Поросло травой

И вот теперь этот Кулагин своими разговорами о клубе снова разбередил старое.

***

– Дядь Вань! Дядь Вань!
– в полураскрытое окно участкового пункта затарабанили так, что задребезжало стекло.

Иван Павлович даже вздрогнул. В окно его кабинета всунулась вихрастая голова племянника Костика. Мальчишка был так возбуждён, что чуть не уронил горшок с геранью.

– Дядь Вань! Там!

– Что? Говори толком.

– Там клуб своротили. А там, под полом, в подвале... Короче!.. Скелет! Мумия! Шас за тобой прибегут!

Не успел Костик договорить, как показались бегущие люди. Христолюбский, на ходу надевая форменную фуражку, выбежал из участка. Сердце его колотилось. Костик - мальчик с богатой фантазией, но такого бы не выдумал даже ради хохмы.

– Палыч! Там Конец Света!
– завопила с полдороги баба Дуня, без которой, конечно, снос клуба никак не мог пройти.
– Страсти-то такие!

– Иван Павлович, как же так-то?
– за бабой Дуней едва поспевал высокий, словно каланча, бригадир строителей Седов Валентин.
– Нужно же что-то делать! У нас ведь смета. Всё по плану, а тут...

– Надо звонить кому надо!
– веско высказался кто-то из подошедших мужиков.

– Палыч, ты, это, угомони их. Может это корова.

– Какая корова? Я что коровы дохлой никогда не видел?

– Ну тогда баран!

– Сам, ты, Фёдырыч, баран!

– Да я те шас промеж глаз!

– Тишина!
– бас Христолюбского прогремел над собравшейся у участка толпой взбудораженных граждан.
– Валентин, по порядку рассказывай.

– Мы сносим клуб, по смете, всё утверждено и подписано. Правила техники безопасности не нарушаем. Здание забором обнесено. А они лезут, между прочим, - Седов укоризненно кивнул на деревенских.

– А нам, може, любопытно, как вы народное добро порушаете, - съязвила баба Дуня.

– Всё утверждено в райцентре! Туда все претензии!

– Евдокия Семёновна, вы мне тут дисциплину не нарушайте, - строго сказал Христолюбский и повернулся к бригадиру.
– Дальше, без таких подробностей.

– Основу здания, как вы знаете, мы снесли вчера. Сегодня с утра погрузили и вывезли весь строительный мусор. У меня грузовики туда-сюда солярки сожгли больше нормы, между прочим. А у нас смета!

– Короче!

– Сегодня дошли до подвала и фундамента. По смете новой застройки, старый фундамент нужно расширить...

– ... и углУбить, - буркнула баба Дуня, вызвав смешки в толпе.

– И когда был убран кусок цементной стены в дальнем западном углу, мы обнаружили труп, - закончил Седов, выжидательно глядя на участкового.
– Надо специалистов каких-то вызывать, наверное. Я не знаю, как у вас это положено.

– Разберёмся.

Христолюбский зашагал по улице к клубу, к тому, что от него осталось. Остальные потянулись за ним. Костик то и дело заезжал вперёд на своём велосипеде и возвращался обратно.

Под ложечкой Ивана Павловича поселилось неприятное чувство. Будто он сошёл с ума и наглотался горячих гвоздей. Христолюбский старался ни о чём не думать, но мысленно возвращался к той старой истории о пропавшем студенте Серёже Томичёве. Всё сходилось: исчез парень как раз, когда ставили опалубку фундамента. Никому и в голову не могло прийти, что где-то под этим бетоном лежит тело.

– А ведь тот угол-то раньше других треснул. Вот оно как! Это убитый-то так про себя напоминал. Эх, грешные мы! Там ведь и танцы были. На костях, слышь, выплясывали, - гудела рядом баба Дуня, до пенсии работавшая в клубе вахтёром.

Строительная площадка, огороженная сеткой, уже превратилась в место сбора половины деревни. Участковый следом за Седовым прошёл внутрь, затворив за собой калитку. Рабочие благоразумно держались в сторонке, у техники.

– Сюда, - позвал Седов, спускаясь по грубым ступеням в бывший клубный подвал.

Дальняя стена была разрушена наполовину, обнажая слежавшийся грунт. И там, среди комьев потревоженной земли, Иван Павлович увидел труп. Вернее фрагмент тела - костяк рёбер, нижнюю челюсть и рассыпавшиеся фаланги пальцев.

– Серёжа...
– выдохнул Иван Павлович, снимая фуражку.

– Что?
– не понял Седов.

– Людей, говорю, уводи. Работы на сегодня у вас кончились.

– Так у нас смета...
– заканючил бригадир, но перехватив взгляд участкового, быстро пошёл на попятный: - Окей, Иван Павлович. Мы на сегодня закончили.

– Михал Иваныч? Это Христолюбский из Окалинки. У нас тут убийство, - Иван Павлович уже говорил с начальство из райцентра. Телефон в его руке немного скользил от нервного пота.
– Докладываю...

***

– Почему вы решили, что это Томлачёв?
– молодой капитан из райцентра, Степан Агеев, кивнул в котлован, где трудились эксперты.

– Больше некому, - Иван Павлович в общих чертах рассказал коллеге о пропавшем студенте и поисковых мероприятиях.

Между тем из земли мало-помалу, с особой осторожностью извлекали скелетированное тело. Светлые длинные волосы облепляли череп подобно шлему. В лоскутах можно было с трудом опознать клетчатую ситцевую рубашку. Лучше всего сохранились джинсы и кожаные кроссовки.

– Стёпа, - позвал эксперт.

– Да, Сан Саныч, - Агеев и Христолюбский подошли ближе, склоняясь к яме.

– Время смерти я тебе точно не назову, но тело пробыло в земле около тридцати лет. Это навскидку.

– С четвёртого-пятого июня восемьдесят пятого, - сказал Иван Павлович.
– Это точно студент. Я помню, во что он был одет.

– Хм, отправная точка есть, - кивнул эксперт.
– Причина смерти - травма затылочной части черепа.

– А это не могло произойти посмертно?
– спросил Агеев.

– Определённо нет, - мотнул головой Сан Саныч.
– Волосы прикрывали пролом, земли там нет. Если бы тело повредили при строительстве, то наверняка занесли бы грунт внутрь. Но я, естественно, проведу ряд дополнительных экспертиз. И ещё, где-то тут у меня было...

Сан Саныч присел к своему чемоданчику, выуживая оттуда пластиковый пакетик. Он подал его полицейским:

– Вот это было, если так можно сказать в нашем случае, зажато в кулаке трупа. Лоскут пострадал при разложении тканей, но, думаю, я смогу что-нибудь с ним сделать.