерживать стабильность.

Подозреваю, что помимо этого император посоветовал ей прикупить что-нибудь нужное по бросовой цене.

Если Тарлон упустит такую возможность, будет жаловаться, что я не предупредила.

— Конечно. Удачи вам здесь, — Ланабет бросает на Тавегрина прожигающий взгляд.

Слишком она злится на него, ведь мы не пострадали... или причина ее ненависти в том, что мать Тавегрина должна быть жива, а он убил не только своего отца, но и брата — оставил мать сразу без мужа и, по сути, двоих из трех детей. Теперь мне становится по-настоящему жутко, я, выпустив из пальцев перо, рефлекторно складываю руки на животе.

Арен оглядывается, прикрывает крылом софу, на которой я сижу с магистром Саториусом.

«Лера, что случилось?»

Магистр Саториус, только что размышлявший над чертежом фрагмента щита, удивленно смотрит на растянувшееся над ним золотое крыло. Отодвигается от меня подальше.

«Подумала о его маме, — отвечаю я Арену и поднимаю перо, чтобы продолжить срисовывание щита. — Она ведь жива? А его младший брат? Он же совсем маленький... Или Тавегрин всех убил?»

С ответом Арен медлит, общается через метку с императором, тот — опять с Ланабет, потом с Ареном, и он передает мне ответ: «Они были заперты в покоях, мама привела им целителей и слуг, оставила с ними гвардейцев».

Теперь понятно, почему Ланабет так эмоционально отреагировала.

На разбор щита уходит четыре часа, за это время покормить меня пытаются пять раз. Даже явившийся с отрядом ИСБ Элоранарр интересуется, не хочу ли я перекусить. А в конце, к огромному удовольствию Пронзающего, ему удается пострелять по силовым точкам.

Изумительный щит Фламиров раскалывается на многочисленные элементы и тает. По ступеням к трону ректор Дегон взбегает вместе с Ареном, императором, Элоранарром и офицерами, несущими черные с вкраплениями искорок кандалы. Все обходят тело у ног Тавегрина.

— Только не прикасайтесь к посоху — обожжет, — предупреждает Дегон и стремительно хватает лавовый посох. Несколько мгновений Тавегрин держит его крепко, смотрит в глаза Дегону, скалится, но на запястьях щелкают кандалы, и Тавегрин неохотно разжимает пальцы — он сдался.

Ректор Дегон поспешно отступает, держа снова разгоревшийся посох в вытянутой руке, а на Тавегрина надевают ошейник, опутывают цепями, сковывают ноги. И все это в тишине, нарушаемой лишь тихим глухим звоном черного материала — такого же, как стены в Башне порядка, способной удержать внутри дракона.

Даже в оковах Тавегрин спускается с царственной величественностью, и Элоранарр его не торопит, лишь настороженно следит, сам покрытый золотой чешуей. Офицеры ИСБ тоже напряжены, им явно хочется побыстрее посадить арестованного под замок, но процессия движется неспешно.

Оставшийся на вершине у трона Дегон, опираясь на лавовый посох, провожает Тавегрина печальным взглядом и не спешит занять место главы рода.

Наконец Арен обращается человеком и, спустившись, обнимает меня за плечи. Магистр Саториус откланивается и выходит из зала.