Попаданка
Шрифт:
– Что вы знаете?
– спросила я, чувствуя быстро раскатывающийся по спине холодок.
– Всё... – как-то слишком уж спокойно проговорил он, отчего сделалось реально страшно, уж лучше бы бил и кричал.
– Праську я уже Игнату в кладовке запереть приказал...
– продолжал Фома Фомич тем же ничего не выражающим тоном.
– Да и вам, Варвара Николаевна, из поместья больше не выйти, как и своего спасительного доктора вы тоже, увы, не дождётесь...
– Это всё Свёкла про нас донесла, - скорее утвердительно заявила я. – По нашим огрызкам от своих яблок, похожe, нас и выследила...
– А я ведь искренне поверил в любовь вашу ко мне бескорыстную, – чуть поник головой Фома Фомич, не став уточнять, откуда
– Ну так отпустите вы меня! – я несколько истерично вскричала, сползая с кровати на пол.
– Отдайте вольную, как и обещали, да наконец-то отпустите!
– Нет, - злорадно качнул мой барин головoй.
– При мне уже до конца дней своих крепостной останетесь, в сени я вас, правда, послать не пошлю, да грамоту вольную порву, как и из завещания своего вычеркну. Коль хотите в этой комнате и дальше как настоящая барышня жить, да всеми благами пользоваться,то извольте от планов своих наотрез отказаться и по первому требованию моему со мной без всяческого отказа сожительствовать! И запомните, нет ничего в этом доме вашего! Как и сами вы, мне теперь принадлежите, полностью и безвозвратно!
– Только ни за что не стану я бoльше с вами жить! – выкрикнула я, гордо вставши на ноги.
– Хоть в хлев мо?ете меня послать, на хлеб и воду посадить, хоть до смерти пороть приказать! Сами вот мне ответ лучше дайте! Вам с девками дворовыми сладко было спать?! Со Свёклой той! Вот что я вам на это скажу! – Здесь залепила я ему звонкую пощёчину.
– Сами же яму вы, Варвара Николаевна, себе вырыли! – хватаясь за краснеющую щеку, злобно зашипел ?ома Фомич.
– Теперь даже в сенных девках в доме моём не задержитесь! Продам я вас! Вот первoму же, кто купить пожелает и отдам! Да только не надейтесь, что им доктор станет! Нету у него таких средств, что бы и мизинец ваш заполучить! А я завтра же из губернии сюда купца первой гильдии привезу, вот пусть и посмотрит на строптивую мою крепостную, искусству и грамоте обученную! Давно прикупить он себе такую на содержание хотел, чтоб и ему прислуживала и за чадами его гувернанткой ходила! И не дай вам Бог, не любезно гостя моего встретить, я вам жизнь в поместье так попорчу, что и сам сатана по вас рыдать примется!
– Делайте, что хотите! – с трудом выхрипела из себя я.
– Игнат! – закричал Фома Фомич в коридор. – Вели Семё?у коляску мою запрячь! И скажи мужикам Захара с мельницы сюда привезти! А девок обеих этих бунтарных до моего возвращения пуще глаза своего стеречь, да из дома никуда не выпускать! – и шепнул мне злобно: – Вернусь, наказание уж обеим вам назначу! ?oтя, какое вам, Варвара Николаевна, наказание хуже того и придумать, как по возвращению на куски порвать вашу вольную, а вас на продажу выставить, о чём сейчас вот и отправлюсь в Губернские ведомости объявление подавать!
– А как же купец? – я не без язвительности в тоне его поддела.
– А он вас и увезёт,только больше мне заплативши!
Напоследок на меня грозно глянувши, Фома Фомич не спеша удалился. И упав на кровать, скомкав под себя подушку, я так и проплакала до самoго вечера, мысленно молясь, чтоб с ним что-нибудь сталось, себе представляя свой позор и будущую неволю. А как же иначе? Ведь нечтo подобное я уже читала в тех самых «Губернских ведомостях» :
«Дорого отдаётся девка, отроду где-то двадцати лет, лицом смазлива, осанкой фигуриста, грамоте да любым хлопотам по хозяйству обучена, а еще как настоящая мамзель для хозяина да гостей ценна, для пения и всяческого рода забав перспективна...»
«И как же он мог так поступить? – безысходно плакала.
– А поначалу ведь таким добреньким казался, что я и влюбиться в него была готова! Зачем-то ради такого негодяя жизнью рисковала! Старалась во всём ему угождать! Он
Вставши с кровати уже в самых потёмках и запалив на ощупь свечу, я решила бороться. Наперво подпёрла стулом дверь. Выломают, конечно, но хоть что-то… Дозаpядила так и оставшийся на столе пистолетик,и, недолго думая, спрятала его под юбкой, крепко подвязавши чулочной пoдвязкой на бедре.
Уже глубокой ночью мою дверь кто-то принялся настойчиво толкать.
– Убирайтесь! – в сердцах выкрикнула я.
– Не выйду и никуда не пойду! А вламываться начнёте,так буду из пистолета стрелять!
– Выйдите уж, Варвара Николаевна! – услышала я взволнованный голос Пётра ?омича. – В прошлом уже, все те недомолвки, что между вами и братом моим названным были! Горе у нас превеликое! Так и не добрались Фома Фомич-то с Семёном до губернии... Говорят, в дороге кони как оглашённые понесли, люди видели, как в реку с кручи и сиганули, да и потонули там разом!
– Выловили утопленников?
– с противным холодком в сердце, поинтересовалась я через дверь.
– Искали уж и искали, мужики невода долго тянули, да стремнина там бурная и омут глубокий, некого и в мертвецкую пока свезти...
– Да как же так случилось? – Выбивши стул, распахнула я дверь.
– Да кто ж его знает? В том месте часто такое случается, что кони с ума сходят... Батюшку в храм я письмом уж известил, завтра отпевать сюда и прибудут, в церковь-то мой братец не сильно и в воскресные дни похаживал, вот в память о нём в поместье всю службу и проведём...
– Пётр Фомич...
– лишь растерянно и пробормотала я в ответ, взявши со стола свечу и жалобно перед собой глядя. Так с нею в руке и вышла в коридор.
– Такие вот печальные дела… – пробормотал он с тяжким вздохом.
– Вы уж случаем не думаете, чтo моя ссора с ним тому виною?
– почему-то спросила я, вспоминая, как ещё несколько часов назад чуть ли не молилась на то и сама же желала ему смерти. – Уж не накликала ли я тем на него беду?
– Да вы уж тут при чём?! – искренне отмахнулся он от моих слов. – Провиденью так угодно было! Так что к сердцу ничего не берите, нету вашей вины в том! А Праську я выпустить сейчас же распоряжусь, вдвоём
вам всё ж полегче будет о барине вашем нынче ночью-то помолиться да погоревать...
Ссутулено повернувшись, Пётр Фомич стал спускаться вниз. Я же скорей облегчённо выдохнула. Стыдно с одной стороны даже для себя признать было, что как-то не горюю я по Фоме Фомичу. Жаль его, как человека, конечно, но на этом и всё!
Думала дождаться Праську, да вдруг вспомнила про лежащую в барcком секретере вольную. Кто бы ни наследовал за Фомой Фомичом его поместье, но та вольная моя,и никому другoму свою судьбу уж снова в руки не отдам!
Торопливо разувшись, это чтобы каблуками по доскам пола не стучать, я чуть ли не на носочках побежала к господскому кабинету. Как и обычно, как и всегда, запертым он не оказался…
Войдя, я торопливо, на oщупь,искала на столе ключи. Не найдя, принялась шарить под каминной полкой, там они тоже иногда бывали. Потом прошлась по стулу и дивану. Сунула пальчики и под тяжёлое пресс-папье, даже в карман барского халата забралась. Только, увы, все хозяйские секреты оказались пусты!
Рискуя выдать себя с головой, прямо об сукно зажгла найденную на столe «шведскую» спичку, здесь ею можнo и обо что угодно чиркнуть, как и длиннее она, это если сравнивать с моими бывшими, а кому-то и до сих пор современными спичками, да и намного ярче горит. От неё запалила в канделябре центральную свечу. Да ключей и при её мерцающем свете не нашла! Так получается, что скорей всего их покойный с собой в омут унёс!